Органы Записи актов гражданского состояния (ЗАГС) РФ составляют важную и органичную часть системы социальных институтов современного общества. Их история восходит к декретам «О гражданском браке, о детях и ведении книг актов гражданского состояния» (18 декабря 1917) и «О расторжении брака» (19 декабря 1917) и, следовательно, насчитывает уже 90 лет. Деятельность этих учреждений, входящих в систему административно-правовых органов исполнительной власти РФ, давно составляет предмет научного интереса историков и правоведов, но обделена вниманием культурологов. Между тем потребность в культурологическом осмыслении значения столь важного института социальной регуляции общества очевидна. Примечательно, что его специфика занимала даже Б. Л. Пастернака, которого многие современники упрекали в излишней отвлеченности от реалий жизни: «В отделах записей гражданского состояния приборов для измерения правдивости не ставят, искренности рентгеном не просвечивают. Для того чтобы запись имела силу, ничего, кроме крепости… регистрирующей руки, не требуется. И тогда ни в чем не сомневаются…» (Пастернак 1989: 85).
Общество, как саморазвивающаяся система, не может обойтись без институтов социальной регуляции. В современном цивилизованном мире одним из важнейших регуляторов отношений в социокультурной жизни людей выступают специальные органы, наделяемые государством полномочиями регистрации гражданского состояния, или, иначе, – определенного статуса каждого конкретного лица. То, что с самого рождения и до конца жизни человека характеризует его место в обществе и связи с другими людьми – принадлежность имени и фамилии, семейное положение, гражданство, правоспособность и т. д., обретает легитимность прежде всего благодаря органам ЗАГС. Только будучи зарегистрированным, индивид наделяется, в соответствии с его возрастными и социальными возможностями, комплексом прав и обязанностей.
Необходимость института, придающего законную силу самым значимым событиям человеческой жизни – рождению, вступлению в брак и смерти, подтверждается его востребованностью даже в период природных и социальных катаклизмов – революций и войн, когда многие государственные органы упраздняются или не могут функционировать. Так, к примеру, во время Великой Отечественной войны на фронте командирам приходилось не только вести учет людских потерь, но нередко и «расписывать» желающих вступить в брак буквально в окопах.
На органы ЗАГС государством возложен широкий круг задач: от полной и своевременной регистрации актов гражданского состояния, внесения необходимых изменений в документы, восстановления утраченных записей и выдачи гражданам повторных свидетельств до сопровождения гражданскими обрядами таких важных событий, как вступление в брак и рождение детей. Все относящееся к компетенции этих учреждений призвано обеспечивать соблюдение законных интересов и прав личности и одновременно служить укреплению правовых институтов государства.
Хотя значительная часть народонаселения нашей планеты обходится без привычных для западного мира институтов социальной регуляции, опирающихся на приоритет прав и свобод личности, обеспечиваемых государством, это вовсе не означает, что народы, не разделяющие ценностей современной западной цивилизации, вовсе лишены каких-либо социорегулятивных инструментов. Культура, как самозарождающаяся и самонастраивающаяся система, сама формирует и развивает соответствующие ее типу модели регуляции социальной жизни. Даже самые древние из них, известные еще нашим далеким предкам, отличались органичностью и универсальностью.
В первобытно-синкретическом типе культуры порядок бытия обеспечивался посредством мифа и неразрывно связанного с ним обряда. Инициация, знаменующая переход человека на новую социальную ступень и санкционирующая этот важный для индивида и племени момент, имела многогранный и всеобъемлющий характер. Выделение индивида из общности, а также переход на новую ступень развития сопровождались ритуальным «уничтожением» его в старом и «рождением» в новом статусе, что позволило Дж. Фрэзеру назвать такое действо «вторичным рождением» (Фрэзер Дж. Дж 1989: 230).
Сложные испытания, которым подвергались претенденты на новые социальные роли в родоплеменной общности, становились проверкой их на силу, ловкость, выносливость, словом, – готовность к более высокой, чем прежде, ответственности перед соплеменниками. Так сам процесс посвятительных, или переходных, ритуалов и нанесенные в его ходе соответствующие отличительные знаки на теле (татуировка, шрамы, обрезание и др.) становились своеобразным “удостоверением личности”, наделяющим индивида дополнительным объемом прав и обязанностей.
Такие обряды в первозданном виде сохраняются до сих пор у части народов Африки, Юго-Восточной и Центральной Азии, Южной Америки и др. Их отголоски находим и в современной цивилизации: таинство крещения, воинская присяга, «первый» и «последний звонок» в школе, «клятва Гиппократа» и клятвы при посвящении в студенты, свадебная церемония и др.
