формления и украшения книги, расположения текста, разнообразие шрифтов и заставок. С помощью этих изобразительных средств раскрывались и подчеркивались различные смысловые оттенки текста.
Указанные выше принципы и черты русской литературы складывались несколько сотен лет. Разумеется, существовали особенности – фигура автора скрывалась от читателя, чтобы произведение было словно бы явлено последнему, литература была высоким искусством, связующим поколения и исторические эпохи. Соответственным был и язык – высокий художественный язык литературного произведения сильно отличался от общеупотребительного языка, что хорошо видно на примере берестяных грамот или граффити на стенах соборов.
В связи с Крещением Руси и изобретением славянской письменности многие исследователи отмечают важнейшую особенность древнерусской литературы – ее внезапность, «мгновенность» появления. То есть она родилась не в процессе долгой эволюции, а была воспринята в огромном уже сложившемся комплексе очень высоких уровней – идейного, литературного, языкового. «Литература внезапно поднялась как огромный защитный купол над всей Русской землей, охватила ее всю – от моря и до моря, от Балтийского до Черного, и от Карпат до Волги», – писал Д.С. Лихачев. В целом возникновение письменности – важнейший фактор формирования национальной культуры. Письменность начинает противостоять обыденному разговорному языку и, по словам В.М. Межуева, «способна объединять людей, живущих на больших пространствах и не связанных между собой узами кровного родства. Одновременно она расширяет их связи во времени, давая возможность каждому новому поколению получать послания от своих предков и обращаться с посланиями к потомкам».
Еще одной особенностью древнерусской литературы стал ее назидательный, просветительский характер. Литература сразу же обрела свою особую миссию, которая сохранялась за ней сотни лет, – стоять на страже моральных, духовных, нравственных ценностей. Именно литература становилась мерилом совести, придавала эстетическую форму нравственным постулатам. Возникла «вера в литературу» как в отдельное самостоятельное духовное явление, идеальное средство выражения правды, и эта вера стала особенностью национальной психологии.
Уже в раннем Средневековье русская литература была главным пространством встречи князя, царя (то есть государства), духовных лиц (Церкви) и общества, именно через литературу князь/царь/духовное лицо вступали в диалог с людьми, на страницах рукописей происходило формообразование языка, утверждались поведенческие и речевые идеалы. Литература брала на себя функции социального кровообращения, она словесно соединяла огромные пространства государства, власть, Бога и народ. Не случайно авторами литературных произведений становятся князья, цари, руководители Церкви – митрополит Иларион, Владимир Мономах, епископ Серапион Владимирский, царь Иван Грозный, митрополит Макарий, царь Алексей Михайлович, император Петр Великий и др.
Выше говорилось о том, что существовала глубокая внутренняя связь между всеми жанрами средневекового русского искусства, между отдельными явлениями культуры, что формировало фундаментальный, цельный характер культуры. Безусловно, этим закономерностям отвечала и литература, разделявщаяся на жанры: летописи, хронографы, минеи, поучения, патерики, жития. Эти жанры переплетались с другими формами культуры – иконописью, архитектурой. Произведения литературы становились основой для создания памятников архитектуры, строительство храмов и монастырей порождало литературные произведения. Иконы и фрески вели человека, как в литературном произведении, по целому ряду сюжетов в интерьерах храма от западных врат в алтарю и снизу вверх к куполу, книжные тексты пелись и читались во время богослужения, агиографический сюжет о жизни святого запечатлевался в житийной иконе с клеймами. Даже оформление рукописной (а затем и печатной) книги было похоже на оформление иконы: очень широкие поля (как ковчег у иконы, причем нижнее поле шире верхнего) и в центре текст, который легко мог быть изображен – рукописная икона.
Особенностью литература и ее языка, даже внешнего оформления книги также было подчинение принципу «антропоморфизма». Очень ярко об этом писал сербо-болгарский ученый XIV в. Константин Философ Костенческий. Он считал, что при создании литературного произведения, в процессе его написания и затем чтения не может быть ничего случайного – каждая особенность графики, написания, произношения слова, то есть «художество письмен», имеет свой смысл. Литература – это не просто значки на бумаге. Ученый четко выразил понимание того, что слово и сущность неразрывны, а поэтому расхождение между ними, которое может получиться от неправильного написания, от неправильной формы слова, может привести к искажению внутреннего смысла написанного. Как в иконе, где отход от канонической формы влечет за собой искажение смысла богословской идеи, заключенной в иконе. Поэтому каждая буква в слове имеет свое значение и место и способна изменить внутренний смысл написанного или сказанного. Внутреннее смысловое сочетание поэтому можно видеть даже в обычном славянском алфавите. «Аз буки веди» – чтение первых трех букв алфавита складывается в осмысленную фразу. Эти примеры можно продолжить: «глаголь добро есть», «слово твердо», «люди мыслете».
