Похоже, и на этот раз переход на латышский язык во всех общеобразовательных школах Латвии будет отложен. Но стоит обратить внимание на то, что первый этнически русский министр образования и науки в правительстве Латвии Вячеслав Домбровский летом нынешнего года в одном из интервью обратился к своим латвийским соотечественникам: «Учите латышский!» И это притом, что для занятия бизнесом – как крупным, так и мелким – русский язык здесь нужен никак не менее английского. А может быть, даже и больше.
К судьбе русского театра в Латвии эта языковая дискуссия имеет прямое отношение. Любой русскоязычный театр за пределами России будет востребован до тех пор, пока у него будет сохраняться русскоязычная публика. Пушкинская мысль о том, что именно публика образует драматические таланты, не утратила своей актуальности и поныне. Судьба любой театральной труппы в конечном счете зависит от того, насколько она будет востребована обществом. Вопрос о том, на каком языке говорит это общество, – далеко не праздный. Не боясь ложного пафоса, употреблю даже слово «судьбоносный». Для любого русского театра за пределами России так важна образовательная политика государства, в котором он представляет язык Пушкина и Толстого. Если воспроизводятся зрители, говорящие на русском языке, на школьной скамье изучающие свою национальную литературу, культуру в целом, – значит, театр сохранится не как дань политкорректности, а как живой и необходимый хотя бы части общества организм. Если русскоязычный зритель будет убывать естественным образом, то русскому театру будет отмерен весьма короткий срок жизни.
Рижский театр русской драмы имени М. А. Чехова – театр в высшей степени успешный. У него есть свои зрители, у него на протяжении десятилетий сложилась устойчивая художественная репутация. Не стану углубляться в далекую историю, хотя она привлекает великими именами Чехова и Незлобина в первую очередь. Если говорить о второй половине XX и начале XXI веков, то надо назвать еще два имени – Аркадий Кац и Эдуард Цеховал. А. Кац, который стал главным режиссером театра в середине 60-х годов, не боясь экспериментировать, но бережно относясь к традиции русского психологического реализма, сделал его одним из самых заметных коллективов Советского Союза. Э. Цеховал, воспитанник легендарного директора Омской драмы Мигдата Ханжарова, приехал в Ригу в 1988 году – и доказал, что талантливый управленец может быть лидером творческого организма. Он сохранил театр в сложные времена современной истории Латвии, когда судьба русской труппы висела на волоске – не только по политическим, но и по экономическим причинам. Он сохранил художественный уровень репертуара, добился обучения русских артистов в Рижской консерватории, сделал театр местом, куда престижно ходить и русским, и латышам. Утверждая русскую культуру, Театр имени М.А. Чехова стал при этом и частью жизни латвийского общества. Что удается не каждому русскому театру за пределами России.
Об этом шла речь на конференции руководителей русских театров из постсоветского зарубежья, приехавших в Ригу отметить юбилей коллег и поговорить о проблемах. В каждой новой стране – от Азербайджана до Украины – свои предлагаемые обстоятельства. Далеко не всегда политические декларации совпадают с повседневной реальностью – на то есть объективные и субъективные причины. Где-то публика убывает вместе с русскоязычным населением. У ряда театров тяжелейшее материальное положение. Сложно с подготовкой кадров. Представители всех стран хотели обратить внимание России на необходимость госпрограммы «Русский театр за рубежом» – по аналогии с программой, поддерживающей русские школы в зарубежье. Для осознания культурной идентичности человек часто идет именно в свой национальный театр. Ведь не случайно Томас Манн называл театр местом, где толпа превращается в народ.
Октябрь 2013
Детей не жалко?
Развернувшаяся во всех средствах массовой информации борьба за ограждение детей от тлетворного влияния пропаганды однополой любви, увы, превратилась в нечто прямо противоположное.
Боюсь, что сегодня в нашей стране мы не найдем ни одного первоклассника, который не знает слова «гей», равно как и его упрощенную, бытовую российскую версию. Да и про ЛГБТ-сообщество уже могут выпускать стенные газеты в начальной школе, так как информация о том, что за любую пропаганду этого незавидного дела надо наказывать уголовно и административно, струится из каждого включенного в розетку утюга, а не только из телевизоров и радиоприемников. Думаю, что даже еще не испорченные знанием азбуки дети уже расспрашивают своих родителей о том, что до недавнего времени вовсе не волновало хрупкие детские умы и сердца. Впрочем, уверен, что и подавляющая часть взрослого населения нашей страны до принятия известных законов и их беспрецедентной раскрутки в СМИ вообще не интересовалась однополой любовью. Скажу честно, кому наплевать на этот полузапретный плод – того не проймешь ни агитацией, ни пропагандой. А некоторые, как некогда пошутил по этому поводу Ефим Захарович Копелян, к тому же еще боятся щекотки и смешливы.
