— Как вы думаете, что произошло в круизе, мисс Джуэлл? — спросил Ролвааг.
— Я знаю, чего не происходило. Моя подруга не прыгала и не падала. — Роза встала и закинула на плечо ремешок сумочки. — Я просто хотела, чтобы кто-то об этом узнал, только и всего. Чтобы вы подшили это к делу.
— Мы так и сделаем. Обещаю. — Роза коснулась его руки.
— Пожалуйста, не сдавайтесь, — попросила она, — ради Джои.
У Ролваага не хватило духу ответить, что прижать Чарльза Перроне к ногтю можно только чудом.
По пути домой детектив заехал в библиотеку почитать про Эверглейдс. Странно, что человек, который питает столь явное отвращение к природе, стал изучать биологию, а потом нашел работу на мокром, кишащем жизнью болоте. Перроне даже не знал, куда течет Гольфстрим, и это вызывало некие сомнения в его познаниях. Идеалы его не менее подозрительны и грязны. В особенности Ролваага встревожила обмолвка Перроне насчет змей, на которых он наезжает на своем вонючем внедорожнике, а также беспечность, с которой Чаз отказался сдать в переработку бутылку из-под лимонада. И это человек, который заботится о судьбах планеты?
Как странно, что Чаз Перроне посвятил свою карьеру изучению органической жизни, хотя никакая жизнь, кроме собственной, его, похоже, не интересует. Но если разгадка — в печальной и запутанной судьбе Эверглейдс, то Ролвааг ее не нашел. Связь Перроне с этой негостеприимной дикой местностью оставалась тайной, а время истекало.
Возвращаясь домой, Ролвааг вспоминал свой неудачный брак, но так и не смог вообразить сценарий, в котором было бы возможно убийство. Правда, этим упражнениям мешала генетика: норвежцы — настоящие меланхолики, им незнакомы вулканы эмоций, которыми обычно сопровождаются бытовые убийства. С другой стороны, обычно Ролвааг не понимал преступников, которых отправлял за решетку, вне зависимости от рода преступлений. Застрелить уличного продавца мороженого из-за тридцати четырех баксов с мелочью было для него не постижимее, чем выбросить хорошенькую (и, по всем отзывам, верную) супругу за борт круизного лайнера.
Почему Перроне это сделал? Не из-за денег — не было ни выплат по страховке, ни наследства, вообще никакого куша. И не из-за любви — если Чаз хотел бросить жену и сбежать с одной из подружек, развестись было бы относительно просто и безболезненно. При разводах по взаимному согласию к недолгим бездетным бракам во Флориде относились формально. Более того, учитывая большое личное состояние миссис Перроне, она вряд ли потребовала бы алименты.
«Галло прав, — подумал Ролвааг. — Мотива нет и в помине».
Дома он увидел, что под дверь подсунута газетная вырезка. Заметка о мужчине из Сент-Луиса: его задушил, а потом практически сожрал гигантский ручной питон, которого он несколько месяцев по дурости забывал кормить. Отвратительное змеиное пиршество прервал обеспокоенный сосед, который помчался на помощь. Приехали фельдшеры, вооруженные «челюстями жизни»[26], и освободили неизящно растянутое тело жертвы, в процессе прикончив сытую рептилию. Над заголовком — фиолетовыми чернилами, знакомыми паучьими каракулями — было приписано: «Это случится с тобой!»
Ролвааг хихикнул и подумал: «Два человека порадуются моей смерти: Чаз Перроне и Нелли Шульман».
Две змеи детектива сплелись клубком в большом стеклянном террариуме в углу гостиной. Они были не снежно-белые, как альбиносы, а кремовые с экзотическими оранжевыми отметинами на спине. На воле их неестественная яркость стала бы фатальной, но в квартире Ролваага питоны были в безопасности. Впрочем, благодарности они не выказывали, да и вообще редко шевелились, разве что когда ели или переползали на солнышко. Но Ролваагу все равно нравилось за ними наблюдать. Только такое ничтожество, как Перроне, мог преднамеренно убить столь древнее и совершенное существо, и это взбесило Ролваага — к его собственному изумлению.
Он сунул замороженную лазанью в духовку и рылся в портфеле, пока не нашел нужный обрывок бумаги. Он позвонил в офис агентства «Херц» в Бока-Ратон и представился помощнику ночного менеджера, который был исключительно рад сотрудничать. Повесив трубку, Ролвааг уже знал имя волосатого громилы, что следил за домом Перроне, а также название компании, которая платила за аренду минивэна.
«Помидорная биржа Реда», чтобы это ни значило.
Джои Перроне трясла спящего Странахэна:
— Мик, я сейчас кое о чем подумала!
Он сел на диване и протер глаза:
— Время?
— Пять сорок пять.
— Надеюсь, оно того стоит. — Он потянулся к лампе, но Джои схватила его за руку.
— Я не одета, — сказала она.
Даже без света в доме не было совсем темно. Джои явилась в белой футболке и трусиках-бикини, вид которых несколько смягчил Странахэна.
— Рассказывай, что ты вспомнила.
— Мы с Чазом поссорились пару месяцев назад. Я собиралась слетать на свадьбу в Лос-Анджелес, но в аэропорту была ужасная погода, я развернулась и поехала домой. Я летаю на самолетах, только если в небе ни облачка.
