– Ещё? – спросила девушка, указав глазами на пустой стакан персеянина.
– Угу, – кивнул Пи и Ева наполнила оба их стакана вновь.
Тут его взгляд упал на планшет, стоявший на рабочем столе. Был открыт белый лист, на котором красовался, нарисованный чёрным цветом, портрет человеческого мужчины.
– Это ты нарисовала? – Пи, захватив стакан со стола, подошёл к планшету.
– Да.
– Талантливо, – вздохнул персеянин, – это дефективная земная особь?
– Нет, – голос Евы вдруг стал холодным, – это мужчина.
– Разве пример Эда не доказывает, что…
– Нет, не доказывает, – оборвала она.
Девушка подошла к рисунку и залюбовалась – это был отличный эскиз человека, с густыми тёмными бровями, суровым взглядом, подбородком с ямочкой и лёгкой щетиной на прекрасных, будто высеченных из камня, скулах – именно такой экземпляр хотела встретить Ева на Земле. Впрочем, если такой не попадётся, там были ещё варианты. Девушка листнула работу и показала Пи портрет улыбчивого кучерявого парня с небольшой бородкой и ещё одного – с азиатским разрезом глаз и хитрой улыбкой.
– Ты рисуешь… только мужчин? – вздохнул персеянин, допил остатки вина и, вернувшись к столу, наполнил стакан вновь.
– Нет, иногда пейзажи, – голос Евы снова смягчился.
– А персеян почему не рисуешь?
Девушка пожала плечами и задумалась.
– Не вдохновляют.
– Хоть ты всю жизнь и прожила среди нас, ты совсем нас не знаешь, – Пи подошёл к ней сзади и нежно обнял её тремя руками.
– Жизнь среди персеян не делает из человека персеянина. Я – женщина, мне нужен мужчина. Я знаю, что вся эта экспедиция затеяна ради ресурсов, но не оставляю надежд встретить человеческого мужчину, привезти его на Персею и доказать, что весь наш вид достоин выживания.
– Глупая моя девочка, – вздохнул Пи, – разве не очевидно, что все они там переумирали?
Он отхлебнул ещё вина и, поставив стакан на столик, своей четвёртой рукой провёл по волосам Евы.
– Не очевидно. И я надеюсь, что ты пролоббируешь мои интересы, если что, – девушка в ответ гладила его руки своими, – по старой дружбе.
Они выпили ещё по паре стаканов, болтая о прошлом и о предстоящей высадке. В какой-то момент оба почувствовали, что пьяны. У Пи сильно кружилась голова и нежный запах волос подруги сводил с ума. Персеянин совсем не планировал, но – в какой-то момент совсем потерял над собой контроль, и, вложив в это как можно больше нежности, обнял Еву всеми четырьмя руками и дотронулся своими холодными губами до её горячей шеи.
Она вздрогнула и, резко отодвинулась.
– Пи, ты чего?
– Чего? – виновато моргал персеянин.
– Ты пьян?
– Разве что самую малость…
– Нет, похоже, совсем не малость. Тебе лучше идти к себе и лечь спать, – Ева нажала комбинацию клавиш и выход из комнаты открылся.
– Но я хочу остаться… – Пи выглядел возмущённым.
– Дорогой, – Ева постаралась сделать свой голос как можно мягче, – ты пьян. И я пьяна. И я хочу спать. Сладких снов.
Персеянин, было, подошёл к выходу, но, остановившись на секунду, развернулся.
– Ты тупая сука! – завопил Пи, – Я полетел на эту грёбаную Землю только ради тебя, ради твоих вшивых грёз. Ты бы шагу с Персеи не смогла сделать без меня.
– Я… я благодарна тебе, Пи, – испуганно пробормотала Ева, – Ты замечательный друг…
– О нет! Ты не умеешь быть благодарной. За всё, за всё, что я сделал ради тебя ты меня награждаешь дружеским объятием? Я помогаю тебе с экскурсией на Землю, а ты хочешь притащить оттуда мужчин, этих грязных животных, да? Так ты меня благодаришь? – Пи быстро шагал по кабине из угла в угол, потирая виски двумя руками, – Ты считаешь, я ради науки стараюсь, ради выживания вашего вида? Разве ты не видишь, что я люблю тебя?
Ева вскинула руки и прижала ко рту. Пи быстро приблизился к ней и, грубо схватив за запястья, опустил.
– Ева, я же люблю тебя, – прошептал он, заглядывая в изумруд её глаз, но, не найдя там ни следа ответного чувства, впился своими, синими и холодными губами в нежные розовые губы земной девушки.
Она попыталась его оттолкнуть, но одна из рук обхватила её за талию и прижала к себе, дав почувствовать наливающийся кровью бугорок в экипировочных штанах инопланетянина. Насладившись розовым бутоном её губ, Пи свободной рукой поднял её майку и, стал ласкать грудь, с вставшими от холода сосками, что он ошибочно принял за возбуждение. Персеянин стал жадно покрывать поцелуями горячую кожу Евы, вдыхая сладкий запах её тела и распаляясь всё больше. Девушка стояла в оцепенении и, не в силах вырвать рук, только шептала: «Пожалуйста, не надо. Пи, хватит. Прошу тебя». Пи поднял на неё потемневшие от возбуждения глаза:
– Расслабься, тебе понравится.
– Нет, – всхлипнула Ева.
– Я лучше земных мужчин, – отчеканил персеянин и резко развернул девушку лицом к стене.