Особый, внутренний смысл придавался самим по себе буквам, за ними закреплялись антропоморфические черты. Согласные – это мужчины, гласные – женщины; первые господствуют, вторые подчиняются. Надстрочные знаки – головные уборы женщин, их неприлично носить мужчинам. Поскольку головные уборы женщины могут снимать в присутствии мужчин, то и гласные могут не иметь надстрочных знаков, если эти гласные сопровождаются согласными. Отношение к явлениям мира выражается в словесной форме, слово – это осмысленное явление. Языку отводилась главная роль в познании мира. Познать явление – значит выразить его словом, понять явление – значит назвать его.
Не случайно в Книге Бытия (первой книге Библии) человек по просьбе Бога называет всех животных и птиц и тем самым подчиняет себе, понимая, что среди них нет ему помощника: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым» (Быт. 2:18–19) Поэтому существовало убеждение, что существует и обратный процесс – неправильное, искаженное слово – может привести к искажению и порче мира, в особенности его духовной сущности (отчасти с пониманием этого и сегодня связано неприятие людьми оскорблений, особенно искажений имени или фамилии, кличек). Поэтому язык литературы, как и язык богослужения, не мог смешиваться с обыденным, он должен был быть возвышенным, духовным. Поэтому, как уже говорилось, разговорный язык существенно отличался от языка литературного.
Русская литература складывалась на перепутье культурных и цивилизационных дорог между Востоком и Западом, Севером и Югом. Поэтому корни древнерусской литературы, ее традиций уходят в Византию, Болгарию, Скандинавию, в традиции множества народностей, населявших Древнюю Русь. Развитие русской литературы определили общий подъем Руси в XI в., возникновение центров письменности, массовая грамотность, появление культурной элиты. Об уровне образованности и всесторонней грамотности общества того времени говорят не только многочисленные граффити на стенах соборов, но и одно из первых произведений древнерусской литературы, принадлежащее митрополиту Илариону «Слово о Законе и Благодати» (40-е гг. XI в).
Иларион говорит в нем о значении Крещения Руси и в целом принятия христианства, описывает князя Владимира, крестившего Русскую землю: «Похвалим же нашего учителя и наставьника, великаго кагана нашея земля, Владимира, внука стараго Игоря, сына же славьнаго Святослава, иже в своя лета владычествую, мужьством и храбрьством прослуша в странах многих и победами и крепостью поминаются ныне и словуть. Не в худе бо и не в неведоме земля владычьствующе, но в Руськой, яже ведома и слышима есть вьсеми конци земля». И хотя Иларион подчеркивает, что пишет не неграмотным, не детям, а людям, которые могут разобраться в том, что написано, тем не менее «Слово…» было произнесено как проповедь в надвратной Благовещенской церкви Золотых (тогда именовавшихся «Великими») ворот Киева (по другим данным – в Софии Киевской). То есть люди, стоявшие в храме (а преобладали среди них, очевидно, люди простые), были в состоянии со слуха воспринять и понять это сложное произведение.
Исключительное внимание Иларион уделяет вопросу понимания «Закона» и «Благодати» и их соотношения. По мысли Илариона, поскольку люди до пришествия Христа находились «во мраке идолопоклонства», Бог дал им Закон, чтобы из этого состояния выйти. Когда же родился Иисус Христос, Закон отступил, «как уходит луна, когда восходит солнце», и восторжествовала Благодать. Закон – это кодекс этики, это принцип, правило, Закон – это ограда. Закон – это обряд, система запретов, необходимых для становления и формирования человеческого общества и самого человека. Благодать же – это возможность для человека воспринять уже силу Бога, которая будет помогать ему преобразовывать свою личность. Закон ограничивает человека извне, Благодать открывает человеку внутреннюю свободу, с тем чтобы все лучшее в человеке – любовь к ближнему, самоотвержение, правда – не осуществлялись под внешним давлением, а изнутри. К XI в. также относятся «Память и похвала Владимира» монаха Иакова (Иакова-мниха), в которой идеи Илариона получают дальнейшее развитие, «Сказание о первоначальном распространении христианства на Руси».
Св. Нестор Летописец
Выдающейся фигурой этого времени стал монах Киево-Печерского монастыря Нестор, создатель знаменитой «Повести временных лет», масштабного историософского произведения, картины мира человека XI в. «Повесть временных лет» начинает свою историю с библейского родословия народов, и это не случайно – для человека того времени было важно понять, как все началось, в отличие от современного человека, более интересующегося, чем все кончится. До сих пор «Повесть…» является важнейшим источником по истории первых веков существования Древнерусского государства. Она сыграла важную роль в развитии областных летописей и в создании общерусских летописных сводов XV–XVI вв., с нее начиналось повествование об истории Твери, Новгорода, Пскова, Москвы. Нестор известен также и как автор «Чтения о житии Бориса и Глеба» – жизнеописания первых русских святых – князей-мучеников Бориса и Глеба.