Для Полада Москва – особый город. Здесь в музыкальной редакции Всесоюзного радио в середине 60-х начиналась его всенародная слава в огромной многонациональной стране. Сюда он приехал Чрезвычайным и Полномочным Послом независимого Азербайджана в 2006 году, после того, как 18 лет отслужил на посту министра культуры своей республики в советские и постсоветские времена. Однажды во время встречи министров культуры СНГ с президентом Азербайджана Гейдаром Алиевым я позволил себе сказать, что Полад – лучший и многоопытнейший из всех нас. На что Гейдар Алиевич ответил, лукаво улыбнувшись: «Мне думается, что я его только шлифую…» И тогда я, к общему облегчению, выпалил: «Значит, у вас будет самый отшлифованный министр культуры в мире!» Полад не зря был назначен Ильхамом Алиевым послом Азербайджана в Москве – еще в пору его творческой и министерской деятельности он открывал в Москве не только все двери, но и все сердца.
Как минимум последние десять лет мы начинаем произносить тосты друг за друга со слов: «Мы столько лет знаем друг друга, что ничего нового сказать уже невозможно…» И сегодня мне трудно не вспомнить эту ритуальную фразу. Но тут же добавить общеизвестное: талант – единственная новость, которая всегда нова. А Полад Бюль-Бюль оглы талантлив во всем – в музыке, в дипломатии, в дружбе.
Сегодня он в очередной раз решил доказать, что все мы выросли на его песнях. Мы уже давно с этим не спорим. Но он, как настоящий большой артист, знает, что каждый концерт всегда дебют. И нужно убедить публику в том, что ты не просто уважаемый аксакал.
Мне до сих пор трудно понять, что он любит больше – сочинять музыку или петь. Даже если он сам попытается ответить на этот вопрос, это не добавит ясности. Все равно будет путаться в показаниях. Его любовь к пению произросла, что называется, из сопротивления «окружающей среды», которая была представлена гениями азербайджанской музыки. Первым из них был его отец, выдающийся певец Муртуза Мамедов, прозванный Соловьем – Бюль-Бюлем, один из основоположников профессионального азербайджанского музыкального театра. Он начинал как ханенде, исполнитель мугамов, фольклорных азербайджанских вокализов-импровизаций, а закончил как выдающийся профессионал, во власти которого была любая теноровая ария мирового оперного репертуара. Именно в качестве аккомпаниатора на концерте своего отца Полад в 16 лет вышел на сцену. Его ждала блестящая композиторская карьера. Он сочинял серьезную музыку и немало преуспел в своем творческом развитии. Недаром один из его учителей, великий Кара Караев, ученик Узеира Гаджибекова и Дмитрия Шостаковича, всячески препятствовал тому, чтобы Полад занимался легкой музыкой.
Но, видимо, сама бакинская атмосфера 60-х годов прошлого века, кружившая голову не одному Поладу, требовала особого выплеска творческой энергии. В эстрадной песне он сделал то, что Вагиф Мустафа-заде в джазе, – традиции мугама они соединяли с новейшими гармониями и ритмами, рождая необычайно богатую музыкальную ткань, укорененную в традиции и остро современную. При этом всю свою жизнь Полад писал произведения для симфонического оркестра, музыку для балетов, сочинения для выдающихся инструменталистов. Элегия для скрипки с оркестром, которая прозвучит в концерте в исполнении Вадима Репина, – живое доказательство того, что Полад не пропадет и после того, как оставит концертную сцену. Тем более что его младший сын, названный в честь своего великого деда Муртузой, успешно овладевает искусством дирижирования. Он уж точно не даст пропасть музыке своего отца.
Тем не менее друзьям Полада, его зрителям и слушателям трудно себе представить, что он не выйдет на сцену в день своего столетия. Непременно выйдет и запоет, чтобы напомнить всем нам, «как жили мы борясь»! И услышит в ответ: «Не бойся, мы с тобой!»
Январь 2020
2019
Фриц и Сюзанна Редель
Пабло Неруда
Александр Попов
Анатолий Смелянский
Грета Тунберг
Харольд Принс
Татьяна Черниговская
Киаран Девейн
Махар Вазиев
Михаил Пиотровский
Александр Володин
VIII Санкт-Петербургский Международный культурный форум
«Россия – Германия. Вехи совместной истории в коллективной памяти»
26-я Минская международная книжная выставка-ярмарка
Международный кинофестиваль «Восток – Запад»
Как сохраниться в истории?
