Откуда было такое отношение к святыням? Для этого стоит вспомнить историю. В 787 г. на VII Вселенском соборе был утвержден догмат об иконопочитании, в котором прямо сказано: «Елико бо часто чрез изображение на иконах видимы бывают, потолику взирающии на оныя подвизаемы бывают воспоминати и любити первообразных им, и чествовати их лобызанием и почитательным поклонением, не истинным, по вере нашей, Богопоклонением, еже подобает единому Божескому естеству, но почитанием по тому образу, якоже изображению честного и животворящего Креста и святому Евангелию и прочим святыням фимиамом и поставлением свечей честь воздается». Сакральная ценность любой реликвии состоит в том, что через реликвию человеку подается благодать Божия, через нее происходят чудеса и знамения. Не менее важно понимать, что стремление приложиться к святыне, побыть рядом с нею среди прочих других мотивов обусловлено следующим важным обстоятельством. Людям хочется быть ближе к тем, кто стоял у истоков христианства, прикоснуться к тому, к чему прикасалось тело святого, что «помнит» его страдания и последние минуты, и через это прикосновение выразить свое благоговение.
В христианской истории святыни, реликвии играли огромную роль. Напомним, что почитание реликвий является существенным отличием христианства от других религий. Хотя почитание реликвий есть и в буддизме и позднем исламе, но, как пишет Е. Бакалова, «по масштабу, сущности и значению эти практики несопоставимы с тем, что можно наблюдать в христианской культуре». Вокруг святынь происходила консолидация общества, выстраивались государственные отношения, из-за них начинались грандиозные и трагические события, для них строились храмы. Можно вспомнить, что причиной Крымской войны, обернувшейся для России катастрофой, явилась передача ключей от главного входа в храм Гроба Господня в Иерусалиме от православным к католикам.
Христианские святыни, хранившиеся в том или ином городе, государстве, являлись зримым символом того, что народ, владеющий святыней, является «избранным», знаком особого благоволения Бога или того или иного святого к тому или иному месту, к людям, собирающихся и живущих там, святыни формировали национальное достоинство и национальную идею. Не случайно в народе считалось, что не от человеческой воли зависит, идти или не идти к святыне – она сама допускает до себя человека или же не допускает его, и это должно стать причиной для того, чтобы серьезно задуматься о своем недостоинстве, исправить то, что возможно.
Для чего еще важна святыня, реликвия, почему к ней идут? Как писал Герман Люббе, базовая особенность нашего времени есть «сокращение пребывания в настоящем». То есть прошлое отрывается от нас все больше и уходит все дальше, а горизонты будущего становится все ближе. Возникает ментальный, душевный (а нередко и духовный) разрыв между эпохой первохристианского мученичества и нашей эпохой, апостолы, мученики, святители становятся персонажами плоской черно-белой истории, а не объемной цветной жизни, исчезает чувство сопричастности их жизни и страданиям.
Связь между настоящим и прошлым и восстанавливают святыня, ее физическое явление, возможность прикоснуться к ней, возможность особенно, обостренно важная в наш век визуальности. Ведь отличие изображения от текста прежде всего в том, что изображение, то, что я вижу, не требует доказательств. Где-то когда-то две тысячи лет назад страдал и был распят апостол Андрей – и вот его крест, тот самый крест, в полуметре от человека становится опорой его умозрительной веры, тем самым «костылем духовности», о котором говорил П. Флоренский.
Изучение процесса почитания святынь в русском Средневековье показывает как формировались культурные связи, ментальность общества отражается в агиологических предпочтениях (почему чтили одних святых и почти не замечали других). Святынями пытались завоевать политическое расположение властей Руси представители иных православных церквей. Почитание мощей в русском Средневековье было тесно связано с особенностями погребального обряда и отношением к смерти в общественном сознании. Важно понимать, что почитание мощей, появившееся после принятия христианства, изменило в социуме отношение к смерти и мертвому телу. Если ранее мертвые тела и места их погребения отделялись от жилого пространства географически и символически, то теперь погребения входят в населенные пункты и занимают особое место в храмах, останки умерших перестают быть объектом страха и становятся объектом поклонения.
Мощи святых и другие святыни использовались и в качестве персональной святыни, хранились дома. «Домашние святыни» передавались в храмы, то есть становились доступны для всеобщего почитания. При этом можно обратить внимание, что если на ранних этапах русской истории личное владение святыней не вызывало вопросов и было широко распространено, то на этапе позднего Средневековья только Церковь признавалась истинной обладательницей святынь, что отражало глубокие внутренние социальные трансформации.
Еще до принятия христианства на Русь начинают попадать священные реликвии. Князь Владимир привез из похода на Корсунь среди прочего мощи ученика апостола Петра, святого Климента, папы римского, а также мощи его ученика Фива, которые в 1007 г. были положены в Десятинную церковь. Уже в 1017 г. киевский архиепископ встречал польского короля Болеслава «с мощами святых и прочим всевозможным благолепием». В первой четверти XII в. при Владимире Мономахе был принесен в Киев перст Иоанна Предтечи. Князь Юрий Долгорукий, завершив в Переславле-Залесском строительство в 1152 г. храма Спаса Преображения, «наполнил его книгами и мощами святых дивно».
