Не был на китайской стене, но прикинь, был в Китае!
Не был на Стене плача, если признаться честно.
Лучше уж быть знаменитым, чем печально известным,
И что касается стен, не был на Берлинской,
Хотя бывал в Берлине, даже жил где-то близко.
И будучи так часто на старом Арбате.
Нет моего следа на стене Цоя тоже, кстати.
Денис неправильно живет наверно,
Раз уж не сложилось с системой и со стенами.
Перед тобой стоит стена,
Ты можешь написать на ней: мир или война.
Перед тобой стоит стена,
За ней может быть целый мир или тюрьма.
Перед тобой стоит стена,
Ты можешь написать на ней: мир или война.
Перед тобой стоит стена,
За ней может быть целый мир…
MC 1.8:
За ней так легко спрятаться, когда тебе ещё нет 18-ти,
Даже родным туда не достучаться.
Потом иначе, по кирпичику это ломается
И засыпает так, что только единицы выбираются.
Свобода есть, но она внутри, а не снаружи.
Мир вокруг есть, но по итогу он тебе не нужен.
Суженный фокус обзора, фатальный, и споры с судьбой,
И жмет пресс…
Ант:
Проще достучаться до небес, чем до закрытых умов толпы,
Они либо слепые кроты, либо, как овцы, глупы.
Либералы смердят, как раздавленный клоп,
Анархия, гражданская война, а потом хоть потоп.
Лукавый вновь идет по следу доверчивых душ,
Афганистану всё равно, Обама или Буш.
Красиво сгинуть молодым или сдаться в плен
Наивным сказкам про мир без границ и стен.
Бледный:
Я видел сон, как Новодворская кидала зигу,
А Шендерович сказал: «Mein Kampf» — крутая книга.
Смеяться будешь потом, на лесоповале,
Неважно, ты Джулиан Ассанж или Навальный.
Для каждого продуманы схемы и заготовки,
Неважно, ты Тихонов или Ходорковский.
Разбить свою бошку, чтобы понять — нет никакой стены.
А если она есть, то это ты.
Перед тобой стоит стена,
Ты можешь написать на ней: мир или война.
Перед тобой стоит стена,
За ней может быть целый мир или тюрьма.
Перед тобой стоит стена,
Ты можешь написать на ней: мир или война.
Перед тобой стоит стена,
За ней может быть целый мир или война.
Даже прочитанный глазами, вне звука, такой текст снимает вопрос о рэпе как о жанре неполноценном, дебиловатом, рассчитанном на потребление прыщавыми детьми улиц и подъездов, мечтающими вырасти в гангстеров на бумерах. Впрочем, «Стена», как и сами по себе Ант и Бледный с их обостренным планетаризмом и пророком Иезекиилем в названии, общего фона не составляют — интеллект не проторчишь, а потому для вящей репрезентативности возьмем средний уровень — питерского рэпера Кача с композицией «Москва. Кремль». В плане экспрессии и, так сказать, экспозиции ее уместно сравнить с цитированными выше Шевчуком — Макаревичем. В чью пользу — решайте сами.
Владимир Владимирович, чё за дела?
Дайте добро на ликвидацию зла.
Мне заебало смотреть ОРТ.
Дайте обойму и в масле ТТ.
Владимир Владимирович, клянусь,
Рука не дрогнет, не промахнусь.
Каждая тварь у меня получит сполна.
На, сука, на, на, на, на!
Меня звать Тимуром. Учусь в путяге.
Мать — учительница. Отец — работяга.
Происхождением своим горжусь.
На нас стоит и стояла Русь.
В нашем уезде одни торчки:
Тупят в подъездах. В точку зрачки.
У местных телок не краше житуха:
Ночью обочина, утром литруха.
От всей этой шушеры я отличаюсь:
Не курю, посещаю спортзал, качаюсь.
На Новый год себе справил поделку —
Из ржавого таза спутниковую тарелку.
Теперь по ночам смотрю Евроспорт.
Воет Шарапова — кончаю в корт.
Громко скандирую: «Янки, хуй вам!» —
Когда на ринге вижу Валуева.
По жизни я — лидер. Собрал ребят —
Крепких универсальных солдат.
С названием париться я не стал:
«Тимур и его команда» (Гайдар).
(…)
С Вами Казань, Кострома, Красноярск,
Орел, Сталинград, город-герой Брянск,
Наша Варшава, восставший Питер,
Перевалочный пункт Moscow City,
Уфа, русский порт Севастополь,
Суздаль, наше подполье в Европе,
Буряты, эвенки, крымские татары,
Ацтеки, морпехи, тибетские ламы,
Республика Саха, поселок Дубровка,
Русскоязычная диаспора Нью-Йорка,
Ростов, Белорусская область, Омск,
Бродвей, Куршавель, Магнитогорск,
Чукотка, частично Центральный округ,
Кемска волость, тамбовские волки,
Поселок Мирный, фэны группы Любэ,
Трехэтажные виллы в Сен-Тропе,
Нефтеюганск, Причухонский,
Редакция журнала «Балтийский чай»,
Самара, Белгород, Владикавказ,
«Норильский никель», сибирский газ,
Национализированные «Газпром» и «Лукойл»,
Священная аура горы Афон,
Просторы Коми, русская тайна,
Восемь миллионов абонентов «Билайна»,
Курилы, Курилы и еще раз Курилы.