Сквозной темой VIII Международного Санкт-Петербургского культурного форума была проблема сохранения культурного кода народа в эпоху глобализации. Она, безусловно, актуальна в пору экономической, политической, научно-технической и культурной унификации, которую мы наблюдаем уже не одно десятилетие. Но не стоит забывать, что схожие процессы, в той или иной форме человечество уже проходило. Если же прогнозировать будущее, то с большой долей уверенности можно сказать одно: переход от цивилизации буквы, слова к цифровой реальности при видимых соблазнах готовит для культурного кода каждого народа, населяющего планету, новые ловушки.
Первое, что приходит на память, – строки из Послания к колоссянам святого апостола Павла: «А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших, не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Эллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос». Христианство, как и другие мировые религии, по природе своей космополитично и глобально. Именно поэтому вся история христианства пронизана всепоглощающим конфликтом национальных государств и наднациональной Церкви, владычества земного и духовного. Кесарю не положено то, что положено Создателю, а Создателю положено все.
При этом культурные коды народов обладают множеством уровней, из которых далеко не все расположены к унификации. Более того, они способны трансформировать, приспосабливать к своим уникальным особенностям глобальные мифы. Напомню о примечательном труде, который был опубликован два года назад. Сборник статей «Сисиниева легенда в фольклорных и рукописных традициях Ближнего Востока, Балкан и Восточной Европы», подготовленный Институтом славяноведения РАН, представляет региональные и национальные версии металегенды о святом Сисинии, существующей не менее двух тысяч лет. Она складывается из группы сюжетов о «сакральном персонаже, противостоящем женскому демону, который причиняет вред роженицам и младенцам». У восточных славян Сисиниева легенда превратилась в заговоры от лихорадки. Эти заговоры нашли отражение и в фольклоре, и в рукописной традиции, и в пластических искусствах. Сознательно выбрал не магистральную мифологему рождающегося и умирающего божества, но некую второстепенную легенду о святом, что называется, не первого ряда, который при этом пронизывает народное религиозное сознание во множестве регионов, связанных с иудаизмом и христианством. Глобальное, универсальное вынуждено приспосабливаться к антропологически культурному коду отдельных этносов.
Тенденции глобализма, впрочем, связаны не только с праконфессиональными верованиями и мировыми религиями, но и с созданиями многонациональных империй в дохристианской и христианской истории, когда этносы оказывались во власти унифицированных законов, подчинявших себе многочисленные народы с их привычным укладом жизни, языками, верованиями, национальным бессознательным. Римское право становилось нормой на всем пространстве империи, диктующей свою волю от Атлантики до Черного моря. Чтобы сохраниться в истории, народ должен был обладать несгибаемым духом и сакральным отношением к своей вере, языку, культуре. Но и в этом случае тот или иной этнос мог исчезнуть с карты мира, растворившись в народах-завоевателях.
Славянские племена неоднократно переживали внешние воздействия иных этносов или новейших потрясений, будь то принятие христианства в Х веке, жизнь в составе Золотой Орды, модернизации Петра Великого или Александра II – вплоть до большевистской утопии, начавшейся в октябре 1917 года, и капиталистического реванша 1992 года. В результате таких трагедий формировался культурный код этносов, населяющих Россию, формировался русский народ, ставший ядром российской нации.
Следует учитывать и географические особенности бытования русского народа. Принятое противопоставление славянского «леса» и тюркоязычной «степи» слишком прямолинейно, чтобы определить особенности национального характера. Ощущение бесконечности пространства в высшей степени свойственно русскому мирочувствованию. Да и в тюркоязычном мире восприятие пространства неоднородно, что отчетливо выражается в народном искусстве. Достаточно сравнить, скажем, традиционный танец оседлых татар-земледельцев с хореографическим фольклором башкир или казахов, чтобы убедиться в этом. Татарские танцоры словно привязаны к ограниченному пространству, красота их искусства выражается в изысканности мелких движений и деталей, в башкирском танце захватывает полет всадника, не знающего преград.
Не только антропология, история, но и география влияют на судьбы народов. К этим темам постоянно возвращались в Петербурге мои коллеги из Центральной и Восточной Европы, представляющие Форум славянских культур, которому исполнилось 15 лет. Славянский мир, насчитывающий более 250 миллионов человек, на рубеже XVIII–XIX веков пытался найти пути к культурному и политическому объединению. Этому способствовали и патриотически-освободительные движения середины XIX столетия, стремящиеся к созданию национальных государств. Но панславизм в конечном счете, говоря словами Пушкина, обернулся «семейной враждой». Новая попытка объединения в XXI веке связана с инстинктом самосохранения, потребностью занять свое место в новом глобальном мире. При всем различии политических устремлений славянских государств понимание родства культур сможет прекратить вечный спор славян между собой.
Ноябрь 2019