Джои рассказала, что обнаружила Чаза в столовой — он заполнял какую-то таблицу.
— Я заглянула ему через плечо и спросила: «И как ты все это помнишь?» Потому что он не заглядывал ни в какие заметки, просто писал числа, одно за другими. Типа: «Ух ты, как ты все это помнишь?» Абсолютно невинно и дружелюбно — а он натурально взвился. Совсем рехнулся.
— Ты только это и сказала?
— В том-то и дело. А он сразу давай вопить, топать ногами, махать руками. Мол, перестань за мной шпионить и не лезь не в свое дело. Совсем как в тот день, когда я спросила про новый «хаммер», только в этот раз он меня еще и на «п» обозвал. И тогда я его сбила с ног.
— Великолепно.
— Правым хуком в челюсть. Чаз довольно хилый.
— Итак, ты видела, что он взбеленился из-за таблиц. Ты знаешь, что означали числа?
— Он мне не говорил. Но он по работе измеряет содержание разной дряни в воде, вроде загрязнения, — сказала Джои. — Думаю, это как-то связано.
— Ты ему правда врезала? — спросил Странахэн.
— Может, зря. Может, из-за этого все и случилось, Мик.
— Что случилось? Он решил тебя убить?
— Может, его самолюбие не вынесло удара.
Странахэн посоветовал не путать высокомерие с гордостью.
— Такие, как Чаз, легко оживляют самолюбие с помощью правой руки.
— Но все равно, он так никогда не психовал, — сказала Джои.
— Это важно. Хорошо, что рассказала.
— Слушай, это что, настоящие «Фрут оф зе лум»? — Она протянула руку и ущипнула его за резинку трусов.
Странахэн прикрыл чресла подушкой. Миссис Перроне явно преодолевает свою застенчивость.
— Солнце почти встало, — сообщила она. — Может, поплаваем?
— Ха-ха.
— Три раза вокруг острова. Давай, я серьезно.
— Ты же вроде боишься акул, — сказал он.
— Нет, если нас в воде двое.
— Причем один из нас стар и медленно плавает. Усек.
— Слабак, — сказала Джои.
— Что?
Но она уже убежала, босиком, в нижнем белье. Странахэн услышал стук двери, потом всплеск. Когда он добрался до пристани, ему ничего не оставалось, кроме как нырнуть и догонять. Сель недоуменно наблюдал за ними, но преследовать не пытался.
Наполовину обогнув остров, Джои сказала:
— Для чудака ты в чертовски хорошей форме.
Странахэн перестал грести и завис на месте.
— Что случилось? — крикнула она.
Он зловеще указал ей за спину. Три серых плавника рассекали волны. Джои завизжала и бросилась назад, прямо в объятия Мика.
— Не бей меня, — прошептал он через пару секунд, — но это всего лишь дельфины.
Она медленно выдохнула, смаргивая соль.
— Так вот как ты получаешь адреналин, — сказала она.
— Я совершенно безвреден. Кого хочешь спроси.
Дельфины удалились, и Странахэн потерял их из виду в солнечном сиянии. Как ни странно, Джои не расцепляла рук.
— Это было круто, — признала она. — Лучше, чем в океанариуме.
— Я их часто вижу, они тут играют. Ну что, продолжим?
— Что именно? Плавать или тискаться?
— Я не тискаюсь, — возмутился Странахэн, — я пытаюсь удержать нас на плаву.
— Ты держишь меня за задницу.
— Технически говоря, это бедро, и за него проще всего ухватиться.
— Прекрасно, — сказала она. — Как по-твоему, сколько я вешу?
— На такие вопросы я не отвечаю даже под дулом пистолета. — Он нырнул, высвободившись из ее объятий, и оттолкнул ее.
— Сто тридцать один фунт, — заявила Джои, выжимая воду из волос. — Правда, я высокая. Почти пять футов десять дюймов.
— Ты великолепно выглядишь, — сказал он. — Поэтому заткнись, и поплыли дальше. Это же была твоя гениальная идея.
Через сорок пять минут они уже высохли и оделись. Он пек вафли, она варила кофе, а пес лаял на лодку с рыбаками, которая плыла мимо острова.
— Расскажи про шантаж, — попросила Джои.
— О, хорошо, что напомнила.
Он вышел и через минуту вернулся в кухню с сотовым телефоном. Протянул его Джои:
— Позвони домой.
— Ни за что!
— Ты не будешь с ним разговаривать. Просто набери номер и отдай трубку мне.
— У него определитель. Он увидит твое имя, — предупредила Джои.
— Тогда сначала набери *67, чтобы он его не увидел.
— Мик, что ты ему скажешь?
— Набери номер, пожалуйста.
— Есть, сэр, хорошо, сэр.
Странахэн прижал трубку плечом, присматривая за вафлями. Он заговорил таким театральным голосом, что Джои еле подавила смешок.
— Это Чарльз Перроне? Чаз, мы пока не знаем друг друга, но скоро ты мне передашь невероятную сумму денег… Нет, я не с кабельного ТВ. Я — человек, который видел, как ты столкнул свою красотку жену с «Герцогини солнца» в прошлую пятницу вечером… Именно так. В одиннадцать часов, если быть точным, еще дождик моросил. Ты схватил ее за лодыжки и перекинул за борт. Чаз, ты меня слышишь? Эй, Ча-аз?
Когда Мик повесил трубку, Джои зааплодировала: