После двух дней работы участники высокого собрания приняли документ под названием «Московский консенсус», который отразил смысл состоявшихся дискуссий, а кроме того, неправительственными организациями России, Казахстана и Китая при поддержке Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества СНГ было подписано соглашение о создании международной организации культурного сотрудничества «Евразия – Шелковый путь».
Если бы я сочинял материал для информационного агентства, то на этом можно было бы поставить точку. Впрочем, непременно напомнив о том, что идею нового евразийства после распада СССР сформулировал четверть века назад в своем выступлении в МГУ президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. А президент Российской Федерации Владимир Путин выступил идеологом нового – Евразийского – экономического союза на постсоветском пространстве как раз в то время, когда Председатель КНР Си Цзиньпин задумывал программу «Шелковый путь» в ее морском и сухопутном вариантах. Как известно, 8 мая 2015 года российский и китайский лидеры во время встречи в Москве выдвинули идею сопряжения двух проектов – ЕАЭС и «нового Шелкового пути». Такой подход к экономическому и гуманитарному сотрудничеству был поддержан и Нурсултаном Назарбаевым.
Между тем при всей кажущейся простоте и ясности выдвинутой концепции ее реализация неизбежно потребует решения очень сложных проблем. Ведь сам термин «Великий шелковый путь», введенный в научный, а затем и в политический обиход с легкой руки немецкого географа второй половины ХIX столетия Фердинанда Пауля Вильгельма фон Рихтгофена, одного из основоположников геоморфологической школы, обозначает не конкретную зафиксированную сеть дорог, но некий историко-географический ареал, в котором на протяжении более чем двух тысячелетий происходил не только обмен товарами, но и технологиями, знаниями, культурными достижениями. По одной из версий, именно благодаря Великому шелковому пути в Китай попали священные рукописи буддизма, которые оказали глубинное влияние на миропонимание и мироощущение жителей Поднебесной. Пути, по которым шелк доставлялся сначала в ближние, а потом и в дальние страны, менялись век от века. По соображениям безопасности они то спускались на юг, то понимались на север (в VIII – Х веках шелк возили и по знаменитому пути «из варяг в греки», который проходил через современные Россию и Белоруссию). Генуэзцы, например, в XIII – ХIV веках получали китайский шелк через свои поселения в Крыму. Великий шелковый путь с XVII столетия нередко переплетался с Великим чайным путем, который был проложен в Россию еще при отце Петра I Алексее Михайловиче.
В XIX и XX столетиях на евразийском пространстве были созданы новые транспортные артерии, которые соединили европейскую и азиатскую части Советского Союза, – достаточно назвать Транссибирскую магистраль и Турксиб.
Пишу об этом вовсе не для того, «чтобы образованность свою показать». Позволил себе напомнить вполне известные факты лишь для того, чтобы не было иллюзий об элементарности и быстроте поиска решений в высшей степени сложных задач. Поиск сопряжений в значительной степени усложняется еще и тем, что в современном глобальном мире понятие соседства становится относительным. Сегодня экономики и культуры общаются, что называется, поверх барьеров. А присутствие китайского искусства, как и искусства стран Центральной Азии в Европе или Америке, не нуждается в посредничестве. Равно как и российского искусства в странах Юго-Восточной Азии или в Индии.
Но при всем том во время концерта в Большом театре, где многонациональный оркестр, созданный из музыкантов стран, представленных на московском форуме, под управлением Сергея Скрипки исполнял произведения знаменитых композиторов из Узбекистана, Казахстана, Таджикистана, Кыргызстана наряду с сочинениями русских и белорусских авторов, где выдающаяся китайская пианистка Клаудиа Янг исполнила созданный по ее инициативе венгром Дьюлой Фекете концерт для фортепиано с оркестром «Сон в красном тереме», – стало ясно, что сопряжение возможно. Традиции русского и европейского симфонизма помогли создать национальные произведения, которые стали частью мировой музыкальной культуры. Равно как и китайская культура с середины XVIII столетия стала неотъемлемым элементом европейской и мировой жизни.
Словом, необходимо, чтобы современный путь сотрудничества был дорогой с двусторонним движением.
Сентябрь 2015
Poyehali!
Эту латинскую транскрипцию слова «поехали», как и трижды повторенное «бип, бип, бип», которое на английском выглядело как «beep, beep, beep», я увидел на выставке «Космонавты. Рождение космической эры». Точнее, незадолго до ее открытия, когда сотрудники Лондонского музея науки вместе с курьерами из московского «Росизо» и Политехнического музея занимались монтажом экспозиции. Эти плакаты нельзя было не увидеть, они составляли своего рода смысловой стержень этой выставки. Придавали публицистический заряд экспозиции, состоящей из экспонатов, от которых просто невозможно было оторвать глаз.
