ь для жизни Виленской общины наиболее благополучными за всю ее историю. В 1928 г. при виленском храме организован хор певчих под управлением П. М. Антонова, разделенный по клиросам на мужской и женский. В 1929 г. община пригласила иконописца И. И. Михайлова, проработавшего в общине долгие годы и украсившего до 1940 г. иконостас, притвор виленского храма. В 1930 г. при общине был создан Дамский благотворительный комитет; с 3 июля по 9 августа 1930 г. прошли Первые педагогические курсы по подготовке старообрядческих вероучителей, обучающих детей старообрядцев Закону Божию в правительственных школах (руководитель Б. Пимонов; Вторые состоялись в июле 1932 г., Третьи – в 1936 г.). В 1930—1931 гг. один из церковных домов переустроен под приют-богадельню для беднейших прихожан (рассчитан на 20 человек; крупное пожертвование семьи А. Пимонова), также открыта столовая для нуждающихся прихожан. В 1932 г. при общине была создана библиотека-читальня, имевшая тогда 226 книг, с февраля 1933 г. – действовал Кружок старообрядческой молодёжи. 13—15 сентября 1938 г. в общине состоялось Межгосударственное совещание старообрядцев Литвы, Латвии, Польши и Эстонии.
В советский период Вильнюсская община по-прежнему оставалась центром объединения староверия, поскольку здесь находился Высший Старообрядческий Совет в Литовской ССР, проходили Соборы Поморской Церкви (1966, 1974 и 1988 гг.). Вильнюсская община была одной из наиболее авторитетных поморских общин не только в балтийском регионе, но и во всей стране. После выхода Литвы из Советского Союза многие связи между литовскими и российскими староверами были прерваны. В начале 2000-х гг. община насчитывала от 10 до 15 тысяч прихожан (около 4,8 тысячи исповедников). В настоящее время Вильнюсская община является одним из значительных центров староверия и одной из самых крупных поморских общин в балтийских странах и Польше.
2.19. Усть-Цильма
Уже начиная с XVIII в., а возможно, и ранее в район села Усть-Цильма (современная Республика Коми) начинают проникать старообрядцы с Мезени, Пинеги и Выга, а также из средней России, бежавшие от гонений царских и церковных властей. В результате возникли своеобразные центры духовной жизни на средней Печоре – Великопоженский скит на реке Пижме и Омелинское общежительство в устье Тобыша на Цильме. Здесь не только сложилась своеобразная культура, но и сформировалась особая этническая группа северных русских, называемых «устьцилёмами». «Приверженность к дониконовским устоям православной веры, к вере своих отцов и дедов распространялась на семейно-бытовую и культурную стороны жизни устьцилёмов. Следование патриархальным устоям в быту и вере определяло их главную ценностную ориентацию: установка на „культуру памяти“ являлась жизненной установкой древнерусского человека. Она в какой-то мере предотвратила разрушительные процессы нового времени, происходящие в традиционном народном сознании»[46].
Ярче всего старообрядческая культура Нижней Печоры проявилась в области собирания старинной книжности, рукописного и литературного творчества. «Печорские крестьяне-старообряд-цы бережно хранили, передавая из поколения в поколение, древние рукописные книги, активно переписывали понравившиеся им старинные повести, древнерусские хождения, жития, поучения, исторические сочинения, а также особенно волновавшие их произведения старообрядческих писателей – протопопа Аввáкума, дьякона Федора, выговских публицистов и риторов. На основе поморского полуустава они выработали в XIX столетии свой характерный почерк – печорский полуустав, которым переписаны многие дошедшие до нас рукописи… Попавшие из разных уголков русского Севера и из центральных районов России старинные книги и составленные местными книжниками рукописные сборники составили большую, разнообразную по жанрам и тематике местную печорскую крестьянскую „библиотеку“»[47]. В настоящее время, благодаря работе нескольких поколений археографов, у истоков которой стоял В. И. Малышев, значительная часть этой крестьянской рукописной «библиотеки» (свыше 1000 рукописей!) стала доступна для изучения.
Для северо-востока Европейской России Великопоженский скит в XVIII—XIX вв. играл культурно-просветительскую роль, сходную с Выго-Лексинским общежительством. Он возник около 1715 г. Первым его настоятелем стал соловецкий старец Феофан, а стряпчим – мезенский крестьянин Порфирий Клокотов, перешедший в староверие. После смерти старца Феофана в 1733 г. сюда прибыл из Выговского монастыря деятельный и сведущий в церковных уставах наставник Иван Акиндинович. Он занялся обустройством скита, установил службу, основывавшуюся на поморско-выговском уставе, учредил общежительство. Великопоженское общежительство вело довольно значительную хозяйственную деятельность, основой которой были хлебопашество и рыбный промысел. Обитель была очагом книжности и грамотности: крестьянских детей обучали чтению, письму, переписке книг.