В любом социуме, в том числе древнем, помимо признания фактов рождения, брака и смерти, возникает необходимость в опекунстве и усыновлении сирот, восстановлении в правах людей, ошибочно считающихся умершими, амнистировании преступников и т. д. Современное общество решает такого рода проблемы с помощью юридических законов. Наши предки, как показывают зафиксированные Фрэзером примеры, в подобных случаях также использовали инициацию, символизирующую “вторичное рождение” индивида в новом для него качестве. Ритуальные действа, опирающиеся на веру в гомеопатическую магию (Фрэзер 1998: 18), позволяли упорядочить любой спектр жизнедеятельности, в том числе – усыновление детей. Сюжет о процедуре такого рода сохранился в древнегреческой мифологии. В нем идет речь о том, как Геракл, сын божественного Зевса и смертной женщины Алкмены, был по настоянию отца усыновлен Герой. Для того чтобы признать Геракла своим родным ребенком, Гера легла в постель, прижала его к своему телу, а затем уронила на пол из-под своей одежды.
На идее «вторичного рождения» основывалось восстановление в правах людей, ошибочно признанных умершими. Так, в Древней Греции человека, считавшегося умершим, хоронили даже в его отсутствие, чтобы успокоить его дух – в противном случае он станет тревожить родственников. Если же обнаруживалось, что символически похороненный человек жив, сначала это вызывало переполох: его, как нечистого, избегали, отстраняли от всякого участия в делах общности. И лишь после того, как родственники совершали обряд, способствующий новому рождению мнимоумершего, он вновь становился членом социума. Для этого требовалось пропустить его через женское платье, затем с помощью повитухи обмыть тело, завернуть в пеленки и, наконец, приложить к груди женщины (Фрэзер 1985: 240).
Посвятительные обряды традиционных обществ сохранили элементы, характерные для сознания, сложившегося под влиянием тотемизма – веры в кровную близость своей родоплеменной общности с животными. Например, в Индии человек, желающий вступить в высшую касту или быть восстановленным в прежней касте, откуда он был исключен по какой-то случайности или за дурное поведение, мог имитировать “вторичное рождение” не от женщины, а от коровы. В процессе инициации его пропускали под брюхом животного, а затем отец “вновь рожденного” обнюхивал его – аналогично тому, что делает корова с теленком. У семитов в таких целях практиковалось надевание на человека шкуры козы (Фрэзер 1985: 245–246).
Характеризуя органичные для раннеродового общества механизмы социальной регуляции, Дж. Фрэзер писал: «…Имитация повторного рождения от женщины или животного была… средством, к которому прибегали в тех случаях, когда по той или иной причине человеку нужно было расстаться со своей прежней личностью и присвоить себе другую, чтобы начать новую жизнь. Короче говоря, на первоначальной ступени истории права юридическая фикция вторичного рождения часто служила способом отметить изменения в социальном положении человека» (Фрэзер 1985: 238–239).
Издревле исключительно важное значение придавалось семейно-брачным отношениям, поддержание которых, согласно синкретическому мышлению наших предков, напрямую обеспечивает порядок не только в социальной сфере, но и миропорядок в целом, органическое единство микро– и макрокосма.
Древний мир – это большая семья близких родственников. Первобытный социум допускал браки не только между богами, между богами и людьми, но и, как это не покажется парадоксальным, – между людьми и предметами, воспринимавшимися анимистическим сознанием живыми, одухотворенными. Широко распространенный в прошлом обычай женитьбы богов на статуях и людях воплощал идею плодородия земли, а следовательно, обеспечения устойчивости родоплеменной общности.
В первобытном мире безусловное соблюдение всеми членами общности неписаных правил – обычаев и традиций, поддерживаемых верой в беспрекословность запретов – табу, не подлежало сомнению.
В эпоху средневековья функцию учета и контроля брала на себя церковь. Поощрения и запреты в сфере земного бытия человека имели религиозный характер и предполагали жесткий самоконтроль, а также учет мнения церковной общины и духовенства. Вся совокупность санкций в отношении индивидов освещалась именем трансцендентного Бога, предписаниями о волеизъявлении Абсолютной личности или же воли пророков. Духовенство, сменившее жрецов в качестве посредников между Богом и людьми, совершало таинства, символизирующие переход индивида на каждую новую ступень бытия.
Однако наряду с церковными ритуалами сохранялись и освященные многовековой культурой народные традиции. Даже в условиях доминирования религиозных правил жизни для брака, по народным представлениям, одного венчания было недостаточно. «Для полного признания брака требовалась более древняя, по происхождению коллективная, семейная и общинная санкция, которая выражалась в бытовом свадебном обряде. Брак с венчанием, но без свадьбы не поощрялся» (Макашина 2003: 487).
