От матери, ранее наследовавшей от мужа, получила свои предприятия статская советница Анна Петровна Полторацкая (1772–1842). Она имела три металлических завода в селах Столпцы и Коленцы Пронского уезда Рязанской губернии. На предприятиях производились «иглы, проволоки и железо разного сорта», а также оспопрививательные ланцеты, шпильки для суконных и полотняных фабрик и «чулошные спицы»; трудились на них до 600–700 работников. В начале 1840‐х годов в Коленцах выделывалось 75 миллионов игл в год, а в Столпцах — 45 миллионов. (Для справки: население России в 1846 году составляло 54 миллиона человек.)
Почти вся продукция продавалась на Нижегородской ярмарке, откуда купцы-оптовики развозили ее по всей России. «За отменное качество» она была удостоена большой серебряной медали на одной из мануфактурных выставок.
Предприятия были приобретены в 1773 году отцом Анны Полторацкой Петром Кирилловичем Хлебниковым у представителей династии Рюминых, основавших их еще в 1717 году. Семья богачей Хлебниковых была широко известна. Генерал Петр Кириллович Хлебников был соратником генерал-фельдмаршала, президента Российской академии наук К. Г. Разумовского; Хлебников владел Пронскими металлическими заводами и Благовещенским медеплавильным заводом на Урале. Будучи библиофилом, он собрал уникальную библиотеку рукописей и книжных раритетов. Его библиотекой даже пользовался Н. М. Карамзин при написании «Истории государства Российского».
Хлебников был женат на дочери купца Петрова, владельца крупного чугунолитейного завода на Урале. После смерти П. К. Хлебникова владелицей фабрик была его вдова Ирина Яковлевна, а после ее кончины предприятия перешли в собственность Анны. Анна Петровна получила имущество, оцениваемое в 4,5 миллиона рублей, включая единственное в России игольное производство, где работали в 1814 году 968 крепостных. Анна Полторацкая владела фабриками до ухода из жизни в 1842 году. После нее эти крупнейшие в России фабрики унаследовал сын Сергей Дмитриевич (1803–1884), знаменитый библиофил и литературный критик, близкий знакомый А. С. Пушкина, двоюродный брат Анны Керн.
Анна вышла замуж в восемнадцать лет (1790) за сына Агафоклеи Полторацкой (речь о ней пойдет дальше) — Дмитрия Полторацкого. В браке родились четверо детей. В найденной нами в архиве росписи приданого Анны упомянуто, что она получила огромную коллекцию бриллиантовых украшений, 1800 крепостных крестьян, фабрику и несколько сот платьев, не считая постельного белья, мебели и других предметов. Ее муж Дмитрий Полторацкий (1761–1818) стал знаменит в своей среде как приверженец идеи рационального сельского хозяйства в английском духе, которую он, купив сельскохозяйственные машины в Англии, а семена и коров в Нидерландах, внедрял в своем поместье столь успешно, что даже получил пост чиновника в Экспедиции государственного хозяйства, осуществлявшей «попечение о развитии разных отраслей сельского хозяйства».
Супруги были горячими сторонниками рационального хозяйства — их оснащенное новейшей английской техникой имение Авчурино в Калужской губернии посещали императоры Александр I и Николай I. О своем крестном Д. М. Полторацком (одним из двадцати двух детей, родившихся у Марка и Агафоклеи Полторацких) А. П. Керн писала: «Лучший из них и богатейший по жене (выделено мной. — Г. У.) был Дмитрий Маркович. Он был бесконечно добр». Дела своих фабрик Полторацкая вела вместе с мужем.
Купчихи-предпринимательницы: как наследовали фабрики и что на них производили
В первой половине XIX века купчихи как владелицы промышленных предприятий занимали вторую позицию после дворянок. В 1814 году из женщин-фабриканток 63 представляли купеческое сословие (38 % от всех женщин-предпринимательниц), в 1832 году их было 172 (36 %). Эти предприятия чаще всего женщины унаследовали после смерти мужа. Ряд предприятий был основан самими владелицами (вдовами, старыми девами, реже — замужними женщинами). На купеческих предприятиях, 80 % которых находились в городах и лишь 20 % — в крупных фабричных селениях, применялся труд вольнонаемных рабочих.
В первой половине XIX века купчихи, как правило, представляли собой первое или второе (в редчайших случаях — третье) поколение в семьях, избравших своим занятием бизнес. Рекрутированные из крестьянской или купеческой среды, они могли рассчитывать только на собственные капиталы.
В 1814 году наивысшую долю женщин купеческого сословия — восемь из десяти — составляли собственницы хлопчатобумажных предприятий. В этой же отрасли наблюдался очень высокий уровень применения труда вольнонаемных рабочих — 99,4 %.
Географически эти предприятия распределялись по пяти губерниям: Московской (где было четыре фабрики), Вятской, Владимирской, Казанской и Смоленской (по одной). Но если русские фабрикантки в Московской, Владимирской и Смоленской губерниях специализировались на производстве хлопчатобумажных изделий — ситца, платков, миткаля и нанки, то татарки в Казанской и Вятской губерниях — на изготовлении кумача. (Миткалем называли суровую тонкую хлопчатобумажную ткань, из которой путем дальнейшей обработки делали ситец, а нанкой — грубую и более плотную хлопчатобумажную ткань.)
В списке 1814 года крупнейшей была фабрика в Вязниках Владимирской губернии. Предприятием владела местная купчиха Катерина Шелапутина вместе с мужем, купцом Афанасием Шелапутиным. На фабрике числились 215 вольнонаемных рабочих, работавших на 111 станах. В год выпускалось 50 тысяч аршин (36 тысяч метров) миткаля, 1476 головных платков и 8575 аршин (6,1 тысячи метров) нанки. Меньше всех по размерам была платочная фабрика купчихи Аграфены Митюшкиной в Гжатске Смоленской губернии — там трудились всего 26 рабочих.