Вся эта безумная вакханалия псевдоборьбы за моральные ценности, на которой вполне взрослые дяди и тети пытаются нажить политический капитал (с моралью у них совсем беда, поэтому морального капитала они никак не заработают), напоминает мне старый анекдот советских времен: на вопрос о том, будет ли мировая война, «Армянское радио» ответило: «Мировой войны не будет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется». В нашем случае – точно не осталось. Понятно, что в этом надо винить не только наших бравых моралистов обоих полов, но и радикалов из ЛГБТ-сообщества, которым почему-то нравится маршировать на парадах, – им кажется, что эта демонстративная доблесть и есть подтверждение права на свою частную жизнь. Никого не хочу обижать, но, похоже, ни одну сторону не заботит душевная и духовная жизнь детей, которые, выражаясь языком современной улицы, попали под разборки взрослых. Которые разжигают общественные страсти в угоду своим вовсе не эротическим амбициям. Быть может, кто-то искренне уверен в том, что отношения сексуальных «меньшинств» и «большинств» в нашей стране являются главной проблемой текущего момента, – такого рода заблуждения можно было бы даже уважать, если бы накал дискуссий не вырывался за пределы заблуждающихся.
Впрочем, я не склонен во всем винить современные СМИ, включая и интернет. И без существования этих могущественных демонов и ангелов в одном лице, в дотелевизионную и доинтернетовскую эпохи, мы узнавали все обо всем. Зов плоти не зависит ни от программы «Время», ни от поиска в «Яндексе». Энергия и драма человеческого бытия мощнее и разнообразнее любых информпотоков и «мыльных опер». Советских детишек в светлом идеологическом мире радио, ТВ, литературы и искусства всячески оберегали от столкновения с грубой реальностью. Только жили они часто в коммуналках или бараках, где нравы далеко не всегда совпадали с десятью заповедями строителей коммунизма. И тем не менее в поколениях, выросших до информационного бума, было приблизительно столько же мерзавцев и столько же прекрасных людей, сколько в современном обществе.
Нравится кому-то или не нравится, и сегодня наши дети живут вовсе не в стерильном мире добрых фей и благородных волшебников. Это мы, взрослые, ханжески думаем, что если детские программы на радио или телевидении лишить рекламы, то дошколята не будут ничего знать ни про перхоть, ни про кариес. Словно в дневные часы они не смотрят передачи о том, где лучше найти жену или мужа, а то и нанять убийцу – как для первой, так и для второго. Они живут в нынешней социальной реальности, которая совсем не похожа пионерский лагерь «Артек» образца 1958 года.
Спору нет, сегодняшние первоклассники владеют всеми мыслимыми и немыслимыми гаджетами, про половину из которых я вообще ничего не знаю. Напомню потрясший умы и сердца моих сверстников случай с одной из знакомых бабушек, которая решила показать своему четырехлетнему внуку живую ворону за окном. Она подвела его к окну, начала что-то говорить и с удивлением обнаружила, что малыш для того, чтобы лучше разглядеть птицу, делает на стекле те же самые манипуляции большим и указательным пальцами, что привычны ему на экране электронного планшета, когда он хочет увеличить изображение. И хотя нам угрожают, что мы уже попали в цифровую цивилизацию, диарея или цистит, как правило, возвращают нас к биологическим основам бытия.
Современные дети, имея доступ к значительно большим, чем мы в их возрасте, потокам информации, поглощают огромное количество взрослой ерунды, переварить которую не под силу даже зрелым дамам и господам. И делают какие-то свои выводы не только об этой информации, но и о мире взрослых. Они все равно проверяют полученную информацию – реальным течением повседневного существования, в котором они живут не менее полно и осознанно, чем их родители. Ведь детство и отрочество – это вовсе не подготовка к взрослой жизни, это полноценное бытие человеческое, причем наиважнейшее его время. И взрослым людям не надо отравлять его безответственностью и глупостью, за которые должно быть стыдно перед детьми.
Сентябрь 2013
Ускользающий гений
В серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия» вышла книга Игоря Шайтанова об Уильяме Шекспире.
Она появилась за год до 450-летия английского поэта и драматурга, которого вовсе не случайно уподобляют демиургу. Именно поэтому автор его новой российской биографии предпослал своему исследовательскому роману эпиграф из Генриха Гейне: «Если Господь по праву претендует на первое место в деле Творения, то Шекспиру, без сомнения, принадлежит второе». «Молодая гвардия» в третий раз за послевоенное время выпускает в этой серии книги об английском поэте и драматурге, который, не гнушаясь заимствовать у всех, кто представлял для него хоть какой-нибудь интерес, создал культурный код Нового времени, собственную мифологию, способную преображать реальность. Примечательно, что жизнеописания Шекспира для «Молодой гвардии» пишут не мастеровитые беллетристы, не поверхностные популяризаторы, но глубокие ученые, которые умеют сделать результаты своих нелегких трудов интересными широкой публике. Книга М.М. Морозова вышла в 1947 году, работа А.А. Аникста – в 1964-м. Надо понимать, что они писали в ту пору, когда слово «гуманизм» вызывало серьезные подозрения у идеологических контролеров и требовало эпитета «революционный». Впрочем, это не так уж и много, если учесть, что Шекспир за двести пятьдесят лет, что минуло с появления его пьес (пусть и изрядно переделанных) на нашей сцене, стал подлинно русским драматургом, важным и постоянным собеседником, который, порой помимо воли собеседующих, связывал людей разных эпох.