* Patai Raphael. The Arab Mind. New York: Scribner's, 1983; Pryce-Jones David. The Closed Circle: An Interpretation of the Arabs. New York: Harper & Row, 1989; Lewis Bernard K. The Political Language of Islam. Chicago: University of Chicago Press, 1988; Crone Patricia and Cook Michael. Hagarism: The Making of the Islamic World. Cambridge: Cambridge University Press, 1977.
Гран, Рашид ал-Халиди и их партнеры в Европе. В ходе 1980-х годов прежде консервативная Ассоциация средневосточных исследований (АСВИ) претерпела важную идеологическую трансформацию, чему способствовали эти люди. Поначалу равнявшаяся на академические стандарты и зачастую укомплектованная исследователями, придерживающимися магистрального направления, менеджерами нефтяных компаний, правительственными консультантами и наемными работниками, АСВИ на своих ежегодных собраниях открыто поднимала вопросы, имеющие политическое значение: иранская революция, война в Заливе, палестинская интифада, гражданская война в Ливане, Кемп-Девидские соглашения, взаимоотношения между наукой Среднего Востока и политической идеологией — вопросы, которые прежде исключались или занимали последнее место в наукообразных исследованиях таких деятелей, как Льюис, Патаи, а также в последнее время Уолтер Лакер, Эммануэль Силван и Даниэль Пайпс (Walter Laqueur, Emmanuel Sivan, and Daniel Pipes). Академические работы, защищающие политическую линию, которая противостоит туземному арабскому или исламскому национализму, доминировали в профессиональных дискуссиях и даже среди журналистов (среди таких наукообразных журналистских бестселлеров — работа Томаса Фридмана «Из Бейрута в Иерусалим» и Дэвида Шиплера «Арабы и евреи»), но все стало меняться.
Ядро «старой» линии составляла эссенциализа-ция арабов как по сути своей безусловно и изначально «Других». В дело шли расистские обертоны и их производные об антидемократичном, склонном к насилию и регрессивном отношении «арабов» к миру. Центральное место в этом подходе занимает другой фактор — Израиль, который также вносит свой вклад в полярность, установившуюся между демократическим Израилем и абсолютно недемократичным арабским миром, где палестинцы, ограбленные и изгнанные Израилем, докатились до «терроризма» и даже еще чуть дальше. Но теперь это уже тщательно разделенные истории разных арабских народов, обществ и формаций, которые разрабатывает следующее поколение антиориенталистов. Относясь с уважением к истории арабского мира, они вернули ему динамическое ощущение незавершенного движения к независимости, к правам человека (в особенности к правам женщин и ущемленных меньшинств) и свободе от внешнего (зачастую империалистического) вмешательства и внутренней коррупции и коллаборационизма.
То, что произошло в Ассоциации средневосточных исследований было, таким образом, метропо-лийной историей культурного противостояния господству Запада. Этому соответствовали аналогичные важные изменения в африканских, индийских, карибских и латиноамериканских исследованиях. Здесь уже более не заправляют бывшие колониальные чиновники или команды академических исследователей, говорящих на присущем им языке. Вместо этого появляется новый взгляд и на освободительные движения, и на постколониальную критику, возникают по-новому осознающие себя оппозиционные группы (движение за гражданские права в Америке, движение за права иммигрантов в Великобритании), которые лишают европоцентристски ориентированных интеллектуалов и политиков монополии дискурса, гарантированной им прежде. Среди них видное место занимают Бейзил Дэвидсон, Теренс Рейнджер, Йоханнес Фабиан, Томас Ходжкин, Гордон К. Льюис, Али Мазруи, Стюарт Холл (Basil Davidson, Terence Ranger, Johannes Fabian, Thomas Hodgkin, Gordon K. Lewis, All Mazrui, Stuart Hall). Их пример заразителен для прочих ученых. И посреди всего этого — инициирующее творчество тех четырех ученых, о которых шла речь ранее, их «путешествие в» — сыграло фундаментальную роль в культурной коалиции, которая возникает ныне между антиимпериалистическим сопротивлением на периферии и оппозиционной культурой в Европе и Соединенных Штатах.
V. Коллаборационизм, независимость и освобождение
На семинарах по империализму в Оксфорде в 1969—1970-х годах доклад Рональда Робинсона «Не-европейские основания европейского империализма» был одним из наиболее интересных. Наряду с выступлением Томаса Ходжкина на тему «Теории империализма в Африке и в третьем мире», «совет» Робинсона для теоретических и эмпирических исследований показал влияние многих постколониальных событий, о которых я уже говорил ранее.