Однако мирная жизнь обители продолжалась недолго – 5 декабря 1743 г. в слободу Усть-Цильма прибыла карательная экспедиция, направленная по просьбе архиепископа Варсонофия Холмогорского «ради искоренения староверства». Приказывалось по приезде на место собрать все население «потаенного пристанища» и, «переписав именно всех раскольников, положа им на ноги колотки (колодки), чтобы в дороге утечки не учинили, со всеми их пожитками отправить в Губернскую канцелярию». В случае сопротивления, «сперва для страху пыжами палить из ружей, а потом, как возможно, поступать. Скитские строения все зжечь». В ночь на 7 декабря 1743 г. карательный отряд прибыл на место, где находился Великопоженский скит. Скитяне с наставником Иваном Акиндиновичем собрались в часовне и «отломав у оной часовни крыльца и лестницы, которая имелась строением весьма высока, заперлись». Солдаты же, «оное жилище обступя издали, сами шед к ним небольшими людьми для уговору, что бутто их и всех столько, начаша на уговор звати». Однако все хитрости и уговоры были напрасны. Скитяне решительно отказались сдаваться в руки карателям и принимать новую веру. «И загореся храмина, и пламень огненный в мгновении ока охвати всю храмину. И тако старшейший Иоанн Акиндинов скончася огнем за древлецерковное благочестие и с ним обоего пола семьдесят шесть душ».
Восстановленный Великопоженский скит простоял до 1820 г., а моление поддерживалось до 1854 г., когда по указу из губернии все иконы и книги были изъяты и переданы в единоверческую церковь села Усть-Цильма. Однако с разгромом Великопоженского скита старообрядческие традиции на Нижней Печоре не пресеклись. По официальной статистике, к 1917 г. в Коми крае жило 11,3 тысяч старообрядцев (по мнению некоторых исследователей – в 1,5—2 раза больше). В Усть-Цильме в 1917 г. было три частных моленных, содержавшихся зажиточными торговцами.
Новый удар по староверию на Печоре был нанесен советской властью. В 1930 г. в Усть-Цилемском районе насчитывалось 46 «служителей культа», в основном «кулаков». Укрепившись на местах, советская власть постепенно перешла в наступление на старообрядчество. В 1929—1930 гг. были закрыты единоверческие церкви в селах Усть-Цильма, Замежное, старообрядческая часовня в деревне Скитской, в 1933—1934 гг. власти закрыли все скрытнические моленные, а к началу 40-х гг. ликвидировали скрытничество на Удоре, Летке и Печоре. В результате в этих краях почти не осталось духовных наставников-мужчин, и их место начинают занимать женщины. По статистике 1973 г. в Коми Республике старообрядцев было не более 2,5 тысяч человек. Однако в конце 80-х гг. XX в. в Усть-Цильме среди староверов все больше появляется желание объединиться в общину и иметь свой молитвенный дом. 3 сентября 1991 г. в Министерстве юстиции была официально зарегистрирована поморская община в селе Усть-Цильма, а 7 июля 1992 г. здесь произошло торжественное освящение молитвенного дома. В настоящее время идет строительство новой каменной моленной.
2.20. Урал
Урал с сопредельными территориями также принадлежал к числу тех районов, которые стали местами компактного проживания старообрядцев и оказали заметное влияние на формирование и развитие идеологии староверия в целом. Здесь доминировали четыре старообрядческих согласия: поморцы (даниловцы), федосеевцы, часовенные и поповцы белокриницкой иерархии.
«Горнозаводской Урал дает пример успешной адаптации староверия к социокультурным реалиям передовой для своего времени крупной металлургической промышленности. Квалифицированные и административно-технические кадры заводов в значительной степени сформировались из старообрядцев. Они дали также немало новаторов-изобретателей. Имен можно привести десятки, но ограничимся двумя: механики Нижне-Тагильских заводов, строители паровых машин и создатели первого российского паровоза, беглопоповцы отец и сын Черепановы. Соединение традиционного бытового уклада и нового характера труда на металлургических предприятиях, крепостного права и рыночных отношений, проживание в крупных, часто с многотысячным смешанным населением заводских поселках, породили самобытное мироощущение, сам феномен художественной культуры края»[48]. В частности, одним из проявлений этой культуры стала местная старообрядческая иконопись второй половины XVIII – начала XX вв. (так называемая невьянская икона, получившая свое название от Невьянского завода – первой горной «столицы» Демидовых и духовного центра уральского старообрядчества). Кроме иконописи большое развитие на Урале получила культовая меднолитая пластика, благо здесь имелись и специалисты-литейщики, и сырье.
Параллельно с иконами создавалась книжная миниатюра старообрядческих рукописей. Очевидной является тесная взаимосвязь уральской старообрядческой иконописи и возникшей одновременно с ней горнозаводской художественной росписи по дереву и по металлу: расписывание сундуков, туесов, подносов и т. д. На гостином дворе Ирбитской ярмарки в 1817 г. было 7 лавок «с сундуками, ящиками, …лакированными подносами, портретами, картинками на железе и меди, столиками железными и медными лакированными с живописью работы Невьянского и Тагильского заводов». На горных заводах получило распространение художественное шитье, особенно славились местные ризы к иконам, выполненные с использованием уральских полудрагоценных и поделочных камней. Женщины в семьях иконописцев из поколения в поколение низали бисерные ризы к иконам, исполняемым в семейной мастерской на заказ. В староверческих семьях потомственных иконописцев и мастеров росписи по металлу и дереву, таких как Худояровы – изобретатели рецепта знаменитого тагильского «хрустального» лака, зародился жанр уральской живописи на производственную тематику. В 1858 и 1861 гг. два двоюродных брата Худояровых поступили в Академию художеств, где специализировались по живописи исторической и портретной.