Скажите на милость, что они здесь делают?
— Мы просто пришли поблагодарить тебя, — сказала Карен Сью очень едким, саркастическим тоном, — за то, что ты подвела хор. Мы будем думать о тебе завтра, когда займем первое место на «Люерсе».
Я посмотрела на Стива, чтобы понять, знал ли он заранее об этом нападении на меня. Но он выглядел таким же озадаченным, как и я сама.
Я обернулась к Карен Сью, чтобы сказать; ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, — единственное, что пришло в голову, но мне это не удалось. Потому что Кэйра Шлосбург внезапно отодвинула стул и встала.
Должна вам сказать, что грудастая Карен Сью не считала Кэйру за человека.
— Девчонки, почему вы оставили ее одну? — требовательно спросила Кэйра у Карен Сью и ее подруг. — Разве вам не понятно, что ей и так досталось, а вы еще добавляете?
Карен Сью была настолько обескуражена, что несколько секунд, моргая, только смотрела на Кэйру и пятилась назад. Затем она, похоже, справилась с собой, поскольку захихикала и сказала;
— Ох, здорово! Будто меня трогает, что думаешь ТЫ, Кэйра Корова.
Если бы она сказала:
— ЭЙ! Я НАШЛА ВЫИГРЫШНЫЙ ЛОТЕРЕЙНЫЙ БИЛЕТ! — то тишина, которая повисла бы в кафе после этого заявления, не была бы более полной. Все, казалось, бросили свои дела и смотрели на наш стол. На наш стол, который многие годы был оазисом мира в море суеты и страха.
Не знаю, что им представлялось. Что, по их мнению, я должна была совершить. Вцепиться ногтями в Карен Сью? Устроить небольшую битву двух кошек для развлечения публики во время ланча?
Что ж, их ждало разочарование.
Мне было чуть трудно дышать. А интересно, когда Люк произносил передо мной свою речь о том, что такие люди, как я, должны произвести перемены в обществе, представлял ли он, насколько трудная это задача? Это был проект с абсолютно неясной перспективой.
Я уж была готова сказать Карен Сью, что она спустилась на уровень Куртов всего мира, когда меня снова перебили.
На этот раз это был Скотт Беннетт.
— Знаете что, — отложив салфетку, сказал он голосом человека, которого вывели из себя, — я начинаю терять терпение. Мы тут сидели, ели вкусную пищу, а вы пришли и все испортили,
— Это свободная страна, — пронзительно завопила Карен Сью.
Но Куанг — все его сто пятьдесят фунтов веса — оттолкнул свой стул назад и поднялся.
— Вы слышали, что вам говорят, — сказал он. — Вон отсюда.
Все сопрано, вытаращив глаза, как зайцы, бросились врассыпную.
И все в комнате вернулись к тому, что делали перед тем, как эти девчонки выкинули свой глупый трюк.
Ну, все, кроме меня. Потому что мое сердце было переполнено радостью оттого, что мои друзья — мои НАСТОЯЩИЕ друзья — сделали для меня.
— Ребята, — сказала я, чувствуя, что в уголках глаз собираются слезы. — Ребята, это было так хорошо…
— Боже мой, — сказал Куанг, в ужасе глядя на меня. — Ты же не собираешься расплакаться, а?
— Конечно, не собирается, — сказала Джери Линн, передавая мне носовой платок. — И даже не вздумай плакать, Джен. Не то и я заплачу. А у меня сегодня тушь на ресницах неводостойкая.
И я рассмеялась. У меня глаза были полны слез, и я даже не могла рассмотреть свой сандвич с тунцом. Но я все равно смеялась.
— Зачем ты вообще пошла в этот дурацкий хор? — спросил меня Скотт в машине по дороге домой, после собрания в «Журнале». Меня не слишком удивило, что он предложил меня подвезти.
Напугало. Но не удивило.
Мне было страшно не по той причине, о которой вы подумали. Я вовсе не думала, что Скотт собирается объявить о любви ко мне или о чем-нибудь в этом роде здесь, в своем «ауди». То, что произошло сегодня за ланчем, было прекрасно с одной стороны, но не так прекрасно с другой. Ничего не было прекрасного в том, что Скотт так заступился за меня — или, на самом деле, за Кэйру.
Это означало, что он действительно рассматривает меня как друга.
В том-то и проблема.
Он, вероятно, не рассматривал меня как нечто большее.
Стоит задуматься. Я рассматриваю Люка как своего друга. И мне не нужны с ним свидания определенного свойства. С Люком, я хочу сказать.
Значит, Скотт думает обо мне как о друге? И в этом нет ничего хорошего.
Потому что у меня возникли всякие ощущения — начиная с потери аппетита за ланчем и кончая вспотевшими руками вчера, у него в машине — и это, быть может, означает, что он нравится мне больше, чем просто друг.
Я виню в этом Трину, так же, как виню ее и за этих «Трубадуров». Потому что если бы много месяцев назад она не внушила мне эту идею, то со мной ничего не произошло бы теперь, когда Скотт и Джери Линн расстались, и он стал доступен, так что я могу… что он может… что МЫ можем….
О господи! Надо просто об этом забыть. Потому что ничего не будет. Так зачем впустую об этом размышлять? Ведь даже если я начала думать о нем не только как о простом друге, то он, явно, думает обо мне всего лишь как о славной маленькой Дженни Гриинли, как о «Спросите Энни», как о всеобщем лучшем друге.
Ну и прекрасно. Правда, это хорошо. Мне просто нравится, что он отвозит меня домой после школы. Вот и славненько.
Так отчего же я испытывала страх, когда ехала с ним?
