— Могу я попросить вас об одолжении? — Детектив поманил Янси.
Старшина послушно шагнула вперед. Ролвааг взял ее левую руку и положил ее на одну из рытвин в тюке. Потом взял правую руку и накрыл ею вторую рытвину. Совпало почти идеально, под каждым пальцем Янси — складка.
— Что скажете? — спросил Ролвааг.
Янси окаменела.
— Это не я, сэр. Честное слово, — заговорила она. — Все так и было, когда мы его нашли.
— Успокойтесь, — произнес детектив. — Я вам верю.
— Вы попросили сообщать обо всем необычном, что мы увидим или обнаружим, — сказала она. — Все необычное — вот что вы сказали.
— Верно, и это очень нам поможет. Я вам безмерно благодарен.
— Всегда рады помочь, сэр.
— И где нашли этот тюк?
— В бухте Энджелфиш, — ответила Янси.
— Что, правда? Путь неблизкий.
Это означало, что Джои Перроне очутилась в воде намного раньше, чем заявил ее муж.
— Еще две маленькие просьбы, — сказал Ролвааг Янси. — Обычно вы сжигаете всю конфискованную марихуану, так?
— Да, сэр, мы передаем всю контрабанду федеральным экспертам. Они ее сжигают, — подтвердила старшина.
— Скажите им, чтобы этот тюк не трогали, — велел Ролвааг. — Пометьте его как улику и поместите в безопасное место.
— Как улику. Есть, сэр.
— А во-вторых, есть у вас пинцет и пластиковый пакет?
— Позвольте, я поищу в медпункте, — сказала Янси. Когда она ушла, Ролвааг уселся на один из оставшихся тюков и яростно высморкался. Он страдал от аллергии на пыльцу и плоды целой кучи растений, и мокрая марихуана по его личной шкале стоила все десять баллов.
На стене камеры было нацарапано слово «Libertad!», и детектив задумался, кто мог его написать и куда несчастного ублюдка депортировали. Ролвааг ненавидел Южную Флориду, но нелишне напоминать себе о местах не столь отдаленных, которые гораздо хуже, местах, по сравнению с которыми Хайалиа покажется Изумрудным городом страны Оз.
Старшина Янси принесла то, что он просил. С помощью пинцета Ролвааг начал дотошно исследовать каждую канавку на мешковине. Почти сразу он нашел улику, которую надеялся найти.
— Не могли бы вы открыть пакет? — попросил он.
— Да, сэр. А что вы нашли?
Детектив крепко зажал улику пинцетом и показал старшине.
— Это что, кончик ногтя? — спросила она.
— Похоже на то. Я почти уверен, что женского.
— Получается, она пыталась вскрыть тюк?
— Нет. — Ролвааг уронил кусочек ногтя в пакет. — Она цеплялась за жизнь.
Старшина Янси поглядела на рытвины, и Ролваагу показалось, что она содрогнулась.
— Сэр, может, это женщина… могла это сделать женщина, которую мы искали? Та, что пропала с круизного лайнера?
Детектив подтвердил, что могла.
— Дико, — тихо произнесла Янси. — Ужас как дико.
— Да, дико. — Ролвааг вернулся к мокрому тюку. — Посмотрим, есть ли тут еще что-нибудь.
Семь
Участок застройки назывался «Дюны восточного Бока, ступень II».
— Дюны? — спросил Мик Странахэн. — Мы в пятнадцати милях от пляжа.
— Чаз пытался купить дом в первой ступени, потому что там есть поле для гольфа, — объяснила Джои Перроне, — но все распродали.
— Тут все дома похожие.
— Они одинаковые. Все триста семь элементов нашего современного филиала во Флориде, — произнесла Джои голосом рекламного зазывалы, — не считая того, что в одних хозяйская спальня выходит окнами на восток, а в других — на запад. Кроме того, вы можете приобрести бассейн.
Странахэн опустил бинокль.
— Но вы не приобрели.
— Чаз ненавидит плавать, — объяснила Джои.
— А ты нет. Ты же в колледже плаванием занималась, верно?
— Древняя история, — отозвалась она.
— Все равно, тебе было бы приятно. Бассейн.
— Ну-у, да.
— Хочешь еще инжиру? — спросил Странахэн.
Они заехали на открытый рынок в Помпано-Бич и загрузились свежими продуктами. Теперь машина пахла как пара тонн средиземноморского фруктового салата.
— Тебе повезло, Мик, — сказала Джои Перроне, — что у тебя есть остров. Потому что, — она погладила приборную панель, — эта штуковина — вовсе не ловушка для кисок.
— Что-что?
— Это чазизм. Крутая тачка.
— «Кордоба» — автомобильная классика, — оскорбился Странахэн. — Могу тебя осчастливить: твоя задница покоится на роскошной коринфской коже.
— Может, когда-то она таковой и была.
Много лет Странахэн держал ржавую машину на Диннер-Ки под тенистым фиговым деревом у пристани, где оставлял ялик, когда приезжал на материк. Ничто в «крайслере» не работало как надо, за исключением мощного мотора, который пахал как ненормальный.
— Если мы отсюда не уедем, — сказала Джои, — кто-нибудь наверняка вызовет полицию.
Мик Странахэн признал, что «кордоба» не гармонирует с новейшими внедорожниками, блистающими на подъездных дорожках «Дюн восточного Бока, ступень II». Джои велела ему заняться делом, пока она ищет, где спрятать машину.
