ичные сказания о Ферраро-Флоренгийском соборе, на котором Византия заключила унию с католиками, описания путешествий на Афон, в Иерусалим, Константинополь, Флоренцию. Купец Василий оставил записки о путешествии в Иерусалим, купец Афанасий Никитин из Твери на 30 лет раньше Васко да Гамы проник в Индию и составил знаменитое «Хождение за три моря», включенное затем в летопись.
В Западной Европе и на Руси в это время бытовало много сказаний об Индии, о ее богатствах, о ее фантастическом идеальном государстве, что обусловило активные поиски путей в Индию. Афанасий Никитин, пройдя по Волге до Астрахани, сухим путем прошел оттуда до Дербента, затем перебрался в Персию и уже морем проник в Индию. В Индии Афанасий пробыл три года и через Черное море вернулся в 1472 г. на Русь, но, не доезжая Смоленска, умер. Его записки были доставлены купцами в Москву и включены в летопись. Никитин объездил всю Индию, побывал в городах Парвате и Бедере, в последнем видел выезды султана на прогулку во время Байрама, выезды султана и его братьев на охоту и т. д. Однако в скитаниях он постоянно помнит о Русской земле. «Да сохранит Бог землю русскую, – пишет он, – Боже сохрани! Боже сохрани! На этом свете нет страны, подобной ей! Некоторые вельможи Русской земли несправедливы и не добры. Но да устроится Русская земля! Боже! Боже! Боже! Боже! Боже!» При этом первое слово «Боже» написано им по-арабски, второе по-персидски, третье и четвёртое по-русски, пятое по-татарски.
Отдельно следует упомянуть целый литературный цикл повестей о взятии Царьграда турками, появившийся в это время. Взятие Царьграда турками в 1453 г., положившее конец Византийской империи, вызвало огромный интерес на Руси, стремление разобраться в причинах произошедшего. Падение Константинополя было воспринято общественным сознанием как наказание «грех наших ради», и впечатление от этой катастрофы было столь сильным, что память о ней сохранялась вплоть до начала XVIII в. Об этом свидетельствует тот факт, что за два столетия появляется целый цикл сочинений под названием «Повести о взятии Константинополя турками». Повесть «О взятии Царьграда…» в так называемой Искандеровской редакции оказала очень большое влияние на русское историческое повествование XVI – начала XIX в. В подражание ей были позднее написаны известная «Казанская история», «Летописец начала царства», «Сказание» Авраамия Палицына, «Повесть книги сея от прежних лет» Катырева-Ростовского и др. Не меньший интерес вызывали и события, произошедшие на Флорентийском соборе (об этом свидетельствует множество списков сказаний о Флорентийском соборе, появившихся вскоре после этих событий).
С середины XV в. все большее значение в литературе приобретает публицистика. Из числа выдающихся публицистов конца XV – начала XVI в. можно отметить архиепископа Вассиана Рыло, преподобного Иосифа Волоцкого, старца Филофея, преподобного Нила Сорского, Вассиана Патрикеева, митрополита Даниила и других. Архиепископ Вассиан известен своим знаменитым посланием 1480 г. на р. Угру, где стояли русские войска в ожидании татар. В непримиримом тоне он потребовал от великого князя Ивана III боевых действий, а ни в коем случае не уступок своим советникам. «Ты, государь, повинуясь нашим молениям и добрым советам, обещал крепко стоять за благочестивую веру нашу православную и оборонять свое отечество от басурман. Лстецы же нашептывают в ухо твоей власти, чтобы предать христианство, не считаясь с тем, что ты обещал. А митрополит со всем священным и боголюбивым Собором тебя, государя нашего, благословил на царство и к тому же так тебе сказал: «Бог да сохранит царство твое силою Честнаго Креста Своего». Мужайся и крепись, духовный сын мой, как добрый воин Христов. Господь да поможет тебе, если ты, государь наш, все возьмешь в сердце твое, как истинный добрый пастырь. Ныне же слыхали мы, что басурманин Ахмат уже приближается и губит христиан и более всего похваляется одолеть твое отечество. А ты пред ним смиряешься, и молишь о мире, и послал к нему послов.
А он, окаянный, все равно гневом дышит и моления твоего не слушает, делая до конца разорить христианство. Но ты не унывай, но возложи на Господа печаль твою, и он тебя укрепит, ибо Господь гордым противится, а смиренным дает благодать. А еще дошло до нас, что прежние смутьяны не перестают шептать в ухо твое слова обманные и советуют тебе не противиться супостатам, но отступить и предать на расхищение врагам словесное стадо Христовых овец. Подумай о себе, о своем стаде, к которому тебя Дух Святый поставил. Что советуют тебе эти обманщики лжеименитые, мнящие себя христианами? Одно лишь: побросать щиты и, нимало не сопротивляясь этим окаянным… предав христианское отечество, изгнанниками скитаться по другим странам. Подумай же, великоумный государь, от какой славы к какому бесчестию сводят они твое величество». В подтверждение своих слов Вассиан приводил Ивану III примеры князей Игоря, Святослава, Владимира Святого, Владимира Мономаха и, наконец, Дмитрия Донского – всех его предков для того, чтобы побудить его к решительным действиям.
