Все это не опровергает ранее высказанного утверждения, что основным принципом культуротворчества в эпоху Ренессанса являлся гуманизм. Речь идет лишь о необходимом уточнении исторического характера, исторически конкретной формы этого гуманизма. На основании всего сказанного выше, видимо, будет правильно утверждать, что Ренессанс положил начало развитию индивидуалистического гуманизма – той формы гуманизма, которая лежит в фундаменте построения всей новоевропейской культуры. Однако в эпоху Возрождения еще не были найдены те «сдержки» и «противовесы», говоря современным языком, которые могли бы блокировать крайние проявления индивидуализма, и потому он порою сочетался с гуманизмом весьма болезненно и непросто.
Поиск этих «сдержек» и «противовесов» начался уже в рамках самого Возрождения, но не в Италии – родине ренессансной культуры, а в северных странах. Стремление создать в самой культуре ограничители дерзкому своеволию человека, угрожавшему целостности социума, нашли свое выражение в движении Реформации и создании протестантской религии. Она внесла серьезные коррективы в понимание принципа гуманизма: в протестантизме образ «идеального человека» был дополнен такими чертами, как дисциплинированность, строгое следование нормам морали, получившее название «внутримирской аскезы».
В таком откорректированном Реформацией виде, принцип гуманизма вошел в культуру Нового времени. Однако индивидуализм остался его главной отличительной чертой.
Под флагом гуманизма проводился и эксперимент по строительству социализма в нашей стране. При этом следует различать содержание гуманизма, которое декларировалось, от того содержания, которое реально воплотилось в жизнь. В многочисленных декларациях по поводу гуманистической сущности социализма речь шла о гармонически развитом человеке. Реальный же гуманизм, который несомненно имел место, хотя и есть основания в этом сомневаться, был столь же, если не более, односторонен, как и индивидуалистический гуманизм.
Наиболее ярко это проявлялось в том, что противоречие между человеческой субъектностью (способностью творить) и объектностью (способностью впитывать внешние воздействия, быть творимым) решалось, в основном, на основе объектной парадигмы. Суть ее в том, что человек, несмотря на все декларации, рассматривался в основном как объект внешних воздействий и как средство, а не как субъект и высшая цель общественного развития.
XXI век должен стать веком преодоления ограниченности всех ранее известных форм гуманизма и торжества принципа универсального гуманизма. Сущность его заключается в ориентации культуры и общества на формирование в человеке гармонического единства всех его сущностных сил на интегративной основе творческой доминанты личности [339] .
Превращение универсального гуманизма в фундаментальный принцип культуротворчества требует построения нового типа культуры, – не просто гуманистической, а именно – универсально-гуманистической.
Тенденция к ее формированию существует реально, однако, она не стала господствующей и сочетается и соседствует с другими тенденциями, в том числе и с тенденциями к дегуманизации и даже разрушению культуры.
Чтобы сделать сознательный выбор между разнонаправленными силами и течениями нужно отчетливо знать и представлять, какие признаки характеризуют универсально-гуманистическую культуру, то есть выявить основные параметры ее теоретической модели [340] .
Принцип универсального гуманизма предполагает необходимость формирования гармонического единства таких сущностных сил человека, которые можно осмыслить в философских категориях «индивидуальное» – «универсальное» («я» и «человеческий род», «я» и «человечество»). На языке практики это означает необходимость культивирования яркой индивидуальности, способной в то же время в режиме саморегуляции справляться с поползновениями в сторону бесплодного оригинальничания и эпатажного, при этом зачастую негуманного по отношению к другим, поведения.
Не меньшее значение имеет и гармонизация сущностных сил, которые можно обозначить понятиями «личное» – «общественное», «мое» и «наше», т. е. воспитание человека с развитыми личными интересами и устремлениями, обладающего в то же время качествами убежденного коллективиста и сознательного гражданина.
Задачей особой сложности является необходимость культивирования комплекса сущностных сил человека, которые выражаются, с одной стороны, в глубоком творческом динамизме личности, наличии у нее чувства нового, инициативности (т. е. способности быть субъектом), а с другой – в умении быть дисциплинированным, исполнительным (т. е. быть пластичным объектом внешних воздействий).
Один из важнейших аспектов принципа универсального гуманизма – подход к человеку с точки зрения единства в нем телесного и духовного начал, а в сфере человеческой духовности – с точки зрения гармонии «ума» и «сердца», т. е. интеллектуальных и эмоциональных сторон духовного мира человека.