— Может, придется разбить окно, — предупредил он.
— В птичьей кормушке на заднем дворе лежит запасной ключ.
— А сигнализация?
— Сломана. Увидимся через десять минут.
Странахэн надел рубашку «Флорида Пауэр энд Лайт» и белую каску. Он подошел к парадному входу и позвонил. Через минуту обогнул дом и сделал вид, будто изучает электросчетчик на задах, пока не решил, что даже самые любопытные соседи уже потеряли к нему интерес.
Кормушка висела на единственном дереве во дворе четы Перроне — сухой черной оливе. Ключ заляпало пометом майны, и Странахэн вытер его о траву. Войдя в дом, он почистил руки и натянул резиновые кухонные перчатки. Когда Джои постучалась, он уже ждал ее у парадного входа.
— Как тебе мой новый вид?
— Я потрясен, — сказал Странахэн.
На ней был короткий черный парик и серое домашнее платье до колен, в руках — потертая Библия. Все это было родом из магазина для бережливых, который обнаружился по соседству от продуктового рынка.
Странахэн поманил Джои внутрь и закрыл за ней дверь. Ее плечи застыли, несколько секунд она безмолвно стояла в прихожей.
Он взял ее за локоть:
— Все в порядке.
— Есть что-нибудь, чего мне лучше не видеть?
— Я тут особо не рыскал, но вот это лежало на кухонной стойке.
«Этим» оказалась секция «Сан-Сентинел», раскрытая на внутренней странице.
Джои вслух прочитала заголовок:
— «Береговая охрана прекращает поиски пропавшей пассажирки круизного лайнера». О боже, это про меня! «Опасаются, что местная жительница утонула». Ты только посмотри. — Она уронила Библию и обеими руками схватила газету. — Я так и знала, Мик. Он говорит, что я напилась и упала за борт!
— Тут этого не написано.
— Не написано, но явно подразумевается. «Перроне рассказал полиции, что накануне вечером они с женой выпили несколько бутылок вина. Супруги отмечали двухлетнюю годовщину свадьбы». Придурок!
Джои скомкала газету и забросила ее в корзину для мусора.
— Я звоню Розе, — сказала она.
— Это кто?
— Моя лучшая подруга. Из книжного клуба.
Мик Странахэн ждал в гостиной, гадая, кто ее обставлял. Диван и кресла для чтения удобны и изящны — наверное, к ним приложила руку Джои. Чаз внес свою лепту в виде плазменного телевизора и черного, как ночь, кресла-реклайнера. Происхождение кошмарного аквариума определить не удалось. Странахэна поразило отсутствие книг и изобилие журналов по гольфу. И никаких семейных фотографий, даже свадебных.
Джои вплыла в комнату с бутылками холодного пива в руках. Протянула одну Странахэну.
— Розу чуть кондрашка не хватила. Она подумала, что я ей из могилы звоню… кстати, о могилах: что это за вонь?
— Боюсь, это аквариум.
Джои бросилась к аквариуму и застонала:
— Проклятый идиот забыл покормить рыбок!
Рыбки походили на маленькие праздничные украшения, танцующие в мутной воде. В бешеном отвращении Джои отвернулась. Странахэн последовал за ней через анфиладу комнат. Оба молчали, пока не дошли до ванной.
— О, клево. Мои вещи пропали.
— Все?
— Моя зубная паста, косметика. — Джои порылась в ящиках. — Все мои лосьоны и кремы, даже тампоны. Невероятно.
Она поспешила в спальню, рывком распахнула дверь платяного шкафа и заорала:
— И шмотки тоже!
Странахэн открыл верхний ящик антикварного комода.
— Нижнее белье, — отчитался он — пожалуй, чересчур жизнерадостно. — Оно на месте.
— Вот говнюк. — Джои с такой яростью захлопнула дверцу, что та сошла с рельс.
— Лично я массовому уничтожению предпочитаю коварство и уловки, — сообщил Странахэн.
Он поправил дверь и поставил ее на место. Джои выхватила свой лифчик и трусики из комода и чопорно уселась на край постели.
— Я собираюсь поплакать, ясно? И чтоб я ни слова от тебя слышала. Ни единого слова, блин.
— Поплакать — это можно. Начинай.
— И даже не пытайся меня обнимать и гладить по голове, никакой отцовско-братской фигни. Если я сама не попрошу.
— Справедливо, — согласился Странахэн.
— Это был мой дом, Мик. Моя жизнь. А он вымел меня за дверь, как будто я мусор.
Она закрыла глаза и неожиданно вспомнила ту ночь, когда Чаз ее уломал и она разрешила привязать себя к столбикам кровати. Он выбрал эльзасские шарфы, но так сильно затянул узлы, что у нее моментально онемели пальцы рук и ног. То был один из немногих случаев, когда ей пришлось притворяться в постели с Чазом, однако ночь оказалась незабываемой, поскольку он прямо на ней впал в кошмарное сексуальное оцепенение. Не меньше часа он лежал на ней, храпел между ее грудей и пускал слюни, как сенбернар, сохраняя при этом внутри нее солидную эрекцию. Джои была беспомощна, словно бабочка, приколотая к пробковой дощечке.
Поразмыслив, она поняла, что столь эксцентричная интерлюдия была назидательным уроком: в сознании или без, ее мужем управляет его член.
— Он животное, а я не замечала, — безутешно произнесла она. — Примитив с докторской степенью. Дура я была, что вышла за него замуж.