В новом «Тихом Доне» есть замечательно, хорошо и неплохо сыгранные роли, но таких «абсолютных решений» нет. Однако фильм идет, Дон течет, и сам ход гениального шолоховского романа начинает захватывать внимание и заслонять эстетические несовершенства сериала. Вступает тема неотвратимой гибели земли, которая допустила в себя раздор и братоубийство, скрежещет неумолимый дьявольский механизм накручивания взаимных обид, распрей и преступлений. От сытого спокойного мира, где станичники ходили в шикарных дубленках (кстати, одежды героев сериала с иголочки и как будто только что выстираны и поглажены) и всех проблем было, что непутевый сын стал на соседскую кралю заглядываться, мы шаг за шагом приходим в хаос злого своеволия. Он таился в самих казаках – и постепенно вышел наружу во всем безобразии, позоре и ужасе. А злое своеволие выпрастывается из человека наружу при любом сильном нарушении порядка. Увы, ничего другого из него наружу не выходит…
Поскольку режиссер сентиментален (в отличие от Шолохова и вообще русской советской литературы двадцатых-тридцатых годов, заглянувшей в бездны с космическим хладнокровием), в его изображении хаоса чувствуется душевность и теплота, которых у автора не было. Даже что-то назидательное проглядывает – вроде как урок: ни в личной, ни в общественной жизни нельзя метаться. Женился бы Григорий на своей Аксинье, бил бы красную гадину, и не погиб тогда бы ни хутор Татарский, ни земля войска Донского, ни Русь-матушка. Что ж, и такая трактовка возможна. Любая экранизация классического произведения добавляет ему строчку в «послужной список», и книга может с гордостью заявить – «а меня опять поставили, снова экранизировали». Читателя прибавляется опять-таки…
Вреда от нового «Тихого Дона», стало быть, никакого. Хотя, на мой взгляд, не интеллигентское это дело – Шолохова экранизировать. Интеллигентское дело – «Доктор Живаго». А чтоб с казаками запросто якшаться, особую «жилку» надо в организме иметь.
Не мужчины – золото
На экраны вышла картина «Территория» по знаменитому советскому роману Олега Куваева. Фильм, действие которого происходит в 1960–1961 годах, посвящен сильным мужчинам-геологам, ищущим золото на крайнем Северо-Востоке страны. Не бешеных нулей, не пошлых бумажек, но натурального желтого и тяжелого злата взыскуют они всей романтической душой. И не для себя, а для страны! Смотрите кино, о фрилансеры и мерчандайзеры, и умирайте от зависти и тоски…
Первые полчаса фильма проходят в ощущении, что тебе льют бальзам прямо на раны. По бескрайним северным просторам, где летом бегут быстрые ледяные реки, а зимой расстилаются белоснежные природные инсталляции божественной красоты, расхаживают твердой походкой невероятные мужчины. Это первые красавцы нашего кинематографа – Константин Лавроненко, Егор Бероев, Григорий Добрыгин, Евгений Цыганов… не хватает разве что Пореченкова. Все они одеты в дизайнерские свитера крупной вязки, притом художник все продумал так, что по цвету свитера ни разу не повторяются. Мужчины эти – чистые герои, даже несколько фантастического оттенка. К примеру, они постоянно зачем-то бросаются в реки, идут по пояс в воде или плывут прямо в одежде, погружаясь целиком, причем с неизвестной целью. Отсутствие логических связей – очевидный признак поэтического кино, поэтому не будем притворяться, что не поняли создателей картины, – отлично поняли.
Это время творили совершенно необыкновенные мужчины, чем-то напоминающие племя, которое когда-то водилось на евразийском континенте под именем «русские православные». «Русские православные» форсировали Альпы, могли в одиночку съесть гуся, пели протяжные грустные песни и называли своего царя батюшкой. Им на смену пришло племя «советские настоящие»: эти штурмовали космос, искали золото и нефть, пели бодрые песни и своих вождей называли товарищами. Нам и предлагают посмотреть на «советских настоящих» в условиях душераздирающих красот Севера с целью эстетического и морального удовлетворения. Северный мужской триллер! Давненько не встречались мы с ним, со времен, наверное, «Неотправленного письма» Калатозова и «Дерсу Узала» Куросавы. (Хотя в последние годы и было несколько попыток вернуться к теме.) И пусть на лица наших охотников и геологов всегда ложится отсвет золотой лихорадки кисти Джека Лондона, это не беда: Джек Лондон тоже, по сути, настоящий советский писатель, его читали умирающему Ильичу, кто помнит…
Мы смотрим на суровое и прекрасное лицо геолога Чинкова (Лавроненко) и вспоминаем знаменитый портрет Хэмингуэя, а также Евгения Урбанского в фильме «Коммунист». Слышим, как Чинков каменным голосом уверяет, что на Территории есть золото и он его найдет, верим: да, найдет. И если бы он его нашел через полчаса и фильм закончился, то никаких вопросов к режиссеру Александру Мельнику не возникало бы. Но сложение фильма таково, что он постоянно как бы заканчивается, но никак не может закончиться, – и на третьем часу картины понимаешь, что в ее сложении предусмотрена бесконечность. Всё нашли: и героев, и место действия, и атмосферу, и даже стиль. Забыли про сюжет. Не построили драматического действия, развития отношений между героями. И «Территория» распалась на длинную цепь эпизодов, зачастую вообще ничем не связанных. В целое фильм объединяет только изысканно-печальный голос Ксении Кутеповой (журналистка), читающей закадровый текст. Эта журналистка почему-то целый год торчит на базе, но даже возможных битв за женщину в духе того же Лондона не возникает. Ее влегкую прибирает к рукам геолог-авантюрист с постоянно ироническим выражением лица (естественно, Евгений Цыганов). Но и здесь отношения никак не развиваются, геолог в экспедиции зачем-то ломает обе ноги, и его в виде кричащего свертка везут в центр. Везут на оленях, потому что возле геологов хронически маячат старик-эскимос и его, разумеется, дочь (бывают ли сыновья у эскимосов, тунгусов и других представителей малых народов в кино?). Мохнатые глазастые олени – настоящие, бескрайние снега – настоящие, красота немыслимая… Однако из ста кроликов не может составиться лошадь, а из ста эпизодов не получается кино, ежели оно ничем не «прошито», никаким драматическим действием. Эпизоды «Территории» можно поменять местами, перетасовать, как колоду карт, и снова перед нами будет бессвязный набор сцен. Эффектных, отлично снятых, но не составляющих никакого целого!
