Выходит, что не только при коммунизме остается в течение известного времени буржуазное право, но и даже буржуазное государство — без буржуазии.
Это может показаться парадоксом или просто диалектической игрой ума, в которой часто обвиняют марксизм люди, не потрудившиеся ни капельки над тем, чтобы изучить его чрезвычайно глубокое содержание. На самом же деле остатки старого в новом показывают на жизнь на каждом шагу. И Маркс не произвольно всунул клочок „буржуазного права“ в коммунизм, а взял то, что экономически и политически неизбежно в обществе, выходящем из недр капитализма» («Госуд. и револ.», стр. 92–93).
Мы можем, таким образом, установить, что единственно правильной схемой перехода от капитализма к коммунизму будет следующая:
1. Капитализм.
2. Период революционного переустройства.
3. Коммунизм.
Согласно этой схемы, мы должны включить в период революционного переустройства и то, что тов. Троцкий называет революционно-боевым порядком, и то, что он называет социалистическим обществом.
Напомним, что тов. Троцкий считает («революционно-боевым порядком») период диктатуры пролетариата, противопоставляя ему «социалистическое общество» сего «надо полагать, безболезненным переходом в безвластную коммуну». У нас нет достаточно научно-проверенных данных для проведения границ между этапами «более» или «менее» болезненными. Мы имеем, по нашему мнению, право предположить, что весь период революционного переустройства пойдет по нисходящей линии болезненности этого процесса.
Но, быть может, все же «период революционного переустройства» проходит известные фазы?
На этот счет мы имеем ясный ответ т. Ленина. Он заключает главу V-ю своей книги четкой фразой: «И тогда будет открыта настежь дверь к переходу от первой фазы коммунистического общества к высшей его фазе, а вместе с тем к полному отмиранию государства».
Следовательно, по Ленину, до высшей фазы коммунизма последний проходит одну фазу, при чем с сохранением в ней государства. Что это так, — указывают следующие слова т. Ленина:
«Мы вправе говорить … о неизбежном отмирании государства, подчеркивая длительность этого процесса, его зависимость от быстроты развития высшей фазы коммунизма, и оставляя совершенно в стороне вопрос о сроках или о конкретных формах отмирания, ибо материала для решения таких вопросов нет» («Госуд. и револ.», стр. 90).
Отсюда — важный вывод: к безвластной коммуне человечество придет только через окончательное и полное отмирание государства в высшей фазе коммунизма.
На первой же его стадии государство, как аппарат, направляющий революционное переустройство, сохраняется полностью.
А так как никто из марксистов не станет спорить против того, что государство есть аппарат власти, аппарат принуждения, то не ясно ли отсюда, что это будет аппарат классового господства пролетариата над другими классами и группами?
Если же это так, то сможет ли в этот период пролетариат «раствориться в коммунистическом общежитии»? Повидимому, нет.
И столь же ясно, что «необходимость в железных тисках диктатуры» отпадает лишь в высшей фазе коммунизма, отмерев вместе с государством. Эти выводы подчеркиваются словами Маркса: «Государство отмирает, поскольку капиталистов уже нет, классов уже нет, подавлять поэтому какой бы то ни было класс нельзя».
В утешение же тех, кто не хочет согласиться с такой формой переходного периода, как первая стадия коммунизма с сохранением «буржуазного права», — приведем следующие слова Маркса:
«Это (т.-е. сохранение „буржуазного права“) — „недостаток“, — говорит он, — но он неизбежен в первой фазе коммунизма, ибо, не впадая в утопию, нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научатся работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не даст сразу» (подчеркнуто в подлиннике).
А право «есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права», — добавляет тов. Ленин.
Поэтому — «надо полагать, безболезненный переход в безвластную коммуну» на первой стадии коммунизма будет не так уже безболезненным. И жалеть об этом воистину не приходится, ибо классовая борьба есть классовая борьба, а не что-либо другое.
Обратимся к следующему положению т. Троцкого: «В основе диктатура пролетариата, — говорит он, — не есть производственно-культурная организация нового общества, а революционно-боевой порядок для борьбы за него».
Согласно вышеприведенного мнения К. Маркса, — повторим его для ясности здесь:
«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного переустройства одного в другое; этому соответствует в политике переходный период, во время которого не может быть иного государства, кроме революционной диктатуры пролетариата», — К. Маркс относит вопрос о диктатуре пролетариата к политике, т. е. к орудию, обеспечивающему возможность революционного переустройства общества.
