& Jerry’s Ice Cream. Франшизу на популярную мороженицу приобрел местный черный предприниматель на паях с местным ночлежным домом. Работают в нем постояльцы ночлежки, которая получает большую часть доходов. Надо отдать должное и компании Ben & Jerry’s, которая отказалась от стандартных лицензионных выплат.
Илл. 40. Корпоративные инвестиции на 125-й улице: на рынок пытается втиснуться компания Body Shop. Фото Alex Vitale
Илл. 41. Мороженица Ben & Jerry, управляемая в сотрудничестве с бездомными: рожок с мороженым держит чернокожая рука.
Фото Alex Vitale
Подобные знаки присутствия корпоративного мира на 125-й улице по идее должны несколько уравновесить культурный багаж классовой и расовой изоляции, не отрицая при этом потребности местных жителей в дешевых товарах. Но как совместить «нейтральные» формы покупательской деятельности с черной расовой памятью? Мороженица Ben & Jerry’s символически адаптировала свое меню, введя два новых вкуса: «Гарлем Блюзберри» и сладкий картофельный пирог. На стенах висят привычные плакаты с чернокожими лидерами. Владеют заведением, конечно, тоже черные. Однако насколько успешные бренды могут сочетаться с черной расовой идентичностью – вопрос открытый.
При этом планы по оживлению 125-й улицы нацелены на привлечение сюда черных покупателей из среднего класса, большинству которых придется для этого специально ехать в Гарлем за покупками. Само понятие «оживление» может употребляться с большой натяжкой, поскольку 125-я улица уже является главной в городе торговой улицей для афроцентристских товаров и этнических продуктов африканской диаспоры. По иронии судьбы, в то время как черному среднему классу как никогда ранее доступны ресурсы, позволяющие им жить в более дорогих районах и совершать покупки в пригородных моллах, именно на 125-й улице формируется новая афроамериканская идентичность.
Вышеперечисленные проблемы отчетливо обозначились в конфликте, разразившемся вокруг попытки убрать уличных торговцев с крупного неформального Африканского рынка, который за последние годы вырос на углу бульвара Малкольма Икса и бульвара Мартина Лютера Кинга-мл. (125-й улицы). В 1994 году полиция разогнала торговцев. До того события они собирались как раз на пустыре, который в 1979 году был объявлен местом возведения Международного торгового центра в Гарлеме. В то же время местные черные политики под руководством республиканца Чарльза Рэнджела продвигали идею создания экспортно-импортного банка в помощь трехсторонней торговле между Соединенными Штатами, Африкой и Карибскими островами, однако федеральное правительство отказалось финансировать этот проект. Торговые отношения с Африкой приняли иные формы. В течение 1980-х годов, по мере усиления политических репрессий и экономического кризиса в западноафриканских странах, все больше жителей этих стран эмигрировали и в итоге принимались за уличную торговлю в крупнейших городах мира – Лондоне, Париже, Флоренции и Нью-Йорке. Некоторые из них были связаны с устоявшимися, пусть и неформальными, сетями дистрибуции, другие торговали товарами, произведенными их родственниками и соседями. В то время обосновавшиеся наконец на 125-й улице торговцы африканскими товарами продавали преимущественно традиционные ткани боголан и кенте – покрывала, рубахи, куртки; а также скульптуры и бижутерию. Продавцы были главным образом из Мали, Сенегала, Ганы и Либерии.
Илл. 42. Торговый центр в гетто или рынок третьего мира? Африканский базар на 125-й улице, Гарлем, 1994. Фото Alex Vitale
К 1986 году Африканский рынок был признан де-факто существующим, пусть и неофициальным торговым пространством, однако к началу 1990-х количество продавцов и покупателей резко возросло. Притеснения на политическом поле и мелкое частное предпринимательство стали, по крайней мере для продавцов, основными факторами очередной волны афроцентристских настроений.
Еще до того, как в 1994 году мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани приказал полиции разогнать уличных торговцев на 125-й улице, мы поговорили с Яддой – женщиной из Либерии, которую называли королевой рынка. Она сказала, что рынок напоминает ей об Африке. «Рынок находится на открытом воздухе, здесь нет начальников; каждый продает что хочет. За каждым продавцом закреплено свое место, и все торговцы помогают друг другу. Люди знают, что воровать у нас лучше даже не пробовать». Ядда утверждала, что у продавцов есть разрешение от Градостроительной корпорации Гарлема на торговлю в этом месте. Однако у уличных предпринимателей со 125-й улицы – а по разным оценкам их было от 500 до 1000 – не было никакого легального статуса. И хотя все они принадлежали по крайней мере к одной из торговых организаций, городской лицензией на торговую деятельность большинство из них не обладало. Даже имея весь набор разрешений от Департамента здравоохранения Нью-Йорка на продажу продуктов питания или от Управления по делам потребителей на торговлю другими товарами, уличные торговцы не могут работать на улице с таким интенсивным движением. Более того, когда некоторые уличные торговцы стали снимать подвальные помещения на 125-й улице под хранение своих товаров, владельцы магазинов неустанно требовали от мэра и местных чиновников принять меры по пресечению деятельности уличных торговцев. (Несмотря на присутствие корейцев и нескольких оставшихся белых, большинство владельцев небольших магазинов – черные, как и большинство местных выборных чиновников.) Поэтому в течение 10–15 лет уличные торговцы периодически подвергались силовому давлению полиции (см.:, например, Amsterdam News August 25, October 27, 1990; December 14, 1991; July 3, July 24, August 7, August 14, 1993).