Некоторые эпизоды я вообще не поняла – к примеру, ближе к концу кто-то в кого-то зачем-то стреляет, а другой кто-то пытается этого кого-то спасти. И вроде бы спасает. Но кто были эти люди? С замерзшими бородами и в куртках с капюшонами их не разглядеть и не идентифицировать… Еще один геолог с молодой женой едут в бульдозере, лед подломился, он с трагическим спокойствием закрывает глаза и говорит жене: «Хорошо бы тебя нашли». Так нашли или нет?? Времена года меняются с какой-то сказочной быстротой и в живописном беспорядке; то и дело фильм превращается в клип на закадровую песню под виды природы. Актеры хороши, когда молча позируют, их портреты можно продавать отдельно, как поздравительные открытки к 8 Марта, но играть-то им почти что нечего. Нет конфликтов, нет столкновений, нет развития отношений и характеров. Поэтому на исходе первого часа «Территории» у зрителя может начаться томление, которое к исходу второго часа рискует сделаться невыносимым. Фрилансеры и мерчандайзеры, которые поначалу было загрустили и стали думать, глядя на мужественных героев, правилен ли их жизненный выбор, постепенно укрепляются в мысли, что он был правилен. Их жизнь – тоска зеленая, а в фильме – тоска белая, велика ли разница? Создатели картины хотели было оказать сопротивление своему времени и потратили на это немало труда и таланта, а победил все равно самодовлеющий дизайн.
А вот когда на свете жило племя «советские настоящие», таких безобразий с драматическим действием в сценарии быть не могло. У настоящих советских кинематографистов были настоящие сценаристы и настоящие редакторы. Кроме идеологии, еще был такой зверь – профессионализм. Поэтому и в космос полетели, и золото нашли, и недурной кинематограф отстроили.
Новый «Экипаж»: проголосовали – и долетели!
На экраны вышел фильм «Экипаж» – плод прокручивания через мясорубку кинематографа нашего времени советской картины Александра Митты. Пошла смотреть в обыкновенном кинотеатре. Взяла среднее ведро попкорна. Благодаря чему продержалась спокойно полтора часа!
Но фильм шел 2 часа 20 минут…
Оказывается, попкорн не еда, а средство контакта с экраном: пока он есть, дела идут неплохо, заканчивается – занять себя нечем. Труд, затраченный на создание нового «Экипажа» (далее в тексте – «Экипаж»-2), велик и огромен. Режиссер фильма Николай Лебедев – несомненно, талантливый человек. Но сравнение «Экипажа»-2 с «Экипажем»-1 неминуемо. И это даже не вопрос столкновения двух разных эстетик кино. Это – столкновение двух миров, один из которых ушел безвозвратно, а другой вроде бы торжествует.
«Экипаж»-1 был совершенно оригинальной картиной. Начнем хотя бы с того, что катастрофа занимает лишь треть фильма, а две трети – рассказ про частную жизнь людей. Мы видим семью счастливую (у героя Жжёнова), семью несчастную (у героя Васильева) и семью еще не сложившуюся (у героя Филатова). Все персонажи переполнены чувствами – это одна из главных характеристик погибшего мира советского кино пятидесятых – семидесятых годов. Глубокая и нежная чувствительность, текущая как мед с экрана в раскрытую душу зрителя, буквально заливала кинематограф. Эти суровые папы, скрывающие за мужественной повадкой трепетную любовь. Эти парни-балагуры, только притворяющиеся ходоками – все лишь до встречи с Той самой, Единственной. И эти верные, ласковые, ничего не требующие, совершенно бесплатно любящие девушки! «О, где же вы, дни любви! Сладкие сны! Юные грезы весны…»
Но наступает решительная минута – и советские люди приходят в иное агрегатное состояние. Они превращаются в героев. Из обыкновенных становятся необыкновенными. Превращение обычных людей в героев – это сверхсюжет «Экипажа»-1. И это придумано и сыграно идеально.