На прочих фабриках было от 18 до 104 рабочих, то есть это были крупные предприятия. В больших городах фабрики размещались в специально устроенных помещениях. В первой половине XIX века в городах почти все рабочие-ткачи были только мужчины. Это, видимо, объясняется тем, что промышленный ручной ткацкий станок представлял собой довольно крупную конструкцию, работа на нем требовала физической силы и выносливости. Особенно это касалось работы с деталью-рамкой, называемой «бердо», — специальным деревянным гребнем длиной от полутора до трех метров, на который надо было нажимать обеими руками после каждого прохода челнока с поперечной нитью (утком), для «прибоя» новой нити к полотну. Бердо могло весить от 20 до 70 килограммов, и для того чтобы весь день двигать его взад-вперед, нужна была недюжинная сила.
Женщины-работницы были заняты на более физически простых работах, например на разборе и размотке пряжи. В начале 1830‐х годов в Москве на 135 хлопчатобумажных фабриках трудились 19 тысяч рабочих, из них 91 % мужчин. Тяжелой была также работа на ситценабивных фабриках, там мужчин было еще больше — 96 %. В 1847 году на всех предприятиях насчитывалось 45 тысяч человек, мужчины среди рабочих составляли 92 %.
В деревнях могли действовать предприятия другого типа, где ткачеством занимались мужчины и женщины (в основном зимой, во время, свободное от полевых работ). При этом каждый ткач или ткачиха работали в собственном доме (так называемой светёлке) на небольшом станке, получая пряжу от хозяйки фабрики и потом сдавая ей сотканную материю. Такая система называлась «раздаточной мануфактурой», и в указанный период до половины продукции производилось таким способом.
Две больших фабрики по производству кумача принадлежали Банне Токтамышевой (в Уржумском уезде Вятской губернии, с 41 рабочим) и «купеческой жене» Зюлюхе Абдуловой (в Казанском уезде Казанской губернии, с 42 рабочими). У Абдуловой выпуск продукции составлял 48 тысяч аршин (34 тысячи метров) в год, у Токтамышевой вдвое меньше — 24 тысячи аршин (соответственно, 17 тысяч метров).
В статье в «Коммерческой газете» (за 1843 год) находим такие любопытные сведения:
Кумач, любимая материя простых русских женщин, прославляемая в народных песнях, выделывается преимущественно в Казанской губернии. <…> Кумач бывает только двух цветов, красного и белого. Красный подразделяется на два оттенка, называемые первый и второй цвет. Продается кусками в 8 аршин длины (около 5,7 метров. — Г. У.). Самое большое требование кумачей в Москву и на Ростовскую ярмарку, в Ярославской губернии. Ярославские крестьянки почитают красный кумач одним из красивейших своих нарядов; он употребляется у них на сарафаны. Белый кумач сбывается на Нижегородской и Ирбитской ярмарках, откуда расходится по Сибири и в Бухарию.
Обороты этих фабрик в начале 1840‐х доходили до 500 тысяч рублей в год. Далее газета сообщала, что владельцами всех кумачных фабрик являются татары, все мастера и рабочие, занятые на них, тоже из татар. И эта продукция была востребована по всей России, а также в Бухаре. Сарафан из кумача как излюбленная одежда русских крестьянок был увековечен в чрезвычайно популярном романсе Александра Варламова на стихотворение Н. Цыганова «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан», опубликованном в сборнике романсов в 1833 году.
Четыре из десяти предприятий находились в Москве. Они принадлежали купчихам Авдотье Медведевой, Настасье Сичковой, Анне Фоминой и Авдотье Власьевой.
На фабрике Авдотьи Медведевой в 1814 году работали 76 ткачей на 50 станах. Было произведено 62 750 «головных платков». Это, конечно, очень много. Население Москвы тогда составляли 260–270 тысяч жителей, из них женщин было только 40 %, а мужчин было значительно больше, потому что многие мужчины-крестьяне приходили на заработки. Из чего можно сделать вывод, что платки продавались в другие губернии, особенно так называемые крестьянские платки небольшого размера, предназначенные для деревенских женщин.
Согласно ревизским сказкам за 1811 и 1815 год, Авдотья прибыла в Москву вместе с мужем Михаилом Николаевым 30 марта 1800 года из казенных крестьян села Афиньева Владимирской губернии. Семья поступила в 3-ю гильдию московского купечества. В год приезда Авдотье было 44 года. В 1801 году в возрасте 45 лет она родила сына Федора, своего единственного ребенка (демографический факт поздних родов тоже весьма интересен). В 1803 году муж скончался, и Авдотья стала брать гильдейское свидетельство на свое имя. В 1814 году Авдотья имела собственный дом в Хамовниках, в приходе церкви Саввы Освященного (сейчас это Большой и Малый Саввинские переулки, церковь уничтожена в ходе сталинской антирелигиозной кампании в 1931 году). Двенадцатого февраля 1817 года Авдотье и ее сыну Федору было разрешено именоваться фамилией Медведевы. Производство набивных платков, а позже и ситца, на фабрике Медведевых продолжалось более 30 лет. После кончины Авдотьи фабрика перешла к ее сыну, а позже опять к владелице-женщине — жене сына Ольге Степановне Медведевой. Фабрика была большой — в 1832 году на ней трудились 122 рабочих, в 1843‐м — 115, набивных столов было 65.