— Расслабься, парень, — сказал Луис Кордова. — Насколько я знаю, старик еще жив и кайфует в Тампико. Я приехал спросить о брошенном катере.
Мик схватил веревку, и Джои вцепилась в его спину, как обезьянка. Рейнджер вытащил их на корму «Сикрафта», так что они могли отдохнуть на площадке для ныряния. Джои с радостью отметила, что Луис Кордова — джентльмен и старательно отводит взгляд от ее голого зада.
— Каком катере? — спросил Мик.
— Двадцатитрехфутовом арендованном катере, который выбросило прошлой ночью на скалы у мыса Флорида — видимо, когда погода переменилась. На борту — никакого снаряжения, ни для ныряния, ни для рыбной ловли, и ни единой живой души. Только разбитая фара и пятна крови на планшире.
— Человеческой?
Луис Кордова развел руками:
— Потому я и здесь.
— А по бумагам — откуда он взялся?
— Ниоткуда, Мик, — ответил рейнджер. — Прокатное агентство утверждает, что катер украли из гавани перед штормом, но я подозреваю, что они сделали кому-то одолжение.
— Двадцать три фута, говоришь?
— И синий тент. Мотор — четырехтактная «Ямаха».
— Прости, Луис, — сказал Странахэн. — Никаких катеров я не видел.
— Мы сидели в доме всю ночь, — прибавила Джои. — Ужасная была погода.
— Это точно, — согласился Луис Кордова, галантно стараясь не опускать взгляд ниже ее шеи. — Как вас зовут, мэм?
Джои, прикрывавшая грудь свободной рукой, на секунду опустила локоть и ткнула Мика под ребра. Мик понял намек.
— Она старается особо не высовываться, — доверительно сообщил он рейнджеру. — У нее семейные проблемы. Понимаешь?
— Я упомянул, что в тенте прострелена дыра?
— Нет, Луис.
— Может, вы, ребята, что-нибудь слышали — выстрел, например?
— Нет, грохотало ужас как, — ответил Странахэн.
— Мы едва себя слышали, — добавила Джои.
Луис Кордова кивал, но Джои чувствовала, что им не удалось окончательно сбить его с толку.
— Что ж, — сказал он, — попытка — не пытка. Каждый раз, когда я вижу окровавленный катер, первым делом думаю о тебе, Мик.
— Я польщен, но нынче я живу тихой, нормальной жизнью.
— Да, я вижу, — сухо согласился Луис Кордова. — Прошу прощения, что нарушил ваше уединение. Оттащить вас обратно на пристань?
— Нет, мы доплывем. — Странахэн оттолкнулся от кормы, Джои ехала у него на плечах. — Рад был встрече, дружище, — крикнул он рейнджеру.
— Я тоже, амиго.
— Вы ищете тело? — Вопрос вырвался из уст Джои, прежде чем она это осознала. Странахэн протянул руку вниз и ущипнул ее за задницу.
— Тело? — спросил Луис Кордова.
«Какая же я идиотка», — подумала Джои.
— Я имела в виду, — сказала она, — что, может, кто-то свалился с катера во время шторма.
Рейнджер ответил, что не было никаких сообщений о пропаже людей.
— Но не забывайте, что это Майами, — добавил он. — иногда люди пропадают, но никто не зовет копов. В любом случае океан большой.
«И не говори», — подумала Джои.
Всю дорогу до острова она думала о муже. Если бы чемодан, набитый полумиллионом долларов, нашли на брошенной лодке, наверное, Луис Кордова об этом бы упомянул.
«А если ни чемодана, ни тела не нашли, — размышляла Джои, — велики шансы, что Чаз Перроне выжил и скрылся с деньгами». Думать об этом было совершенно невыносимо.
— Ты меня уговаривал не волноваться, — крикнула она Мику, который плыл за ней следом в десяти ярдах. — Теперь ты доволен? Жалкий слизняк смылся!
— Почему ты мне не доверяешь? — крикнул в ответ Странахэн.
— Потому что ты — мужчина. — Джои засмеялась, пуская пузыри.
— Прекрасно, — сказал он, — тогда ты должна мне за две недели кормежки и крыши над головой!
— Сперва попробуй меня поймать.
Она опустила голову и удлинила гребки, рассекая пенные макушки волн. Она едва разобрала, как он кричит:
— Эй, Джои, притормози! Я люблю тебя!
«Вот псих», — подумала она.
Счастливая, она рванула к дамбе, где рыскал Сель, тявкая и виляя жалким обрубком хвоста.
Ред Хаммернат облизал уголки рта. Он так долго ругался и брызгал слюной, что у него язык высох. Примерно в шестой раз он заявил:
— В жизни не видел, чтобы человек с двумя глазами так хреново стрелял!
Эрл Эдвард О'Тул не сводил двух своих глаз с дамбы и молчал. Несомненно, он закончил извиняться.
Реда чуть удар не хватил из-за бегства Чаза Перроне. Тул посоветовал ему перестать волноваться, сказал, что этот парень — безнадежный слюнтяй, он никогда не выберется из болот живым.
«А вдруг выберется?» — думал Ред.
— Этот парень может полностью меня уничтожить, — хмуро произнес он.
Тул хмыкнул:
— Да никого он не уничтожит, шеф. Будет бежать, пока не сдохнет.
— Ты знаешь то, чего не знаю я?
— Я знаю, что ему будет чего бояться, — ответил Тул, — если он на свет вылезет.
— А вдруг кто-нибудь поймает его раньше? Ты об этом подумал? Парню светит камера смертников, он с удовольствием продаст кого угодно за смягчение приговора.
