— И что?
— Поехала домой в Валдосту на похороны, да так и не вернулась. Мне потом рассказали, она сбежала с могильщиком.
— Ты знаешь, что мистер Перроне столкнул свою жену за борт океанского лайнера?
— Примерно так я и думал.
— А ты мог бы так с кем-нибудь поступить?
— Мало ли, — ответил Тул. — Ничё не имею против хорошей драки, но женщин не трогаю, разве что они первые начнут. Мож, его старушка сама виновата. Мож, парень просто защищался.
— Он когда-нибудь о ней говорил?
— Да не особо. Я спрашивал, а он грит, она была красивая и умная и всякое такое. Но он не грил, чё случилось, — умерла, и все. Остальное меня не касается.
— Он тебе не объяснил, почему он это сделал?
— Ты чё, глухая совсем? — Тул встал с крыла, как если бы снова собирался ее схватить.
Она сделала шаг назад. «Красивая, умная и всякое такое». Вот что Чаз говорит о ней теперь, после ее смерти.
— Интересно, любил ли он ее, — тихо произнесла она. Тул засмеялся:
— «Любил»?
— Не знаю почему, но меня это волнует. — Джои чувствовала, что Тул не лжет — он и впрямь мало знает.
— Я так понял, — сказал он, — этот парень больше всех на свете себя любит. Типа, чтоб он рыдал и хандрил — не дождешься.
«Погоди, пока Чаз услышит то, что скажет Мик Странахэн, — подумала Джои, — и тогда увидишь, как он хандрит».
— Ты тоже думаешь, что он это сделал, — сказала она. — Я же вижу, что ты так думаешь.
— Мне надбавку не дадут за то, что я думаю.
— У тебя такая работа, что ты, наверное, можешь всего раз заглянуть человеку в глаза и понять, говорит ли он правду. Мистер Перроне тебя наверняка ни на секунду не обманул.
Тул, похоже, обладал иммунитетом к женской лести — по опыту Джои, это для мужчины редкая черта. Она попробовала зайти с другой стороны:
— Ты давно работаешь телохранителем?
— Первая попытка.
— Не удивительно, что ты весь на нервах, — заметила Джои. — Не переживай, Чаз вернется целым и невредимым, если, конечно, какой глупости не выкинет.
— Это он может, — произнес Тул. — Вот чё я никак не пойму — при чем тут твой дружок, как он — как бишь это? — соорудил шантаж.
— Оказался в нужном месте в нужное время. Вот и все.
— Это он вчера к моему парню вломился в дом? Потому как, если это он, за ним должок. Средних лет, да? Натуральный загар. В каяке вроде кто-то похожий сидел, но мне из окна было плохо видно. Стекла все просолились, нафиг.
— Да, это он, — призналась Джои. Тул все равно поймет, как только Мик вернется с Чазом.
— Чё-то староват он для твоего парня.
— Вовсе нет, — огрызнулась она.
— Ну, он сильный сукин сын, это да. Здорово мне врезал. — Тул задумчиво потрогал кадык.
— Он в неплохой форме для старикана, — согласилась Джои. — Слушай, а как звали твою жену?
— Джин. Джинни Сюзан ее звали.
— Скучаешь по ней? — спросила Джои.
— Уже нет. Как говорится, время лечит.
— Как по-твоему, мистер Перроне по своей жене скучает?
— Чё это? — спросил Тул. — Выкинул из дома все ее шмотки, все до единой.
— Но она же была красивая?
— Это он так грит, но, по-мойму, она, мож, на свинью была похожа, — пожал плечами Тул. — Мне платят не за то, чтоб я думал о всякой фигне.
— Ладно, мне пора, — сказала Джои. — Спасибо за беседу.
Тул, похоже, расстроился:
— А ты не можешь тут пооколачиваться, пока они не вернутся?
Она покачала головой:
— Лучше не стоит. У меня инструкции.
— У меня тож, — уныло отозвался Тул.
Пока это была наихудшая ночь в жизни Чарльза Перроне.
— Отблевался? — спросил шантажист.
Чаз вытер губы и старательно сплюнул за борт, пытаясь избавиться от мерзопакостного вкуса во рту. Он не понимал, как парень прознал про Реда Хаммерната. Это вторая гибельная новость, которую Чаз услышал в каяке. Первая — что шантажист и впрямь видел убийство Джои.
— Тебя удивляет, что я выполнил домашнее задание, — констатировал мужчина. — Рикка тоже удивилась.
«Он и о Рикке знает? — в тоске подумал Чаз. — Какой кошмар».
Он колотил себя по голове, стараясь выбить из нее неумолчный хор москитов. Чертовы твари словно пробурились через барабанные перепонки прямо в мозг. В темноте залива раздавались и другие тревожные звуки: громкие всплески, пронзительные крики птиц.
«Это ад, — сказал себе Чаз. — Я в аду».
— У твоего приятеля Хаммерната здоровущие сельскохозяйственные угодья на юг от большого озера, — продолжал мужчина. — Я так думаю, ты подделываешь результаты анализов воды — вроде как вода чистая. Экономишь ему деньги. И сколько он тебе платит? Ну, не считая нового «хаммера»?
Чаз отвернулся, ожидая очередной вспышки фонаря.
— Ты сам не знаешь, о чем говоришь, — хрипло настаивал он.
— Да нет, я прекрасно знаю, о чем говорю. И ты тоже знаешь.
Чаз не мог разобрать выражение лица шантажиста, но отчетливо видел белый полумесяц его улыбки.