Чтобы не упасть, Еве пришлось упереться руками в стену. Ещё секунда и она почувствовала горячее дыхание инопланетянина на своей шее, пару рук, ласкающую груди и ещё одну, скользящую по животу и ниже. Она дрожала. Его холодная ладонь скользнула за пояс, в её штаны, и пальцы стали аккуратно отодвигать резинку трусиков, чтобы пробраться дальше. Девушка оторвала руки от стены и попыталась убрать его руки от своего тела, всё также умоляя его прекратить, но Пи только крепче прижал вырывающуюся девушку к стенке, удерживая её свободными руками и, наконец, дотронулся до её клитора.
Ева завопила, и стала активно бороться с синекожим, тогда тот зажал ей рот рукой и, стиснув другую руку до боли, прошептал ей на ухо:
– Если ты будешь так себя вести, тебе не понравится.
Девушка укусила его ладонь, и тогда, рассвирепевший Пи метнулся к кровати и, содрав наволочку с подушки, вернулся, чтобы ударить пытающуюся открыть дверь девушку по рукам и затолкать ей наволочку в рот. Пытаясь выплюнуть её, Ева прикусила щёку. Рот наполнился вкусом крови. Было больно, девушка глухо стонала сквозь ткань, мир вокруг плыл и казалось, что всё это происходит не с ней, что она – лишь наблюдатель этой глупой и жестокой сцены.
Эти руки, грубые жёсткие, срывающие одежду, холодные поцелуи – это всё было не с ней. Эта слабая, пьяная девушка, содрогающаяся от его бёдер – не она, а этот самоуверенный жестокий эгоист не может быть её другом.
Глава 13. Постжесткое
Ева лежала на кровати, тупо пялясь в стену. Она не вышла на завтрак, не вышла на обед. К ней уже ломились и Нана, и Пи, и, кажется, Джерард, в попытке узнать, не больна ли она, но девушка немногословно всех отослала.
Мулатка негодовала:
– Разве вы не понимаете, что у неё что-то случилось? Линч, ты обязан мне выдать ключ от её комнаты, я должна её проведать, как… хотя бы, как врач.
– Нана, успокойся, – Пи её ободряюще приобнял, – естественно, что твоя подруга переживает из-за скорой высадки. А может, она действительно неважно себя чувствует. Не трогай ты её, она взрослая особь.
– Линч, отдай ключ! – Нана повысила тон, вперив взгляд в хоботоносого,
– Линч, оставь ключ, это приказ, – Пи тоже строго посмотрел на капитана, – Персеяне славятся своей разумностью и тактичностью. Если землянка хочет побыть одна – у неё есть на то право.
Мулатка старалась сохранять спокойствие, но вздувшиеся ноздри, выдыхающие горячий гневный воздух, её выдавали. Нана развернулась и вышла. Она прошла в дальнюю часть корабля и остановилась в тёмной подсобке, обняв себя за плечи и наблюдая за космосом в окошко небольшого иллюминатора. Так прошло несколько минут.
Вдруг она поняла, что не одна в помещении. Нана обернулась и увидела Ипкиса. Он сощурился в улыбке и протянул ей карту-ключ. Девушка нерешительно взяла её.
– Если хочешь что-то делать – слушай только сердце. При условии, что оно у тебя доброе. А у тебя оно такое…
Нана кивнула ему и поспешила в комнату к Еве. Покорно пикнув ключу, дверь открылась, и мулатка увидела свою подругу сидящей у стены. Девушка покачивалась из стороны в сторону, обхватив колени и что-то напевала под нос, не обращая внимания на Нану.
Поначалу растерявшись, мулатка взяла себя в руки, закрыла дверь и села рядом.
– Что случилось? Ты больна?
– Нет, – пробормотала Ева в сторону.
– Хорошо, а то скоро прибытие, вроде я отслеживала твои жизненные показатели весь путь, и они были в норме, – Нана заломила руки, – Ох, а я вот совсем не в порядке! Всё думаю и думаю, накручиваю себя. Ребёнок этот… он, знаешь, вроде смысла в мою жизнь приносит, но я совсем не готова к тому, чтобы отложить карьеру. Об Эде нет вестей! Скучаю по нему ужасно!
Мулатка замолчала, помотала головой, и, запустив свои пальцы в волосы, продолжила:
– Я не верю, что он мог кого-то убить. Не верю. Я думаю, что его подставили… по политическим соображениям. Кто-то, кто не хочет разрешить земным мужчинам жить на Персее. Потому что Эд… Ну, он же лапочка. Ты помнишь, как он смешно выглядел в фартучке?
Ева повернула голову к подруге, улыбнулась и уткнулась в её плечо носом.
– Мы все больны. Мы все – звери, обладающие разумом, и персеяне, и хоботоносы, и люди.
– Ну нет, ну нет! Не говори так! Мы – разумная, высшая раса, глобализированная, объединённая, все мы – персеяне, – Нана умолкла, почувствовав, что рукав её рубашки стал горячим и мокрым, – Ну что ты, что ты! Что такое могло произойти?
Подруга подняла своё заплаканное лицо и хотела было начать повесть о причине своих слёз, но потом отвела взгляд и промолчала.
– Я просто… Я не знаю, что на меня нашло.
Нана нахмурилась:
– Нет уж, так не пойдёт. Ты безвылазно сидишь в своей комнатушке, не выходишь, плачешь тут – и не знаешь, что нашло?
– Да, – Ева вымученно улыбнулась.
– Ну, пошли тогда к команде? Скоро прибытие на планету… на Землю. Надо бы обговорить всё ещё раз, распланировать, проверить жизненные показатели, подготовиться, отметить, наконец.
– Нет, я не хочу. Когда быть готовой вылезти из этой железной скорлупы?