XVI столетие стало одним из наиболее сложных и драматических в русской истории. Расцвет Русского государства, время опричнины, угасание исихазма, конец династии Рюриковичей и начало Смуты – вехи этого противоречивого времени. Первая половина века была ознаменована в идеологической сфере завершением борьбы против ереси «жидовствующих» и в политической – окончательным объединением русских земель вокруг Москвы. В связи с этим в литературе данного столетия обсуждается множество вопросов – о характере и форме государственной власти, о Русской церкви, об историческом и духовном месте Руси среди других стран и т. д. Утрачиваются и стираются многие особенности местных культурных традиций, они вливаются в русло единой общенациональной культурной традиции. Так, например, местное летописание сменилось единой великокняжеской летописью. На этом фоне в 20—30-х гг. XVI столетия получает свое окончательное выражение зародившаяся в XV в. теория «Москва – Третий Рим», подчеркивающая духовное и политическое значение Москвы как центра последнего православного государства.
Инок псковского Елеазарова монастыря Филофей считается автором ряда посланий Василию III, Ивану Грозному и др. В послании к псковскому наместнику Мисюрю-Мунехину Филофей впервые высказывает мысль о Москве как о Третьем Риме, объясняет причины падения Константинополя и, наконец, в послании к великому князю Василию III теория обретает законченную форму: «Нынешнему православному царствию пресветлейшего и высокостольнейшего государя нашего – единого во всей поднебесной христианам царя – нет конца…» Он является «браздодержателем святых Божьих престолов святой вселенской церкви», представительницей которой служит «вместо римской и константинопольской, церковь святого и славного Успения Богородицы в Богоспасаемом граде Москве, которая одна во вселенной паче солнца светится». Одним словом, подытоживает Филофей, «да веси, христолюбче и боголюбче, яко вся христианские царства приидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя, по пророческим книгам, то есть Росское царство: два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не бывать», после чего идет цитата из Апокалипсиса.
Существует предположение, что Филофей был знаком (помимо Откровения Иоанна) и с переводными эсхатологическими сочинениями: толкованием на Апокалипсис святого Ипполита и Андрея Кесарийского, «Откровением» Мефодия Патарского и житием святого Андрея Юродивого – и идеи, почерпнутые из них, помещал в основу своей теории. В послании в великому князю Ивану Васильевичу Филофей восполнял толкование Андреем Кесарийским апокалиптического образа жены, бегущей от змия в пустыню, соображением, что эта жена и есть Русское царство: «Бежание жены в пустыню – от старого Рима… понеже весь великий Рим падеся и болит неверием… в новый же Рим бежа, еже есть Константин-град, но ни тамо покоя обреть съединения их ради с латынею на осьмом соборе».
Необходимо обратить внимание и на еще одну особенность этой теории, которая заключается в том, что в первоначальной схеме Третий Рим заменяет, а не продолжает второй. Задача в том, чтобы не столько продолжать византийские традиции, сколько построить новый Рим взамен прежнего. Таким образом, Москва, минуя предшественников, как бы напрямую связывается, возвращается к Иерусалиму Палестинскому, а в свете сильнейших эсхатологических ожиданий – «приблизилось Царство Небесное» – к Иерусалиму Горнему Небесному. Как писал Г.Флоровский: «Это была своего рода религиозно-национальная утопия, весьма страстная и поэтическая, выросшая из непреодолимой жажды приблизиться к воплощению Царства Божия на земле, необычайно близкая всему народному духу, характеризующая духовное самочувствие Руси».
Эта идея быстро получает свое отражение во множестве произведений, примыкающих к посланиям Филофея. Это – «Сказание о Вавилоне (Вавилонском царстве)», «Повесть о белом клобуке», «Сказание о князьях Владимирских», «Послание Спиридона Саввы». «…Древний Рим отпаде славы и от веры Христовы гордостию и своею волей, в новом же Риме, еже есть Константиноград от насилия агарянского такожде христианская вера погибнет, на третьем же Риме, еже есть на русстей земли, благодать Святаго Духа возсия. И да веси, Филофие, яко вся христианская приидут в конец и снидутся во едино царство русское, православия ради…» – говорится в «Повести о белом клобуке».
Мысль о Москве как Третьем Риме – оплоте последнего православного царства – была настолько органична русскому общественному сознанию и настолько ярко и логично объясняла многие политические события, что она неустанно повторяется во многих официальных документах и сочинениях XVI–XVII вв. В знаменитой «Казанской истории» Москва называется «третий новый великий Рим, провозсиявший в последняя лета, я ко великое солнце в великой нашей Русской земли». Эту идею можно встретить в Уложенной грамоте об учреждении патриаршества в России от 1589 г., («Твое же, о благочестивый царю, великое Российское царствие, третей Рим, благочестием всех превзыде»). Теорию «Москва – Третий Рим» излагал грекам Арсений Суханов, ее придерживался протопоп Аввакум, а сцены и текст интерпретирующего теорию «Сказания о князьях Владимирских» были вырезаны на царском месте в Успенском соборе, и его идеи излагались в дипломатических документах и официальных летописях.