Но, ведь, это — то же самое, что утверждает т. Троцкий! — скажут нам, — конечно, это — «революционно-боевой порядок». Но для чего? «Для борьбы за него», за новое общество, — отвечает т. Троцкий. Что это значит? По нашему мнению— только одно, а именно: что диктатура пролетариата есть орудие построения производственно-культурной организации нового (коммунистического) общества в первой его фазе.
Диктатура пролетариата и производственно — культурная организация нового общества суть стороны одного и того же процесса. Без диктатуры пролетариата производственно-культурная организация нового общества невозможна, при наличии же ее она неизбежна, необходима.
Эту цельность процесса т. Троцкий разрывает и разрывает ее совершенно необоснованно.
Каков характер производственно-культурной организации нового общества в этот период, — об этом скажем ниже.
Теперь обратимся к вопросу о характере революционного переустройства в первой фазе коммунизма.
Маркс характеризует высшую фазу коммунизма так:
«На высшей фазе коммунистического общества, после того, как исчезнет порабощающее подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с тем противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда, вместе с всесторонним развитием индивидуумов, вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, — лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: „каждый по способностям, каждому по потребностям“».
Владимир Ильич, разъясняя это положение Маркса, с необыкновенной четкостью начерчивает нам правильную линию его понимания:
«Экономической основой полного отмирания государства, — говорит он, — является такое высокое развитие коммунизма, при котором исчезает противоположность умственного и физического труда, исчезает, следовательно, один из важнейших источников современного общественного неравенства, и притом — такой источник, которого одним переходом средств производства в общественную собственность, экспроприацией капиталистов сразу установить никак нельзя.
Эта экспроприация даст возможность гигантского развития производительных сил.
Но как скоро пойдет это развитие дальше, как скоро дойдет оно до разрыва с разделением труда, до уничтожения противоположности между умственным и физическим трудом, до превращения труда в первую жизненную потребность, — этого мы не знаем и знать не можем».
Следовательно, здесь мы имеем почти-что программу революционного переустройства.
Во-первых, — преодоление подчинения человека порабощающему его разделению труда и подчинение этого процесса сознательной воле класса, зарывание пропасти между умственным и физическим трудом, всестороннее развитие индивидуумов, обеспечивающее рост производительных сил, — вот условия для преодоления «узкого горизонта буржуазного права». И здесь же ответ на те сроки, которые пытается наметить для периода диктатуры т. Троцкий: «как скоро пойдет это развитие… этого мы не знаем и знать не можем».
Одно только мы может сказать суверенностью, — что этот процесс революционного переустройства пойдет тем скорее, чем больше сознательно направленной силы устремит на это пролетарское государство.
Но — если первому периоду коммунизма ставятся такие задачи, то могут ли быть они выполнены кустарными способами, от случая к случаю, или же — в нарочито построенной последовательности, сначала одно, а потом другое?
Мы полагаем, что революционное переустройство в первом периоде коммунизма можно понимать только и именно — как внутренне согласованную развертывающуюся систему знания и умения, достигаемую творческими усилиями класса во всех областях жизни.
Но даже, если мы и признаем, что возможным периодом строительства пролетарской культуры является период диктатуры, то и здесь у тов. Троцкого есть огромная невязка.
Если в период диктатуры не может быть никакой про-движки в области строительства производственно-культурной организации нового общества в силу того, что вся энергия класса в этот период уходит на непосредственное боевое действие в остро-революционных боях, то вполне позволительно предположить, что в следующем за диктатурой периоде («социалистическое общество»), «с его, надо полагать, безболезненным переходом в безвластную коммуну», проблема строительства производственно-культурной организации нового общества как раз встанет перед нами во весь свой гигантский рост.
Может ли она в этот период быть безболезненной? Конечно, нет, и — именно потому, что она неизбежно должна будет протекать в острой классовой борьбе двух идеологий.
Не надо забывать, что в этот период мы будем иметь наличие норм «буржуазного права», которое именно в этот период придется преодолевать. И думать о том, что это возможно без классовой борьбы, у нас нет никаких оснований. Даже, если класс в этот период не будет употреблять острых форм принуждения, не будет вести гражданской войны с оружием в руках, он все-таки будет подавлять всякое сопротивление проводимой им линии строительства.