Всякая новая теория должна признавать, что империализм был в такой же степени функцией коллаборационизма или отказа от такового его жертв — или туземных политиков — как и европейской экспансии ... Европейцы смогли завоевать не-европей-ские империи и управлять ими не [без добровольного или вынужденного сотрудничества их правящих элит и не] без туземного коллаборационизма, когда тому пришло время. С самого начала было постоянное сопротивление этому правлению; точно так же, как неизменно было необходимо посредничество туземцев, чтобы снижать такое сопротивление и держать его в узде.*
* Robinson Ronald. Non-European Foundations of European Imperialism: Sketch for a Theory of Collaboration // Owen and Sutcliffe. Studies in the Theory of Imperialism. P. 118, 120.
Робинсон исследует далее, как в Египте до 1882 года паши и хедив занимали коллаборационистскую позицию, способствуя проникновению европейцев, после чего в результате драматических событий, связанных с националистическим мятежом Ораби, британцы оккупировали страну военным путем. Следовало бы добавить (чего Робинсон не делает), что многие классы и индивиды, сотрудничающие с империализмом, начали с того, что пытались копировать пути современной Европы, проводить модернизацию в соответствии с тем, что они воспринимали как успехи Европы. На протяжении первых двух десятилетий XIX века в Европу посылал делегации Мухаммад Али, тремя десятилетиями ранее японская делегация побывала в Соединенных Штатах и в Европе со сходными целями. Еще в 1920—1930-е годы одаренные студенты в рамках французской колониальной орбиты отправлялись во Францию и там получали образование, хотя некоторые из них, такие как Сенгор и Сезэр, а также многие индонезийские интеллектуалы, превратились в итоге в яростных противников империи.
Главной целью этих первых делегаций на Запад было изучить пути передового белого человека, перевести его работы, перенять привычки. Недавние исследования на эту тему Macao Миёши и Ибрагима Абу-Лугхода* показали, как наряду с информацией, нужными текстами и полезными привычками активным студентам с Востока передавалась и импер-ская иерархия.
* Miyoshi Masao. As We Saw Them: The First Japanese Embassy to the United States /I860). Berkeley: University of California Press, 1979; Abu-Lughod Ibrahim. The Arab Rediscovery of Europe: A Study in Cultural Encounters. Princeton: Princeton University Press, 1963.
** Bhabha Homi K. Signs Taken for Wonders: Questions of Ambivalence and Authority Under a Tree Outside Delhi May 1817 // Critical Inquiry. 1985. Vol. 12, N 1. P. 144—165.
Из этой исключительно динамичной зависимости вырос первый ответный опыт нативистского антиимпериализма, типизированный в опубликованном в 1883 году в ходе обмена мнениями между Афгани и Эрнестом Ренаном в «Revue de deux mondes», где туземец, используя термины, прежде сформулированные Ренаном, пытается «опровергнуть» расистские и культурно невежественные предубеждения европейцев в отношении его неполноценности. Если Ренан говорит о более низком статусе ислама в сравнении с иудаизмом и христианством, то Афгани, напротив, утверждает, что ислам «лучше» и заявляет, что Запад усовершенствовался позднее, что он многое заимствовал у мусульман. Афгани также утверждает, что ислам раньше продвинулся в области науки, нежели это произошло на Западе, и что если и было нечто регрессивное в религии, оно происходит от того, что в равной мере присуще всем религиям — от нетерпимости к науке.*
Тон Афгани вполне дружественный, хотя он явно оппонирует Ренану. В противовес более поздним противникам империализма, для которых освобождение — ключ ко всей теме, Афгани, как и индийские юристы 1880-х, принадлежит к слою людей, которые, сражаясь за свои сообщества, пытаются найти свое место в культурных рамках, разделяемых Западом. Это те самые элиты, которые, возглавляя различные националистические движения за независимость, получили свой авторитет из рук колониальной власти: таковы отношения Маунтбатте-на и Неру, или де Голля и ФНО.141 К такого рода антагонистическому сотрудничеству относятся различные конфигурации культурной зависимости,
* Ответы Афгани Ренану представлены в работе: Keddie Nikki R. An Islamic Response to Imperialism: Political and Religious Writings of Sayyid Jamal ad-Din al-Afghan*. 1968; rprt. Berkeley: University of California Press, 1983. P. 181—187.
западные советники, чьи работы помогли туземным народам или нациям «подняться» (один аспект этого хорошо задокументирован Джонатаном Спенсером в книге о западных советниках «То Change China») и те защитники угнетенных на Западе (миссис Джеллиби142 — ранняя их карикатура, члены Ливерпульской школы — более поздний пример), кто представлял свои собственные версии интересов туземцев. Еще один пример — это соперничество между Т. Э. Лоуренсом и Луи Массиньоном сразу после Первой мировой войны, с большой тонкостью описанное в эссе Альберта Хурани.* Каждый из них с неподдельной симпатией относился к арабам, сражавшимся в ходе войны с оттоманами (в самом деле, для Массиньона сочувствие к исламу стало подлинным ядром его теории монотеистического сообщества, авраамического ряда), однако из империалистических убеждений каждый из них сыграл определенную роль в разделении арабского мира между Францией и Британией: Лоуренс служил Британии, а Массиньон — Франции, и все это