— Да, и к твоему сведению, юный Чаззи: Карл Ролвааг тут ни при чем. Я никогда в жизни его не видел, и молись, чтобы никогда не увидел.
Чаз подавил новый рвотный позыв. Он нагнул голову и подождал, пока позыв схлынет.
— А что там с поддельным завещанием? — спросил он у своих коленных чашечек.
— Каким-таким завещанием? — спросил мужчина.
— О господи.
— Если заблюешь мне каяк, домой сам поплывешь.
— Сейчас все пройдет, — пообещал Чаз. — Минуту. — До него дошло, что он даже не знает, куда плыть. Небо прояснилось, но сверкающие созвездия не обещали указать ему путь. Доктор Чарльз Перроне был столь же невежествен в небесных науках, сколь и в земных.
— Чье завещание? — еще раз спросил шантажист. — Твоей жены?
— Забудь об этом.
«Так значит, оно настоящее, — подумал Чаз, — тот документ, который показывал Ролвааг. Чек на тринадцать миллионов долларов на мое имя, и нужно только избежать камеры смертников».
— Допустим, я смогу наскрести деньжат, — сказал он.
— Допустим, — засмеялся шантажист. — Принесешь их в кейсе. А теперь перейдем к вопросам.
— Да ладно тебе, — сказал Чаз.
— Всего два. Во-первых, почему ты на ней женился?
«Обалдеть, — подумал Чаз. — Меня шантажирует сам Монтел Уильямс[46]».
— Потому что она мне по правде нравилась, — нетерпеливо ответил он. — Она была забавная, остроумная, отлично выглядела. Мне казалось, я готов остепениться.
Шантажист без предупреждения врезал ему веслом, плоской стороной аккурат по темечку. Чаз увидел весло даже во мраке — размытую радужную дугу. От удара Чаз застонал и рухнул вперед. Каяк закачался, но не перевернулся.
— Ты хотел, — произнес мужчина, — прогуляться под руку с клевой девчонкой, Чаззи. С девчонкой, которую заметили бы твои дружки, о которой бы они говорили, — женский эквивалент нового «Ролекса». Ты не женился, ты обзавелся аксессуаром.
Чаз медленно поднялся со дна каяка и занял прежнее положение — на коленях. Он ощупал череп и нашел растушую шишку. Между тем шантажист снова начал грести, будто ничего не произошло. На вид загорелый и крепко сбитый, но настолько старше Чаза, что того внезапный удар поразил. Таких поступков ожидаешь от юных горячих голов.
— Конечно, то, что она была богата, тебе тоже не мешало? — спросил мужчина.
— Я ни разу не попросил у нее ни цента, — запротестовал Чаз.
— Отсюда второй вопрос: какого черта ты выбросил ее в океан?
Чаз сглотнул, как издыхающая лягушка-бык. Он не сознается в преступлении.
— Я чувствую, ты собираешься провести ночь здесь, — протянул шантажист, — в гордом одиночестве.
— Если со мной что случится, денег не получишь.
Чаз вздрогнул от смеха мужчины.
— Постарайся понять, сынок, дело не только в деньгах. Я чертовски зол.
— Но ты ее даже не знал!
— Забавно, но у меня такое ощущение, что мы были знакомы. — Шантажист невозмутимо вынул весло из воды и ударил Чаза по лицу, не настолько сильно, чтобы сбить с ног, но достаточно, чтобы разбить нос.
— Твою мать! — заорал Чаз. Теплая струйка побежала у него между пальцев.
— Как видишь, — сказал шантажист, — я все это принимаю очень близко к сердцу. Расскажи мне, почему ты это сделал, и я отвезу тебя обратно.
— Я правда не могу.
— Чаззи, ну ты же сам знаешь, я в курсе того, что произошло. Я только хочу знать, почему оно произошло.
В этом был резон. Шантажист уже все знал, а Чаз не хотел, чтобы его снова били.
— Может, на тебе диктофон, — проворчал Чаз, зажимая ноздри, чтобы остановить кровь. Он говорил голосом мультяшной утки.
Ухмылка шантажиста вновь засияла в звездном свете.
— Обхохочешься, — сказал он и снял футболку. Потом вытянул руку с фонариком и осветил свою голую грудь, которая быстро темнела от москитов. — Видишь? Никаких спрятанных микрофонов, — сообщил он Чазу. — Полегчало?
— Пожалуй.
— Тогда ответь на вопрос, будь любезен.
— Я думал, Джои меня раскрыла, — услышал Чаз собственный голос. — Я думал, она узнала об афере с водой.
— И из-за этого ты выбросил ее за борт? Посреди, блин, Гольфстрима?
— Ты не понимаешь, — сказал Чаз. — Если бы она когда-нибудь хоть словом обмолвилась обо мне и мистере Хаммернате… Ты даже представить не можешь, что тогда было бы. У меня не было выбора, вот в чем дело. Если б только она…
— Что, Чаз?
«Если б только она дала мне повод не делать этого, — подумал Чаз. — Например, показала бы мне новое завещание».
— Ладно, не важно, — сказал он вслух.
Шантажист теперь греб целеустремленнее, и Чаз восхитился тем, как быстро они скользили по воде. Слишком ленивый, чтобы упражнять свое тело, он никогда не любил каяк; катер для водных лыж с мотором «Меркьюри» в двести лошадиных сил — вот водный транспорт его мечты.
— Как твой нос? — спросил шантажист.
— Болит. — Нос Чаза раздулся до размеров садового перца.