Но были и такие, как Сэмюэл Джонсон Хаммернат, чей единственный интерес в сохранении Эверглейдс состоял в том, чтобы его тринадцать тысяч акров капусты, латука, сладкой кукурузы, томатов, редиски, эскариоля и петрушки не остались без источника дешевого и неограниченного орошения во веки веков. О находящейся в опасности дикой природе Ред Хаммернат заботился немногим меньше, чем о сломленных душах, которые за мизерную плату пахали на его полях, прикованные к ним мнимыми долгами, которые навязали безжалостные бригадиры. Что до загрязнения, то Ред Хаммернат намеревался и дальше использовать безбрежные болота в качестве уборной, и к черту закон. Он был практичным парнем, пристально наблюдал, как развивается бюрократия проекта восстановления Эверглейдс, и принял меры, чтобы сохранить свои позиции. Восемь миллиардов долларов — нехилая куча бабок, и Ред Хаммернат подсчитал, что не меньше трети урвут лоббисты, юристы, консультанты и спекулянты, находящиеся под покровительством у тех политиканов, что поближе к кормушке. Остальные деньги будут потрачены более или менее серьезно, если и не разумно, десятками муниципальных, штатных и федеральных агентств, и те редко будут пересекаться.
Среди них особенно важен был отдел контроля за использованием водных ресурсов Южной Флориды, который набирал полевых биологов для выявления вредных веществ в стоке ферм. Это узкая задача относилась к числу тех, которые теоретически могли осложнить жизнь Реда Хаммерната.
Членов совета отдела без труда назначил губернатор, на чью кампанию по переизбранию Ред Хаммернат пожертвовал большие суммы и свой личный самолет. Поэтому Ред Хаммернат ничуть не удивился, что его телефонный звонок в совет приняли так радушно, а рекомендованного им блестящего молодого человека тут же взяли на должность.
После этого он легко устроил биолога-новичка на тот самый участок забора проб воды, где располагались некие большие овощные фермы.
На бумаге доктор Чаз Перроне казался подлинным.
Ред Хаммернат внедрил своего «крота».
— Хорошо, что вы чем-то заняты, — сказал Карл Ролвааг.
Чаз Перроне стоически кивнул.
— Ваша начальница сказала, что разрешила вам отдыхать целую неделю или даже больше, если понадобится.
— Вы разговаривали с Мартой? — нахмурился Чаз. — Зачем?
— Таков порядок, — пожал плечами детектив. — В общем, она сказала, вы настояли на том, чтобы вернуться к работе, а я ответил, что, может, это скажется на вас благотворно.
— Ну а что я, по-вашему, должен делать — болтаться целыми днями по дому и отчаянно страдать? Нет уж, спасибо.
Они стояли в кухне, у Чаза в руках «Будвайзер», Ролвааг потягивал «Спрайт». Детектив возник в дверях через пять минут после того, как Чаз вернулся с работы.
— Я правда выдохся, — в третий раз произнес Чаз.
— Да, сегодня ужасно жарко. — Ролвааг видел в новостях, что города-близнецы замело снегом, хотя уже начало весны, а он тут сидит во Флориде с включенным кондиционером. Просто поразительно. — Марта рассказала, чем вы занимаетесь на работе, — продолжал он, — это очень интересно. Должно быть, вы постоянно натыкаетесь на змей.
— Ну, я на них скорее наезжаю, — не удержался и сострил Чаз. — Послушайте, я не хочу грубить, но я очень, очень устал.
— Конечно. Я понимаю. — Детектив допил лимонад и поднял пустую бутылку. — Вы их сдаете?
Чаз махнул в сторону мусорного ведра.
— Господь рассортирует, — сказал он.
Ролвааг поставил бутылку на стойку.
— Хотелось бы прояснить еще один вопрос о той ночи на «Герцогине солнца».
— Знаете, кого вы мне напоминаете? Полицейского из сериала, Коломбо. У него тоже никогда не кончаются вопросы, — сказал Чаз. — Спорим, это было ваше любимое шоу?
— Если честно, я его никогда не смотрел.
— Наверняка я не первый, кто сказал, что вы похожи на Коломбо. Не внешне, а потому что никак не можете закончить. Это скорее комплимент.
— Когда его показывают? — спросил Ролвааг. — Я бы посмотрел.
Чаз покачал головой. Что за безнадежный кретин!
— Его уже сто лет не показывают. Ладно, так о чем вы хотели спросить?
Детектив с явным облегчением вернулся к делу:
— Всего один вопрос, правда. Вы точно помните время, когда миссис Перроне покинула каюту?
У Чаза от замешательства скрутило кишки.
— Половина четвертого утра, я же говорил. Я помню, что посмотрел на часы.
— А не могли ваши часы сбиться? — невыносимо ровно спросил Ролвааг. — Я потому спрашиваю, что мы нашли некие улики, которые указывают, что ваша жена упала в воду на несколько часов раньше, чем вы утверждаете. — Детектив прислонился к кухонной стойке, непринужденно, руки в карманах.
— Это невозможно, — сказал Чаз.
— Я уверен, есть какое-то объяснение.
— Что за улики?
Ролвааг виновато поморщился:
— Боюсь, я не могу это с вами обсуждать.
В его рабочем столе в участке лежало заключение, подтверждающее, что кусочки ногтей, вынутые из тюка с марихуаной, принадлежали Джои Перроне.