Продавцы Африканского рынка уверены, что основной целью создания состоящего из небольших лавок торгового центра «Mart 125», который Градостроительная корпорация Гарлема построила на деньги городского правительства, было выжить их с улицы. Для этой уверенности есть основания. Когда в 1979 году мэр Нью-Йорка Эдвард Кох участвовал в церемонии закладки фундамента торгового центра Mart 125, местные коммерсанты жаловались, что от уличных торговцев много грязи и толкотни и что они «сидят у района на шее» (Fowler 1979). А ведь уличных торговцев тогда, скорее всего, было заметно меньше, поскольку эмиграция из Африки еще не достигла своего пика.
Впрочем, эта история уходит далеко в прошлое Нью-Йорка; мэры неоднократно объявляли войну уличной торговле, особенно во времена массовой миграции и экономического спада. К примеру, в период между 1880-ми и 1930-ми годами уличные торговцы с тележками, создававшие неофициальные рынки, подвергались все более пристальному контролю властей и в итоге были согнаны в специальные помещения общественных рынков.
Когда в начале 1990-х Африканский рынок стал привлекать все больше покупателей, администрация мэра Динкинса под давлением владельцев магазинов была вынуждена ужесточить местные законы, ограничивающие деятельность уличных торговцев, включая и тех, кто работал на 125-й улице. Многие коммерсанты, владеющие заведениями на различных торговых улицах, выступали против роста уличной торговли, явившейся общим результатом увеличения количества иммигрантов и экономического спада. Как и в 1970-х, владельцы магазинов жаловались на толкотню на тротуарах и мусор, который оставляют после себя уличные торговцы, перехватывающие к тому же их клиентов, торгуя дешевыми подделками и нелицензионными товарами. Как и тогда, они противопоставляли себя, честных торговцев, тем, кто торгует без разрешения и не платит налогов. На Гранд-стрит в Нижнем Манхэттене китайские уличные торговцы вызывали сходные чувства у владельцев магазинов, среди которых были как «старые» итальянцы, так и «новые» китайцы. В преддверии выборов 1993 года мэр Динкинс выразил поддержку местным бизнес-сообществам.
Однако шумный марш протеста, который в 1992 году уличные торговцы устроили на 125-й улице, настолько перепугал владельцев магазинов, что они позакрывали двери и железные ставни, не выпустив даже покупателей. Мэру Динкинсу как афроамериканцу самому было сложно запретить всякую уличную торговлю, «он рассказал, что подростком сам подрабатывал в Гарлеме уличной торговлей, торгуя сначала сумками для покупок, а потом – журналом “Либерти”» (Sullivan 1993). Даже его предшественник еврейского происхождения – мэр Кох, присутствовавший на открытии торгового центра «Mart 125», был сыном человека, который торговал с лотка еще в своей родной Польше (Fowler 1979).
Всю зиму и весну 1993 года Городской совет и различные службы городского правительства, включая полицейское управление, пытались найти решение проблемы уличной торговли (которую газета Times обозначила как наиболее острую «на таких оживленных торговых улицах, как 125-я в Гарлеме и Фултон в центральном Бруклине») главным образом путем санкций против торговцев, не имеющих разрешения, и предложений по изменению процедуры выдачи таких разрешений. На 125-й улице торговцев, которые могли позволить себе арендную плату в 488 долларов (в которую входили коммунальные платежи, охрана и продвижение), охотно принимали под крышу торгового центра «Mart 125». Кроме того, ходили слухи, что торговцев будут массово перебрасывать на другое незанятое место.
Прошел год, но в 1994-м проблема уличной торговли так и не был решена. Республиканская администрация под руководством мэра Рудольфа Джулиани пошла по пути, неоднократно намечавшемуся в последние сто лет, и обозначила планы по переносу уличной торговли на новые открытые рынки (Hicks 1994). Однако члены местного совета Гарлема не были единодушны в своем желании изгнать уличных торговцев. «“Кто-то продает на углу носки, и его почему-то нужно гонять, а другой продает крэк – и, похоже, никому он не мешает”, – говорит один из жителей района» (Reed 1994). Со своей стороны, уличные торговцы говорили, что сделали из 125-й улицы туристическую достопримечательность, и сегодня уже неважно, какие товары они там продают. «Мы, торговцы, не понимаем, какой смысл в том, чтобы убирать нас со 125-й улицы», – говорит Юссеф Абдул Азиз, в течение года торгующий гольфами и джинсами в тени здания Адама Клэйтона Пауэлла-мл., где расположены госучреждения. «За покупками на 125-ю улицу приезжают люди со всей страны, и мы стали важной составляющей этой улицы» (