Муки заметила несколько сортов, и стоимость тоже была разной. От наиболее дешёвой, темноватой и грубого помола до тонкого помола светло — серенькой. Да — да, я не оговорилась, чисто белой муки, к какой мы привыкли, не существует в природе. Это результат отбеливания готовой серой муки различными химикатами. В этом мире до такого видимо ещё не додумались. Вот светло — серая мука была самой дорогой. Готовый хлеб продавался тоже.
Формового хлеба я здесь не видела пока, выпекали его либо в виде толстых лепёшек, типа как в Средней Азии в нашем мире, или в виде калачей и караваев. Но дрожжевой, что уже хорошо. Молочный ряд был богатым, представлено все разнообразие молочной продукции здешних краев. Просто молоко, сметана, творог, масло, различные сыры — полутвердые, овечьи, козий сыр. Не заметила плавленого сыра. И кисломолочных тоже не было продуктов. Цена достаточно высокой была именно на переработанный продукт, само молоко не было столь дорого.
Кондитерка была представлена в основном твердой карамелью, леденцами, пряниками, различными печеньями. Яйца как яйца, ничего особенного, кроме цены. Дороговато. Интересно, везде или только в этом городе? Мясной ряд, хоть я и не люблю запах сырого мяса, тоже прошли, тщательно рассматривая и интересуясь ценами. Была на прилавках говядина, свинина значительно меньше, баранина, крольчатина или что — то похожее на это, куры, гуси, утки. Птица была немного дешевле, нежели баранина, а она была дешевле говядины и свинины.
Складывалось впечатление, что мясо есть каждый день могли себе позволить далеко не все. Цены кусались. Из переработанного мяса увидела запечённые окорока, вяленую баранину, солонину в небольших бочонках, круги кровяной колбасы. Консервированного мяса не увидела, видимо, до консервного производства здесь тоже ещё не дошли. А жаль, крайне выгодный продукт, тем более здесь морской порт, моряки охотно бы раскупали тушёнку в плавание.
Фруктово — овощной ряд представлен довольно скудно, но это и понятно, весна, заканчивались запасы. Видела все те же тыквы, лук, фиолетово — бордовую морковь, картофель некрупный, округлый с белой кожурой, местный сорт, видимо, репа. Свежей капусты не увидела, также как и свежих ягод и фруктов, только в сушёном виде. Мед в сотах и небольших глиняных плошках. Компотов, варений не увидела в продаже, хотя дома тетушка Малия подавала булочки с вареньем. Наверное, каждая хозяйка сама занимается заготовками. Цены тоже не радовали своей экономностью, но возможно, это был сезонный подъем.
Далее пошло самое интересное для меня — семена различные, оптовые продавцы. Каких только семян я там не увидела! От вполне узнаваемых, до абсолютно мне неизвестных. Хорошо, продавцы, увидев тупенькую и любопытствующую барыньку, охотно разъясняли, что это за овощ. Смешно, но некоторые семена, про которые продавцы говорили, что это заморский эксклюзив, для меня были вполне обыденными перцами, помидорами, баклажанами.
Увидев, как покупают семена кабачков по две штучки, я удивилась. И узнала, что их здесь используют как лекарство от болей в животе, вот заваривают одно семечко, и пьют отвар. Странно, никогда не слышала о лечебном воздействии семян кабачков. Тыквенные семечки слышала, что применяют как противоглистное, а вот кабачки.
Цены на семена были вполне умеренные, можно было купить по любому кошельку. Продажа оптом зерновых тоже была различной по стоимости. Зависело и от объема закупки и от сортности зерна. Кормовые сорта стоили дешевле, а пищевые, для переработки на муку, естественно, дороже. Ну и сорт зерна тоже влиял. Хорошие, новые сорта стоили дороже, чем старые сорта. Понятно, что и продуктивность с одной меры земли разных сортов зерновых будет разная.
Я заранее присмотрела несколько сортов пшеницы, про которые читала в сельскохозяйственном журнале, узнала цены, возможность закупа оптом, есть ли доставка.
У скотных загонов тоже провели немало времени. Лимка подсказывала, какие животные были у них в поместье, какие породы, судя по всему, селекция животных в поместье давно уже не проводилась, стадо было старой, малопродуктивной породы. Взрослые животные продавались достаточно дорого, а вот молодняк можно было купить. Один вопрос — как это доставить?
Кузнечные ряды прошли уже в быстром темпе, устали и проголодались. Единственный вывод, который я сумела сделать — металл был недорог, сельхозорудия среднего класса имелись.
Пока возвращались назад к выходу с рынка, я купила нам с Лимкой по хорошему пирогу с мясом и кувшинчик взвару, то есть просто компота из сухофруктов. Умяв все это, сидя на скамейке у выхода, решили, что сильно устали и можем позволить себе нанять извозчика. Вышли мы недалеко от дома, прошлись тихо вдоль забора и также партизанскими тропами вернулись в дом. Оказалось, что бродили мы несколько часов, и сейчас подадут обед. Наскоро переодевшись и сполоснув лицо и руки, отобедали. И тут грянула гроза.
Постучавшись, в комнату вошла лэрина Зелина. Сделав крайне постное выражение лица, она сказала:
— Лэрина Маринелла, вас ожидает в кабинете ваш отец, лэр Нессир. Сказал, чтобы вы не задерживались.