— Речь идет о моей жене, — возмутился Чаз, — и вы говорите, что не можете мне рассказать? — Он почувствовал, как краснеют щеки, но оно и к лучшему: ему полагается злиться. — Вы нашли ее тело или нет? Черт побери, есть же у меня право знать!
— Нет, сэр, тела мы не обнаружили, — произнес Ролвааг. — Это я могу вам сказать. И даже части тела.
— А что тогда?
Чаз усиленно напрягал мозги. У Джои не было сумочки, а значит, какой-нибудь обрывок одежды вынесло на берег, и место не совпало с компьютерной моделью маршрута, по которому тело должно было плыть, несомое течениями и ветрами той ночи.
— Вы поэтому взяли образец ДНК? — требовательно спросил Чаз.
— Расследование не закончено. Некоторые его аспекты должны какое-то время храниться в тайне, — сказал Ролвааг. — Мне очень жаль, Чаз.
Детектив впервые назвал Чарльза Перроне уменьшительным именем, и это внезапное запанибратство лишь подстегнуло тревогу Чаза. Он насмотрелся сериалов про убийства и знал: если копы начинают вести себя так, будто эти мудаки — твои дружки, значит, у тебя серьезные проблемы.
— Я потерял жену, а вы мне загадки загадываете. — Чаз изобразил боль и разочарование. — Если вы думаете, что я вру, так прямо и скажите.
— Я думаю, что людям свойственно ошибаться.
— Не в этот раз.
— Но вы же выпили довольно много вина той ночью, вы сами сказали. Это неважно влияет на память, — возразил Ролвааг.
Чаз открутил крышечку с очередного пива и начал медленно пить, выжидая, пока смятение уляжется. А ведь детектив сам невольно подсказал ему выход из положения. Береговая охрана прекратила поиски Джои, так какой смысл спорить, когда именно она упала за борт? Если от нее что-нибудь и осталось — а это весьма сомнительно после четырех дней в море, — не очень существенно, как далеко на юге найдут ее тело. Можно все свалить на акул или на других глубоководных падальщиков: мол, это они вынесли останки за пределы области поиска.
Чаз повесил голову:
— Я здорово напился, это верно. Может, я и правда время перепутал. Или, может, неправильно рассмотрел. — Для пущего эффекта он постучал по стеклу недорогих «Тай-мекс», которые надевал только в те дни, когда приходилось брать пробы в Эверглейдс.
Лицо Ролваага, как обычно, осталось непроницаемо.
— Два возможных объяснения, — произнес детектив. — Есть над чем подумать. Спасибо за шипучку.
— За что? — рассмеялся Чаз.
— За лимонад, — пояснил Ролвааг. — Кстати, кто-то следит за вашим домом — здоровенный волосатый детина в минивэне. Машина припаркована на углу, номер принадлежит прокатному агентству.
— Правда?
«Погоди, вот скажу Реду», — подумал Чаз.
— Что вы об этом думаете?
Чаз высунул голову из двери и посмотрел дальше по улице.
— Ни малейшего понятия не имею, что это за парень, — солгал он. — Откуда вы узнали, что он наблюдает за мной?
— Так, гадал наобум, — улыбнулся Ролвааг. — У вас есть моя карточка. Позвоните, если что понадобится.
— Хорошо, — пообещал Чаз. Когда рак на горе свистнет.
Он стоял у эркера и смотрел, как уезжает назойливый детектив. Когда зазвонил телефон в гостиной, Чаз едва не выдернул его из стены.
«Да что ж это такое творится? — мрачно думал он. — Я ведь уже должен быть в шоколаде. Развязаться. Кадрить девок… Вместо этого долбаный коп за мной шпионит, какой-то садист-извращенец забрался в мой дом и переворошил вещи Джои, а теперь еще приходится разбираться с амбалом-охранником, которого Ред нарыл в какой-то вонючей дыре».
Когда Чаз снял трубку, на другом конце провода был некто Тул.
— Парень, который тока ушел?
— А что с ним? — спросил Чаз.
— Хошь, за ним пойду?
— И что?
— Ну не знаю, — хрюкнул Тул. — Порву ему селезенку.
— Это коп, — вздохнул Чаз.
— Да, и чё?
«Невероятно», — подумал Чаз.
— Оставь его, пожалуйста, в покое.
— Дело твое, — сказал Тул. — Слушай, мне бы посрать. С тобой ничё не случится?
— Как-нибудь справлюсь.
Чаз разделся и двадцать минут простоял под горячим душем. Он не смог найти ни одной ошибки в своем плане, ни единого неверного хода, как ни старался.
Преступление было идеальным. Это остальной мир чего-то портачит.
— Я солгала, — призналась Джои Перроне.
Это было после того, как она целый день ничего не делала — плавала, загорала и увлеченно читала книжку Джона Д. Макдоналда, которую нашла у Мика Странахэна в коробке с инструментами.
— Я тебе солгала, — повторила она.
Странахэн не поднял глаз. Он плоской стороной ложки ломал каменным крабам клешни. Весь секрет — в запястье, объяснил он. Осколки панцирей шрапнелью разлетались во все стороны.
— О чем солгала? — спросил он.
— О том, что ничего не трогала в доме, когда вернулась пописать. В коридоре, в чулане лежали фотографии.
— Свадебные, да?
— Свадьба, медовый месяц, отпуска. Все фотографии, где мы с Чазом вместе, — отозвалась Джои, — в лучшие времена.