Таким образом, став символическим духовным подобием основной святыни Иерусалима Палестинского – храма Гроба Господня, а также константинопольской Софии, главных храмов Киева и Новгорода, Успенский собор становится вневременным и внепространственным храмом, объединяющим в себе всю православную вселенную. Не случайно его строительство совпадает и со временем формирования в общественном сознании идеи Руси как единственного православного царства всей вселенной. То есть он становится зримым символом Царства Небесного, Рая. «И как затворили мы чрево человеколюбия твоего или, – что и помыслить трудно, – соборную церковь, которая на земле небом солнцеобразно в поднебесной сияла и была как второй рай для православных благочестия ради?» – скорбит неизвестный автор начала XVII в. в «Плаче о пленении и конечном разорении Московского государства».
Помогает раскрыть символику архитектурной композиции Кремля и Архангельский собор, освященный во имя архистратига архангела Михаила – предводителя небесных сил бесплотных, низвергающего сатану с небес: «И произошла в небе война: Михаил и ангелы воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». (Откр. 12:7–9). В народном сознании архангел Михаил возвещает начало Страшного суда:
Возыдет наш Михайла на Сианскую гору,
Вострубит Михайла во небесную трубу
На все четыре разные стороны:
«Восстаньте, живые рабы и мертвые!
Приходите все на праведный суд,
На страшное Христово пришествие!»
Таким образом, продолжается и подчеркивание архитектурного деисуса Московского Кремля, где справа и слева от изображений Матери Божией и Иоанна Предтечи находятся образы архангелов Михаила и Гавриила, а далее – апостолов Петра и Павла. Образ архангела Михаила символически отражал Архангельский собор, напротив которого находился и находится храм Благовещения, являющийся архитектурной иконой архангела Гавриила (принесшего благую весть Деве Марии). Не случайно в 60-х гг. XVI в. в Благовещенском соборе появляется даже отдельный придел Архангела Гавриила. Продолжение деисуса в образах Петра и Павла можно найти в приделе Успенского собора во имя святых первоверхних апостолов Петра и Павла.
Окончательное формирование кремлевского архитектурного деисуса завершается после воплощения всех трех храмов в камне (конец XV в.), и центром его является собор Спаса Преображения. Линия деисуса располагалась почти параллельно берегу Москвы-реки, и на ней находилась против Спаса на Бору иордань (прорубь, в которой совершалось великое освящение воды в праздник Богоявления или Крещения Господня), к которой совершались крестные ходы и откуда линия иордань – собор, как указывалось выше, образовала перпендикуляр и сформировала крестообразный центр градостроительной композиции Москвы.
Именно в связи с завершением формирования градостроительной символической композиции Москвы строительство новых кремлевских стен началось с того места, где проходил путь крестных ходов на иордань – как указывалось выше, с Тайницкой башни. Можно предположить, что помимо своего прямого практического назначения эти самые первые ворота символизировали одни или несколько «потаенных» ворот Иерусалима Палестинского. «Городские ворота (Иерусалима) были большие и малые, «потаенные», наподобие Тайницких ворот в Московском Кремле», – вспоминает один из паломников в Святую землю прошлого века.
К моменту завершения постройки Кремль представлял собой неправильный треугольник, на каждой стороне которого находилось по семь башен, включая угловые. В Откровении Иоанна Богослова Новый Иерусалим описывается как город, «расположенный четвероугольником и длина его такая же, как и широта» (Откр. 21:13), то есть он представляет собою квадрат и с каждой стороны в стене имеется трое ворот (Откр. 21:13.) Безусловно, в Москве не было возможности из-за рельефа местности возвести четырехугольник крепостных стен, но, как указывает С.П. Бартенев, «если сгладить кривизны и оставить общие очертания, то получится почти равнобедренный треугольник со сторонами – южная 300 сажен, западная 390 сажен и восточная 350 сажен длины», то есть стороны были практически равны, как и в Новом Иерусалиме Иоанна Богослова. Причем до уничтожения Константино-Еленинских, Портомойных ворот, а также ворот в башнях Конюшенной, Оружейной и Второй Безымянной, в каждой стороне Кремля было по трое ворот, то есть образ Нового Иерусалима был воплощен практически без изменений.
Кроме того, в Откровении сказано, что стена Нового Иерусалима имеет высоту «во 144 локтя мерою человеческою, какова мера и Ангела» (Откр. 21:12–13). Стены такой высоты воздвигнуть в Москве было невозможно, но Спасскую башню Кремля построили высотой 69 м, то есть именно 144 локтя. В такой сравнительно небольшой высоте стен, в соотнесении ее с огромными размерами Небесного Иерусалима (каждая сторона – 12 000 стадий, то есть около 2400 км, следовательно, вся площадь Небесного Иерусалима около 5 760 000 кв. км), можно усмотреть символ того, что стена более воспринималась как некое духовное, сакральное ограждение, а ее материальная оболочка и размеры – лишь отражение ее духовного назначения.