Вследствие распада родоплеменных связей и ослабления роли религиозных норм жизни традиционные социокультурные институты оказывались не способными удовлетворить социальные запросы индивидов и общества в целом. В этих условиях уже светское государство, претендующее на роль высшего арбитра в социуме, инициирует создание новых механизмов социальной регуляции с целью поставить себе на службу всех своих подданных. Учреждением специальных органов регистрации гражданского состояния власть добивается возможности влиять на социальные процессы, а значит, и управлять ими.
В 1722 г. Указом Петра I учреждается обязательная запись рождений у православного населения, для чего вводятся метрические книги (от польск. – список, учет, мера; отсюда «метрики» – свидетельство о рождении), регистрирующие акты рождения и крещения, бракосочетания и смерти. Затем государство охватывает учетом лиц неправославного вероисповедания: с 1826 года – католиков, с 1828 – мусульман, с 1832 – лютеран, с 1835 – евреев, с 1874 – старообрядцев.
В петровскую эпоху институт брака и семьи становится важным инструментом европеизации общества. Так, Указ 1714 г. требовал от вступающих в брак дворян обязательного образовательного минимума – знания арифметики и геометрии, в подтверждение чему жених должен был представлять справку, а Указ 1722 г. запрещал жениться “дуракам, не годным к государственной службе и наукам”. При этом стали поощряться браки по взаимной симпатии, которые, по мнению императора, способствуют большей рождаемости. Однако по-прежнему было необходимо благословение родителей, а для государственных служащих в XIX в. еще и согласие начальства.
Функция «ведать о количестве всего российского государства людей», возложенная в XVIII в. монаршей властью на институт церкви, сохранялась за ним до начала XX столетия. Современный институт ЗАГС, возникший после Октябрьской революции 1917 года, стал ответом на усложнившиеся социальные процессы. Его учреждение в самые первые дни существования нового государства свидетельствует о намерении большевистской власти, во-первых, лишить церковь функции легитимизации рождений, брака и смерти. Хотя декрет СНК РСФСР о гражданском браке от 18 декабря 1917 года, например, не отменял церковный брак, он стал восприниматься как факт частной жизни и без регистрации в государственном учреждении рассматривался как незаконный. Во-вторых, советское государство получило возможность через органы ЗАГС не только контролировать демографическую ситуацию, соблюдение условий создания и распада семей, но и, усложняя процедуры развода, отказывая в регистрации браков с иностранцами и т. п., вмешиваться в частную жизнь граждан. Примечательно, что органы ЗАГС в течение многих лет – вплоть до 1956 г. – были в подчинении НКВД. В 1934 г. служба сотрудников ранжировалась по милицейским чинам, а начальники отделов носили лейтенантские погоны.
Сегодня, в условиях перехода от тоталитарного к демократическому обществу, институт ЗАГС прежде всего заинтересован обеспечить реализацию прав личности. Являясь важным звеном в системе государственной службы, он не ограничивает свою деятельность регистрационными функциями. Взаимодействуя со всеми государственными органами – от Государственного реестра, органов социальной защиты, здравоохранения, образования до юстиции, прокуратуры, внутренних дел и др., учреждения ЗАГС объективно исполняют роль гораздо более значительную, чем рутинный учет. За количеством зарегистрированных рождений и смертей, заключенных и расторгнутых браков, выбором имен для детей открывается динамика политического, экономического, социального, нравственного развития общества. Так, рост рождаемости показывает признаки стабильности жизни, социального оптимизма граждан, и наоборот, спад рождаемости и рост смертности свидетельствует о кризисных явлениях, социальной энтропии. Все это, словно чуткий барометр, сигнализирует власти и гражданам о социальном самочувствии общества. Предоставляемые органами ЗАГС данные – ценный материал для объективной оценки общественной ситуации, а следовательно, и для разработки социальной и культурной политики государства.
В любой социальной практике можно обнаружить рациональное и иррациональное содержание. Понятно, что в деятельности органов ЗАГС, осуществляемой ими в интересах государства, на первом плане оказываются прагматические процедуры. Однако в регистрации изменений возрастного и социального статуса людей скрывается глубокий символический смысл: уходящая корнями в древность идея круга, воплощающего представления об упорядоченности пространства жизни, бесконечности и целостности универсума. Благодаря сопровождающим регистрацию рождения и бракосочетания обрядам актуализируется иррациональное, символическое содержание события.