Британские создатели выставки не получали никакого заказа на патриотическую пропаганду советской космической эпопеи. Просто они хотели честно и достоверно рассказать британской публике об истории освоения космоса в XX столетии. О том, каких усилий и жертв требовал этот беспримерный подвиг в истории человечества. Какие горизонты были открыты первопроходцами космической одиссеи. Какими качествами должны были обладать люди, преодолевающие притяжение Земли и не уверенные, что им придется еще раз ступить на ее твердь.
Эта выставка рассчитана не на профессионалов, в тонкостях осведомленных о научно-технических проблемах, которые надо было решать специалистам для того, чтобы первые космические аппараты смогли быть доставлены на околоземные орбиты. Здесь нет мудреных чертежей и физико-математических текстов, уснащенных непонятными формулами. Она предназначена прежде всего для научно несведущих людей вроде меня. Для обывателей всех возрастов, которые всегда способны удивиться тому, какими маленькими и тесными были первые космические корабли, где космонавты располагались словно плод в утробе матери. На которых всегда воздействуют подлинные вещи, такие как космический скафандр Валентины Владимировны Терешковой или парадная военная форма Юрия Алексеевича Гагарина, после полета в космос удостоенного звания полковника. Наверное, не все экспонаты будут вызывать одинаковые ассоциации и эмоции у зрителей, да и на каких выставках это может быть.
Когда увидел в отдельной витрине медицинский белый халат, на котором красной краской кто-то наспех написал кисточкой «Космос наш!», меня неожиданно пробили воспоминания о том поистине великом дне. Мы всей школой сидели у единственного телевизора, по которому шла прямая трансляция стихийного ликования на Красной площади, куда со всех сторон стекался народ, чтобы отпраздновать прорыв человека в космическое пространство. Туда-то и пришли молодые ребята в белых халатах с одинаковыми надписями – то ли студенты-старшекурсники, то ли начинающие ординаторы, – и эти слова «Космос наш!» были не менее убедительны, чем голос Ю.Б. Левитана, возвестивший о полете Ю.А. Гагарина и его возвращении на Землю. (Тогда мы узнавали о космических запусках, как правило, после их успешного завершения.) Для меня до сих пор остается загадкой, как могла состояться эта импровизированная демонстрация без разрешения властей. Мне кажется, что с ней примирились, что называется, по факту – в хрущевские оттепельные времена это было вполне возможно. Гордость за страну-победительницу не надо было организовывать – воздух послесталинской свободы словно разморозил человеческие чувства. Я не видел этих халатов с победительными надписями более полувека, с того самого незабываемого дня, когда все школьное расписание полетело кувырком и нас держали у телевизора, чтобы мы не сбежали на Красную площадь, благо бежать до нее было меньше получаса.
Понятно, что у британских посетителей выставки какие-то другие экспонаты могут пробудить какие-то другие воспоминания. Но уверен, что никого не оставит равнодушным личностный аспект экспозиции. Тема «человек и космос», безусловно, не нова, – но в Лондонском музее науки она получила совершенное воплощение. История покорения космического пространства сопрягается с твоей личной историей и с историей человечества. И когда ты видишь знаменитый плакат «Слава Гагарину» или настоящий луноход, то кажется, что ты и твоя страна прожили эту жизнь совсем не напрасно. При этом авторы экспозиции не боятся прикасаться к проблемам весьма деликатным, не оставляя без внимания ни гулаговские годы будущего генерального конструктора Сергея Павловича Королева, ни историю высадки американцев на Луне. Но они умеют мыслить широкими категориями – а потому понимают, что в истории человечества советско-американское соревнование в космосе не могло не закончиться неизбежным сотрудничеством, важным вовсе не для того, чтобы мы – уже молодыми людьми – могли охотиться за пачками сигарет «Аполлон-Союз».
В нашей стране есть несколько весьма успешных музеев, посвященных вкладу нашей страны в освоение космоса, активно работает Ассоциация музеев космонавтики, президентом которой в 2010 году стал дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР генерал-майор В.А. Джанибеков, человек самых разнообразных талантов. Тем большего уважения заслуживает Ян Блэтчфорд, директор Лондонского музея науки, который придумал эту совершенно оригинальную выставку и более трех лет добивался ее осуществления. Не случайно использовал слово «добивался», – ему приходилось преодолевать весьма ощутимое сопротивление, связанное прежде всего с бюрократическими и человеческими предубеждениями. Но ему достало воли, таланта замечательного переговорщика и юмора, чтобы все это преодолеть. Российско-британские отношения в последние годы находятся в состоянии глубоких заморозков, поэтому всякий позитивный жест вызывает определенное недоверие. И если бы не последовательная позиция заместителя председателя правительства Российской Федерации Ольги Голодец, то, уверен, эта выставка никогда бы не смогла состояться. Осторожность – необходимое качество в любых отношениях, а тем более в международных делах. Подозрительность и предубежденность чаще всего мешают трезво оценивать реальное положение дел.