Необходимость превращения универсального гуманизма в цивилизационный принцип требует воплощения его содержания не только в культуре, но и в социуме, т. е. в экономических, политических и собственно социальных отношениях и структурах. Так, в области экономики принципу универсального гуманизма соответствует многообразие форм собственности, подразумевающее возможность приложения, использования и развития многообразных способностей и потребностей человека; в области политики – демократия, которая, по определению, способна вовлечь в управление обществом наибольшее количество людей, в социальной области – всемерное развитие разнообразных «форм общественности» (Ю. Хабермас), т. е. негосударственных, неформальных объединений, имеющих целью отражать в своей деятельности различные оттенки мнений и интересов граждан.
Итак, торжество принципа универсального гуманизма возможно лишь в случае воплощения его содержания и в культуре, и в экономике, и в политике, и в социальных отношениях. Однако особые требования в этой ситуации предъявляются именно к культуре, поскольку воспользоваться возможностями, которые предоставляют демократия и разнообразие форм собственности, может только человек, обладающий соответствующими навыками, знаниями, потребностями, т. е. человек соответствующим образом культивированный.
Если задаться вопросом, какая из сфер культуры должна сыграть решающую роль в построении универсально-гуманистической культуры, то ответ, как представляется, может быть лишь один: такой сферой культуры может быть только сфера образования и воспитания. Для того, чтобы это произошло в реальности, необходимо, чтобы целевым ориентиром образования и воспитания стал образ гармонически развитого человека, т. е. человека, характеризующегося интенсивным развитием разнообразных сущностных сил на интегральной основе творческого характера всей своей деятельности [341] .
В связи с этим нельзя не отметить, что идущая в настоящее время в нашей стране реформа образования и воспитания не имеет чёткой целевой ориентации. Образ человека, формируемого образовательным процессом, размыт и неясен. Между тем, надо отдавать себе отчёт в том, что образование без образа – это безобразие.
Подводя итоги, следует отметить, что универсальный гуманизм – принцип достаточно широкий, чтобы гарантировать сохранение многообразия культур, поскольку предусматривает возможность и необходимость специфики проявлений всех человеческих качеств, связанной с особенностями этнической, региональной или локальной культуры.
Будучи достаточно широким для того, чтобы обеспечить и гарантировать разнообразие, принцип универсального гуманизма в то же время достаточно конструктивен, чтобы служить идейной основой объединения человечества, т. е. глобализации с человеческим лицом.
Будучи достаточно широким для того, чтобы обеспечить и гарантировать разнообразие, принцип универсального гуманизма в то же время достаточно конструктивен, чтобы служить идейной основой объединения человечества, т. е. глобализации с человеческим лицом.
Экзистенциальные ценности в современной провинциальной культуре
Н. Ю. Костюрина (г. Комсомольск-на-Амуре).
Явления, о которых пойдет речь, достаточно широко распространены в современной культуре России в целом, в провинциальном же городе зачастую более рельефны и имеют более серьезные или трагические последствия, в силу того, что провинциальный город характеризуется меньшим разнообразием культурных форм, нежели город крупный, тем более столичный.
Сама постановка проблемы связана с непопулярным сегодня в научной среде представлением о том, что культурология, возможно, должна вернуться к эмпирике, поскольку нам катастрофически не хватает материала, в том числе описательного, для понимания современной культуры. Постольку, поскольку культурология претендует на решение практических (иногда даже политических задач), поскольку речь идет вообще о роли современного гуманитарного знания, поскольку культурология стремится к выполнению футурологической функции, постольку мы должны серьезно и систематически описывать формы современной культуры, о которой мы мало что знаем.
На протяжении ряда лет в ходе анализа современной культурной ситуации в России мы традиционно отмечаем переломность эпохи, преобладание потребительского отношения к миру современного человека, и не только россиянина, сетуем по поводу конкретных форм пропаганды соответствующей жизненной стратегии, таких как реклама или коммерческое кино, говорим об упадке духовной составляющей современной русской культуры и невежестве молодого поколения. Интересными аспектами обозначенной проблематики представляются размышления исследователей относительно утраты ценности рационального научного знания, и неспособности человека эпохи потребления к получению удовольствия, в особенности разделенного удовольствия.
Формулировки эти свидетельствуют о том, что базовые смыслы, которые мы традиционно закрепляли за культурой в первом случае – в период всего нового времени, в том числе XX века, с его проектом модерна, во втором случае – за культурой потребления, исчерпали себя и не характеризуют больше современной культурной ситуации.