А вот отчего — я знала, что произойдет.
— Эй, послушай, — сказала я, увидев табличку с названием «Сикамор Хиллс», с названием улицы, где живет Курт Шрэдер — по крайней мере, согласно телефонному справочнику, — мы можем сделать небольшой крюк?
— Конечно, — ответил Скотт. — Куда едем?
— Сверни здесь, — ответила я, — у знака.
Скотт свернул, и мы поехали вдоль симпатичной улицы — недалеко от улицы, на которой живет Кэйра, — уставленной большими, с иголочки, домами.
— Ты намерена объяснить мне, что мы собираемся тут делать? — спросил Скотт.
— Мы изобразим здесь сцену спасения, — загадочно ответила я.
— Спасения? Какого спасения?
— Спасения Бетти Энн.
— А-а… — сказал Скотт. Мой ответ, явно, произвел на него впечатление. — Что ты хочешь сделать? Ворваться и схватить ее? Нам придется ждать до темноты? Так. По-моему, у Куанга есть очки ночного видения…
— Очень смешно. Но нам не нужен ни прибор ночного видения, ни темнота, — сказала я.
Дом Курта — номер 1532 по Сикамор Хиллс Стрит, был от нас справа. Большой дом внушительного вида, в стиле Тюдор. Я обрадовалась, увидев, что у дома нет машины Курта.
— Так, — сказал Скотт, подъехав ко входу и выключив зажигание. — Что теперь?
— Наблюдай и учись, мой друг, — сказала я, отстегнув ремень безопасности. — Наблюдай и учись.
Скотт проводил меня по лестнице до входной двери Шрэдеров. Я нажала на кнопку звонка.
Слушайте, я вас не обманываю. За чем наблюдать, чему учиться? Наблюдать за игрой, учиться действию. Подозреваю, что во мне гораздо больше актерских способностей, чем я думала.
А по правде говоря, я очень нервничала. У меня подкашивались ноги. Сердце мчалось со скоростью миля в минуту. Ладони вспотели — в этот раз не из-за Скотта, а потому, что мне самой было неясно, сработает ли мой план.
Но я знала одно: если не попытаться, то вообще ничего не получится.
Дверь открыла — как я и надеялась — маленькая сестра Курта. Ее звали, я прочла это на ее ожерелье, Вики. Я оперлась руками о колени (при этом вытерла о джинсы вспотевшие ладони) так, что мои глаза оказались на одном уровне с ее глазами, и сказала:
— Привет! Ты меня знаешь?
Вики вытащила кончик косички, который она сосала, изо рта и сказала, вытаращив от изумления глаза:
— О господи! Ты — Дженни Гриинли! Ты идешь на «Весенние танцы» с Люком Страйкером! Я видела тебя в новостях!
— Да, это я, — скромно сказала я. — Твой брат Курт дома?
Вики покачала головой, будто потеряла дар речи.
— Нет, он поехал на озеро. С Кортни.
— О нет, — сказала я, стараясь показаться расстроенной. Играть роль становилось все легче и легче. — А он не оставил кое-что для меня? Куклу?
Глаза Вики раскрылись еще шире,
— Ты имеешь в виду Бетти Энн?
— Да, — сказала я. — Бетти Энн. Слушай, сейчас моя очередь ее хранить. Думаю, Курт просто забыл. Сделаешь мне одолжение? Можешь сбегать к нему в комнату и принести мне куклу?
Кончик косы переместился обратно в рот.
— Мне не разрешается входить в комнату Курта, — сказала Вики и стала еще энергичнее сосать косу. — Он сказал, что если я это сделаю, то он пожалуется маме.
— О, Вики, в этот раз он не будет против, — сказала я. — В сущности, ты и ему окажешь огромную услугу. Потому что, видишь ли, если я не заберу Бетти Энн — и прямо сейчас — кто-нибудь пойдет к директору школы и скажет ему, что это Курт взял куклу, и тогда Курту, возможно, не дадут аттестат.
Косичка выпала из Викиного рта.
— Кто-то так сделает?
— О да, — сказала я, толкнув локтем Скотта, который начал хихикать. — Кто-то может это сделать. Так что, видишь, ты действительно поможешь Курту, если принесешь мне куклу.
— Хорошо, — сказал Вики. — Я сейчас вернусь. Она убежала. Я глянула на Скотта — он качал головой.
— Что с тобой случилось? — спросил Скотт.
— Что ты имеешь в виду? — немного встревожившись, спросила я.
— Ты никогда такой не была, — ответил Скотт. — Ты раньше… ну, не знаю. Тебе раньше хотелось все сгладить, а не взбаламутить.
Мне не верилось, что он это заметил. То есть, что он обратил на это внимание. На МЕНЯ.
— Не знаю, — сказала я, отвернувшись, чтобы Скотт не увидел, как я покраснела. — Подозреваю, что я решила все это остановить.
Мы услышали шаги бегущей Вики, и вот она появилась с Бетти Энн в руках.
Но Бетти Энн выглядела неважно. Волосы у нее сбились, а на ее комбинезончике были видны следы от соуса.
Но она была цела. Голова ее была на месте, а не в мусорном ведре. В ней все еще можно было узнать Бетти Энн Малвейни.
— Вот она, — сказала Вики. — Я нашла ее у Курта под кроватью.
— Спасибо, Вики, — сказала я, зажав Бетти Энн в руке. — Ты замечательная. И, слушай, когда Курт вернется домой, скажи ему, что приходила Дженни Гриинли, и она сказала, что если ты не отдашь ей куклу, то кто-то пойдет к директору и все ему расскажет.