— Да фигня, не трусь, — посоветовал Тул.
На случай, если Чаз решит вернуться, они довольно долго ждали на дамбе в темноте — прислушивались, следили, не мелькнет ли тень, пока Реда не доконали укусы насекомых. Они оставили «хаммер» Перроне, но забрали ключи — вдруг сукин сын ждет в траве неподалеку. Его слезливая предсмертная записка лежала на самом видном месте, на приборной панели. «На тот случай, если у него хватит вежливости всплыть дохлым», — объяснил Ред.
Теперь, сидя рядом с Тулом в пыльном пикапе, Ред не переставал сетовать на все, что произошло с тех пор, как сумасбродный биолог избавился от своей жены. Обнаружились ужасные вещи, порядок и здравый смысл обернулись членовредительством. Ред Хаммернат не был сложным или задумчивым человеком, он был прагматиком, дельцом и командиром. Он не верил ни в судьбу, ни в карму, ни в случайные сочетания звезд. Если на него накатил девятый вал дерьма, значит, кто-то напортачил.
Обычно Ред Хаммернат без труда выявлял источник проблем и их решал — взятка, избиение или билет на самолет срабатывали всегда, — но ситуация с Перроне не походила ни на одну, с какой он сталкивался раньше. Все влияние и все политические связи Реда окажутся бесполезны, если Чаз всплывет на поверхность и начнет трепаться об афере с Эверглейдс. Ред уже сожалел, что уничтожил видеокассеты с убийством Джои Перроне: задним числом он понимал, что они пригодились бы для перевода стрелок на Чаза.
На этого гнусного предателя.
«Ладно, — подумал Ред, — по крайней мере, я вернул свои деньги».
«Самсонайт» шумно ерзал по платформе пикапа, пока они тряслись по обочине, направляясь прочь из заповедника Локсахатчи.
— Какого черта ты так медленно едешь? — накинулся он на Тула.
— Фары включить не могу.
— С какой стати ты их не можешь включить?
— Тут бывают егеря и лесники, — объяснил Тул. — Это тебе не дома, Ред. Это федеральный лес.
— Пусть эти твои федералы поцелуют меня в зад.
— А твой парень оставил нам четверть бака бензина, и все.
— Что ж, это решает вопрос.
По своей воле Ред Хаммернат редко бывал в том, что оставалось от изначальных, нетронутых Эверглейдс. Он предпочитал те районы, что были осушены, распаханы или замощены, — овощные поля, которые он инспектировал на «кадиллаке» или вертолете, ровные, правильные прямоугольники, аккуратно очерченные каналами, с выкорчеванной буйной растительностью. Порой там встречались дикая свинья или бродячий енот, но в общем и целом дикие звери на фермах редки.
Ред не боялся дикой природы, но не ощущал себя по-настоящему комфортно в подобных местах, особенно ночью, особенно с пустой обоймой.
— Тупым федералам, — презрительно сказал он, — и штату Флорида тоже, придется здорово потрудиться, чтобы прижать меня за сброс дерьма в воду. Погоди — сам увидишь, сынок. Настоящая пародия — вот что они такое!
— Да, сэр, — ответил Тул не столь сочувственно, как того хотелось бы его боссу.
— Взять хотя бы аллигаторов, которые там сегодня вопили, — продолжал Ред. — Живут на белом свете уже сколько, сто триллионов лет? Думаешь, им не плевать на капельку удобрений? Фунгицидов? Пестицидов? Черт, да эти говнюки могут сожрать столько ДДТ, сколько сами весят, и даже не пернут. Это же динозавры, блин. Им не нужны няньки из правительства США.
Тул смотрел прямо перед собой.
— Но остальные динозавры же вымерли?
— Что? — Ред Хаммернат не верил своим ушам. — Сынок, ты вообще за кого? Я понятия не имею, что стряслось с остальными динозаврами, чтоб им было пусто, да и кого это, блин, волнует?
— Я тут как-то аллигатора застрелил, — признался Тул. — Правда, в нем и четырех футов не было, но все же.
— Что — все же?
Ред кипел всю дорогу из Локсахатчи. Ему полегчало, только когда грузовик коснулся наконец сухой мостовой и на востоке замерцали натриевые огни округа Палм-Бич.
— Завтра первым делом поднимем вертолет, — холодно сообщил он. — Я не беспокоюсь. Мы выследим этого слизняка.
— Если динозавры не подсуетятся, — уточнил Тул с каменным лицом.
— Сынок, ты пытаешься меня разозлить? Я, знаешь ли, не в настроении, если ты еще не заметил.
— Да, сэр.
— Знаешь, чем ты можешь завтра заняться, мистер О'Тул? Можешь взять ту пушку двенадцатого калибра и отправиться в тир, пострелять по мишеням — может, в следующий раз не промахнешься хотя бы по амбару.
Тул невозмутимо проглотил оскорбление, и его молчание Ред Хаммернат ошибочно принял за покорность. Он не уловил ни хрупкости Туловой лояльности, ни гнева, что закипал в Туловом примитивном мозгу.
— Это из-за тебя он сбежал! — ярился Ред. — Это только твоя вина, черт бы тебя взял, и ничья больше!
Тул слегка пожал плечами:
— Сам давай постреляй с пулей в подмышке.
— Черт побери, просто веди машину. Вези меня домой.
Закрыв глаза, Ред подумал о горячем джакузи дома. Он жаждал отскрести от кожи пот, солнцезащитный крем и дохлых москитов и приняться за шестнадцатиунциевый бифштекс и бутылку «Джека Дэниэлса». Он был вырван из этих грез, когда Тул внезапно затормозил на поросшей травой обочине хайвея.