В 1218 г. великому князю Константину архиепископом Полоцким Николаем из Царьграда была принесена «некая часть от страстей от Господних», а также мощи Лонгина Сотника и Марии Магдалины. По случаю принесения мощей князем были устроены торжества. Княгиня Евфросиния Полоцкая, заказывая напрестольный крест для храма Спаса в Полоцке в 1161 г., вложила в него полученные из Царьграда от византийского императора Мануила Комнина и патриарха Луки Хризоверга крест Господень с каплями крови Иисуса Христа, камень от гробницы Богоматери, частицу от Гроба Господня, частицы мощей святых Стефана и Пантелеимона, кровь святого Димитрия. Этот крест необыкновенно ценился (для водосвятия была даже сделана копия, чтобы подлинный крест не опускать в воду), был вывезен Василием III в Москву, где оказался в царской казне, затем в 1563 г. во время полоцкого похода возвращен Иваном Грозным в Полоцк.
Исключительное значение на Руси и в России приобрел культ одной из главных святынь христианства – Креста Господня. Любой крест становится символом Креста Господня, его утверждение – знаком установления христианства на той или иной территории. Не случайно митрополит Иларион уподобляет князя Владимира и княгиню Ольгу императору Константину и его матери Елене, которые «крест от Иерусалима принесша и по всему миру своему раславша, веру утвердиста. Ты же с бабою твоею Ольгою принесша крест от новаго Иерусалима Константина града и сего по всеи земли своеи поставивша, утвердиста веру».
Частицы подлинного Креста Господня расходились по храмам, и многие люди готовы были преодолеть огромные расстояния, чтобы приложиться к Кресту. Известно, что во многих домонгольских напрестольных крестах были частицы Креста Христова, они вкладывались и в наперсные кресты. Такой крест был у московского князя Симеона Ивановича: в 1347 г. император Иоанн VI Кантакузин, желая уладить недоразумения между Константинополем и Москвой в церковных делах, послал московскому князю «наперсный крест с Честным и Святым Древом». У преподобного Сергия Радонежского был наперсный крест с частицей Креста Господня – преподобный получил его от константинопольского патриарха Филофея.
Чрезвычайно почитался наперсный крест святителя московского Петра, первого московского митрополита. Этот крест, судя по всему, содержал в себе святыни и приобрел значение родовой наследственной реликвии русских князей и царей. Так, великий князь Василий III, умирая, благословил своего сына, четырехлетнего царевича Ивана (будущего Ивана Грозного) крестом Петра и возложил его на сына со словами: «Да будет тебе сий святый животворящий крест на прогнание врагом и борителей наших, много бо иновернии покушахуся на православие, на нашу державу, богом порученную нам…» Крест Петра был возложен и на Бориса Годунова патриархом Иовом в Успенском соборе Московского Кремля 30 апреля 1598 г., что закрепило не утвержденное Боярской думой решение Земского собора об избрании Бориса Годунова на царство. Согласно Избирательной грамоте, возложение креста Петра-митрополита означало «начало царского государева венчания и скипетродержания». Помимо креста святителя Петра почитались как священные реликвии его саккос и архиерейский посох из черного дерева.
Крест энколпион. Конец XII в.
Еще в домонгольское время в обиходе утвердился особый тип наперсного креста – энколпион (крест-мощевик). Он имел две створки, в пространство между которыми помещались святыни. Такой крест в походе, в дороге, в любом месте вне дома или храма, становился объектом молитвы: его вешали (закрепляли) перед собой и молились. Так, в 1185 г. молился перед наперсным крестом князь Игорь, решив бежать из половецкого плена. Князь Дмитрий Донской на Куликовом поле накануне битвы «выняв из недр своих Живоносный Крест, на нем же бе воображены Страсти Христовы, в нем же бе Живоносное Древо и восплакася горько и рече: на тебе убо надеемся, Живоносный Господень Кресте, иже сим образом явивыйся греческому царю Констянтину, егда ему на брани сущу с нечестивыми и чюдным твоим образом победи их».
У митрополита Максима, который в 1299 г. перенес центр Русской церкви из Киева во Владимир, был некий «омофор», врученный ему самой Богоматерью. Сын Александра Невского, князь Андрей Александрович, сделал для него «ковчег злат», в котором омофор хранился до 1410 г. и в этом году исчез после нападения на Владимир орд татарского царевича Талычи. В 1401 г. из Суздаля в Москву была перенесена великая святыня – привезенный из Царьграда в 1382 г. ковчег со «Страстями Господними», под которыми разумелась Кровь Христа и частицы вещей, относящихся к его страданиям, – Тернового венца, трости, копия, губки и пр.