В послереволюционные годы государство, пытаясь снизить роль церкви в вопросах социальной регуляции, инициировало новые гражданские обряды, соответствующие революционному пафосу времени, – октябрины, звездины и т. д. Часть граждан предлагала вовсе не придавать значения обрядовой стороне социальной практики. Наиболее радикально эту идею сформулировал В. Маяковский в агитпоэме «Обряды» (1923). Призывая отказаться от церковных ритуалов, он писал:
Крестьяне,
бросьте всякие обряды!
Обрядам
только попы рады…
А по-моему, не торопись при рождении
младенца.
Младенец никуда не денется
Пойдешь за покупками,
кстати
Зайди и запиши дите в комиссариате… (Маяковский 1973: 314, 318).
Однако наши соотечественники, что совершенно естественно, не спешили отказаться от праздничных ритуалов. Культурная традиция обладает такой силой притяжения, что ее не вычеркнуть из памяти поколений, не упразднить никаким декретом. Даже у весьма прагматичного современного поколения на экзистенциальном уровне сохраняется потребность в ритуалах, придающих особый смысл переживаемым событиям. Известно, что интерес к магии чисел подвигнул многих желающих придать законную силу супружеским отношениям в особые, по их мнению, дни – например, 07.07.2007 г. или же 08.08.2008 г.
Повышенное внимание к обрядовой стороне деятельности органов ЗАГС государство начало уделять лишь в 1960-е гг. Знаковым событием стало открытие в Ленинграде в 1959 г. в роскошном особняке барона П. Г. фон Дервиза (архитектор А. Красовский) на Краснофлотской (Английской) набережной первого в стране Дворца бракосочетаний. В 1963 г. для таких целей было предоставлено еще одно прекрасное здание – особняк крупного промышленника К. А. Варгунина (архитектор А. И. фон Гоген) на ул. Петра Лаврова (Фурштатской). В 1965 г. рядом с ним – в особняке действительного статского советника Н. В. Спиридонова (архитектор А. Н. Померанцев) – был открыт первый в СССР Дворец регистрации новорожденных «Малютка». В Москве аналогичные дворцы появились в 1960 и 1962 гг. Впоследствии практика регистрации браков и рождений в особо праздничной обстановке распространилась по всей стране.
Светский церемониал сопровождения регистрации рождения и бракосочетания, веденный Постановлением Совета министров РСФСР «О внедрении в быт советских людей новых гражданских обрядов» (1964), продолжил практику посвятительных обрядов и даже в определенной мере церковного таинства. Все, что настраивает участников события на эмоциональное переживание его иррационального, символического содержания – красивые дворцовые интерьеры, торжественная речь ведущего, музыкальное сопровождение, обмен кольцами новобрачных или вручение медали новорожденному и т. д., – быстро получило одобрение у граждан.
В последние годы требования населения к деятельности института ЗАГС возрастают. В Государственной думе рассматривается проект закона, разрешающий будущим супругам регистрировать брак вне стен государственного учреждения, а главное – в более запоминающейся форме, чем это позволяет официальная обстановка. Как надеются депутаты, реализация такого права может повысить в обществе престиж института зарегистрированного брака.
Корпоративному сообществу придется реагировать на изменение запросов современных новобрачных – и гедонистов, жаждущих обрядов, не уступающих царским, и склонных к риску экстремалов. Однако нельзя не учитывать, что устойчивость институтов социокультурной регуляции обеспечивается не столько их подвижностью, гибкостью, сколько обоснованным консерватизмом. Обряд – это постоянно повторяющееся и закрепленное традицией действо, и смелые эксперименты создают опасность выхолащивания его сути. Обогатить обрядовую культуру можно только при грамотном и корректном обращении к лучшему в многовековом опыте народа.
Таким образом, органы ЗАГС являются важным институтом социальной регуляции. Они не только обеспечивают поддержание правил жизнедеятельности и поведения людей, норм правовой и нравственной жизни, соблюдение прав и законных интересов личности, но и сохраняют преемственность с древнейшими моделями бытия, удовлетворяют потребность современных индивидов в культурных архетипах.
Библиография
1. Макашина Т. С. Свадебный обряд // Русские. – М.: Наука, 2003.
2. Маяковский В. В. Обряды // Собр. соч.: в 6 т. Т. 2. – М.: Правда, 1973.
3. Пастернак Б. Л. Охранная грамота. – М.: Современник, 1989.
4. Фрэзер Дж. Дж. Фольклор в Ветхом завете. – М.: Политиздат, 1985.
5. Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. – М.: ООО “Фирма «Издательство АСИ»”, 1998.