Поскриптумом сообщу, что сам по себе формат обращений к первому лицу весьма распространен в путиниане. Все эти «в блог президенту», естественно, не рассчитаны на реакцию адресата, скорей являются наиболее доступным способом обозначить социальность творчества… Стала популярной и цитируемой песня Васи Обломова «Письмо счастья» по тому же универсальному адресу, с классической рифмой «Конституция — проституция», и вообще Вася — сам по себе интересное явление и обнадеживающая тенденция.
Талантливый эпигон культового рэпера NOIZE MC, в более попсовом варианте, автор музыки к рэп-композиции «XIЙ» («Гражданин Поэт») и фразеологизма «унылое говно», музыкант явно не рэперской школы и происхождения, он, похоже, сознательно выбрал рэп и хип-хоп для наиболее адекватного выражения гражданской позиции и отображения российской повседневности.
В новые мехи вечное вино.
Поскольку разговор у нас пошел преимущественно о рэпе, настоятельно рекомендую статью Захара Прилепина «…Мы лишь добавляем в тему бит и бас» (журнал «Собака. ру», 10/2011). Не могу судить, первая ли это серьезная работа по русскому рэпу; ценность ее в другом: все-таки даже для тридцатилетних, не говоря о последующих поколениях, эта музыка — terra incognita, хотя проникает в русские умы всё плотнее и агрессивнее.
А здесь — знаменитый писатель, лидер направления и литературного поколения, рассказывает о явлении, занимающем важное, но не центральное место в его личной вселенной — знание темы и взгляд немного со стороны, позволяющие одновременно поддержать «своих» и «врубить» неофитов.
Несколько дилетантских замечаний о русском рэпе, не попутных, а параллельных.
Захар — нормальная популяризаторская стратегия — прислоняет рэп к русскому року, чтобы обозначить его (контр)культурную генеалогию. На самом деле и как ни парадоксально, рэп ближе к авторской песне — приоритет текста, технологическая простота и доступность, массовость и фольклорность в пику современной рок-элитарности. Другое дело, что линия эта не каэспешная, скорее напрямую от Высоцкого (который, кажется, и сочинил первый рэп на русском языке «Красное, зеленое, желтое, лиловое», были у него и еще речитативы) и — в плане того же социального напряжения — от Галича.
Когда-то питерского рокера Майка Науменко (которому русский рок многим обязан) эстеты упрекали в «джамбульщине» — дескать, что видишь, то и поешь. (Что было не очень справедливо — как раз Майк был не чужд несколько наивного символизма и бравирования «культуркой» — «Уездный город N»). Майк, оправдываясь, говорил: по-моему, петь как раз надо о том, что видишь.
Рэперы возвели поэтику акынов в основной творческий принцип.
Как раз сегодня отечественные рок с рэпом во многом не только не родственны, но, пожалуй, противоположны. Современный русский рок угодил либо в натужную претензию на элитарность (странно сочетающуюся с конфузливым термином «рокопопс»), либо в стыдливую коммерцию по принципу «и рыбку съесть, и на харизму присесть». Исключений среди ветеранов немало — «Телевизор», «Центр» Василия Шумова, Александр Чернецкий, те же уцелевшие сибирские панкеры, но я говорю об общей тенденции. Рэперы коммерции отнюдь не стесняются — как средства достижения красивой и сладкой жизни с большими черными машинами, клёвыми телками и качественным ганджубасом, но пародийный этот набор вовсе не отменяет подлинности высказывания.
Собственно, стихия подлинности — как в лучших, так и в более чем средних образцах жанра готовность не просто «отвечать за базар», а не видеть иных вариантов, если на «базар» пробило; вещественность мироощущения здесь и сейчас — главные достоинства отечественного рэпа. А русская реальность, волей или неволей, способствует его расцвету.
«Настоящесть» тем не менее не отменяет ролевой игры: самый брутальный рэперский проект десятилетия — «Кровосток» с назойливым гангстеризмом, сексом (преимущественно анальным) и наркотой (хотя их песня «Биография», косноязычная исповедь очередного «героя нашего времени», достойна войти в литературный канон о 90-х) — сделали люди, от криминала далекие, — Шило и Доктор Фельдман, художники, поэты, писатели, словом, творческие интеллигенты.
В то время как имевшие реальные тюремные сроки Гуф (наркотики) и «Песочные люди» (хулиганка) предпочитают этот опыт не транслировать, впрочем, легко обходясь близкими темами.
Однако было бы ошибочно полагать, будто русский рэп — это новая музыка бунта и адепты ее целыми днями думают, как бы обличить режим и записать очередной гимн протеста. Магистральное направление в рэпе — бытописательство, другое дело, что сам по себе быт рэпера — довольно захватывающее приключение, пусть и не отменяющее жизненной рутины…