Стенам Московского Кремля, как и прочих городов и монастырей, придавалось сакральное значение. Символический смысл могло обычно иметь и число башен, число ворот в них, посвящение надвратных и башенных церквей. Как правило, количество ворот или башен определялось священным числом – одни, двое, трое, четверо, восемь, двенадцать и т. д. Семь башен на каждом участке стены Кремля могли означать и семь светильников перед престолом Бога (Откр. 1: 13, 4, 5), и семь чаш гнева Божия (Откр. 15:7). Как правило, и башни, и ворота имели иконы изнутри или снаружи (а часто и там и там), перед которыми горели лампады, в непосредственной близости от башен воздвигались храмы, от которых башни получали свое название и словно бы переходили под защиту своего небесного покровителя.
Так, например, близ Петровской башни в Московском Кремле находилась церковь Святого Петра, у Второй Безымянной – церковь Черниговских чудотворцев, к Благовещенской башне вплотную примыкала церковь Благовещения на Житном дворе, близ Константино-Еленинской башни помещался одноименный храм, церковь Флора и Лавра стояла у Спасских ворот, церковь входа в Иерусалим – у Никольских, 14 церквей находились между Троицкой и Угловой Арсенальной башнями до начала постройки Арсенала, а у самой Троицкой башни было подворье Троице-Сергиева монастыря с церковью. У Боровицкой башни до 1846 г. располагалась упоминавшаяся выше церковь Иоанна Предтечи, а после ее сноса престол церкви переносится непосредственно в башню.
Безусловно, и сами стены было необходимо защитить небесными силами. И не случайно строительство первых каменных стен Кремля XIV в. начинается вскоре после того, как митрополит Алексий приступает к созданию каменного собора Чуда Архангела Михаила у будущей «приступной» стены, и тем самым стена символически оказывалась под охраной главы небесного воинства. И. Снегирев высказывает предположение, что при строительстве белокаменных стен Москвы Дмитрием Донским в 1366–1367 гг. митрополит Алексий, освящая Никольские ворота, молил об «ограждении входов и исходов их ангельскою силою». Подобный же ритуал существовал до начала XVIII в., то есть до упразднения патриаршества, когда 22 октября иерарх, освятив на Спасской башне воду, шел оттуда по городским стенам, кропя их святой водой. Надо помнить, что и Успенский собор XIV в. (на месте ныне существующего) ставится у самой крепостной стены, осуществляя, таким образом, градозащитную функцию.
После сооружения в 1534 г. Лобного места напротив Спасской башни, которое символизировало Голгофу, Спасские ворота, как указывает С.П. Бартенев, восприняли образ и судных ворот Иерусалима, ведших на Голгофу, и находившихся в западной стене Иерусалима. Как бы лишний раз подчеркивая исключительное значение Спасских ворот Кремля, 16 апреля 1648 г. указом Алексея Михайловича было указано ходить через Спасские ворота Кремля с непокрытой головой, причем за хождение через них в шапке виновные должны были класть публично 50 земных поклонов или наказывались батогами в Стрелецком приказе, но стоит отметить, что указ Алексея Михайловича лишь узаконил обычай, сложившийся в народе задолго до этого, что само по себе указывает на то значение, которое народ придавал Спасским воротам. Поэтому именно на Спасской башне прежде всего был поставлен шатер, указывавший на ее сакральность, и до 1625 г. это была единственная башня Кремля, увенчанная шатром. Сформировавшийся архитектурный образ имел, очевидно, настолько глубокое внутреннее значение именно как входа в сакральное пространство, в некий огромный храм, каковым являлся Кремль, что Спасская башня стала образцом для оформления входа во многие храмы XVII столетия (башня-колокольня).
Спасские ворота
На значение Спасских ворот как невидимого духовного входа Христа в Кремль – Новый Иерусалим указывали и две часовни, стоявшие у ворот со стороны Красной площади, – часовня Христа «Великого Совета Ангел» по правую сторону и часовня «Великого Совета Откровение» – Богоматери по левую сторону (снесены в 30-х гг. ХХ в.). Их наличие заставляет предположить, что Спасские ворота напрямую связывались с Царскими вратами в иконостасах алтарей православных храмов. По учению Православной церкви, открытие этих ворот в определенные моменты богослужения символизирует открытие людям Царства Небесного, через них Христос невидимо выходит к людям в Святых Дарах, и по сторонам их всегда находятся образы Христа Спасителя (справа) и Богоматери (слева), открывающих молящимся Царство Небесное.
Таким образом, рассмотрев духовное значение Спасских ворот Кремля и сопоставив его с другими данными о стенах и башнях Кремля, можно заключить, что стены и башни воспринимались не только как оборонительное сооружение, но и как стены духовные, осененные силой святых и самого Христа, как образ божественного могущества, ограждающего верных от нашествия «иноплеменников».