Да, морда постная, но как глазоньки — то блестят злорадно. Настучала, что ли? Тоже мне, Павлик Морозов. Мельком глянув на себя в зеркало, убедилась, что лицо не изменилось, поправила прическу и пошла на долгожданную аудиенцию к папеньке.
Кабинет отца Маринеллы поражал своей основательностью и фундаментальностью. Темная, тяжеловесная мебель, такие же темные шкафы с виднеющимися за стеклами бумагами, бумаги разложены и на столе, массивный каменный письменный набор. Плотные гардины на окнах вовсе не добавляли света в комнату. За столом сидел мужчина лет сорока пяти на вид, темноволосый, с легкой серебристой паутинкой на висках, аккуратно подстриженной недлинной бородой, смугловатый, светло — карие глаза смотрели цепко. Вроде на психопата и самодура не похож, но кто же его знает.
Он кивнул стоящей за моей спиной Зелине:
— Вы свободны, лэрина Зелина, со своей дочерью я хочу поговорить отдельно.
Не уверена, что мымра не будет стоять под дверью, приложив ухо к замочной скважине. Очень уж она злорадствовала, хотелось ей посмотреть на мое унижение, но отец оказался умнее. Всё — таки дочь — родная кровь, а не чужая экономка.
— Так, Маринелла, как мне доложили, ты уже вполне здорова и даже ходишь гулять.
Вот мымра, донесла — таки! Ну, ничего, я тебе ещё отплачу!
— Да, отец, я чувствую себя значительно лучше. А свежий воздух мне необходим, в доме мне душно. Спросите лекаря.
Так, папенька не ожидал, что я не буду оправдываться и подтвержу донос. Немного потерял канву предстоящего нагоняя. Но собрался быстро. Сразу видно, хороший торгаш.
— Надеюсь, ты поняла всю глупость своего поступка? И теперь, успокоившись, ты спокойно отнесешься к выбору отца?
— Простите, отец, вы решили жениться? Поздравляю! — играем дурочку.
— Что? Нет, Маринелла, это ты выходишь замуж!
— Еще раз простите, если это я выхожу замуж, то при чем здесь ваш выбор? Это ведь не вам с ним жить, а мне всю жизнь жить с мужем. Значит, и выбирать я сама должна!
Выводим, выводим мужика на нужные эмоции. И он не заставляет себя долго ждать.
— Да как ты смеешь перечить!! Да я тебя запру в комнате, и будешь сидеть, пока не одумаешься!
А вот теперь начинаем партию самостоятельности.
— Нет, папенька, не получится! Мне двадцать лет уже исполнилось! Вы должны спросить моего мнения! И вообще, отец, я подаю требование на самостоятельность! А запретите — вам же хуже будет! Не дам я согласия на брак! И поверенному так скажу, при свидетелях! Мне нужна самостоятельность!
От неожиданности папенька аж поперхнулся гневными словами, которые он хотел выпалить мне. Потом, правда, собрался с мыслями и загрохотал:
— Ты? Самостоятельности? Да кто ее тебе даст? На что ты рассчитываешь? Что я испугаюсь и отступлюсь? Не бывать такому! А если рассчитываешь на Матушкино завещание, так там тебе денег мало будет, не проживёшь! Назад придёшь с поклонами, сама замуж попросишься!
Вот, вот оно то, ради чего я затевала скандал! Завещание!
— Я хочу знать все про завещание, сколько мне причитается денег и тогда я вам, папенька, скажу, что я собираюсь делать.
На удивление отец перестал бушевать быстро, успокоился, взял себя в руки. Чувствовалось, что он быстро просчитывает в уме варианты моих, а точнее, Маринеллы, капризов. Наконец, придя к какому — то решению, заговорил спокойно:
— По завещанию твоей матери тебе в день твоего двадцатилетия причитается некоторая сумма денег. Эти деньги принадлежали лично твоей матери, и я не возражал против такого условия. Я передам тебе хранящиеся в банке немного меньше восьмидесяти тысяч лир. Для меня эта сумма не особо велика, думаю, для тебя тоже. Что ты намерена с ними делать? Снять жилье и выдумать какую — нибудь глупость вроде торговли шляпками? В детстве ты собиралась этим заняться.
Ехидство отчётливо слышалось в его голосе. Нет уж, папенька, не дам я тебе возможности посмеяться. И теперь я перешла в наступление.
— Нет, отец, я уже давно выросла, только почему — то никто этого не замечает. И в Академии я изучала не только придворный этикет и бальные танцы. Вы, папенька, наверное, даже и не знали, что там есть много разных курсов, которые можно посещать — Врала я напропалую, но не думаю, что он сейчас кинется в академию проверять. — Так я там изучала экономику и сельское хозяйство. И мне это нравится. И я даже получила отличные отметки на экзаменах!
Папенька завис, как перегруженный процессор. Молча смотрел на меня, то ли с полным непониманием, то ли собираясь с силами для нового витка скандала. Но я не дала ему такой возможности, продолжая оглушать его новыми вводными.
— Отец, я знаю, что не так давно вы купили разоренное поместье и теперь не знаете, что с ним делать. Оно ведь обуза для Вашего дела, не правда ли? Сельское хозяйство — не Ваша стезя, отец. А я могла бы поднять хозяйство этого поместья. Я изучила всю доступную информацию и знаю, что надо начинать делать в первую очередь, что во вторую и так далее. И