Передовой тумен, закрывшись со всех сторон дозорами, ушел далеко вперед. Основные силы Удуга растянулись по степи гигантским полумесяцем, рога которого готовы были охватить с флангов и с ходу смести любого противника. Хан словно вел свое войско не в поход, а на облавную охоту.
Иногда где-то вдали звучали выстрелы — очень редкие, как правило, одиночные, едва-едва различимые на таком расстоянии. До центральных ордынских порядков стрельба не докатывалась.
Передвижную ставку Удуга прикрывала нукерская гвардия и лучшие ордынские воины-богатуры. Сам великий хан ехал в бронированной колеснице-БТРе, которую тянула упряжка из пары десятков сильных быконей, менявшихся каждые три часа. Многочисленные телохранители защищали подчиненных Удугу ханов и князьков-нойонов. К тянувшемуся позади купеческому обозу тоже была приставлена надежная охрана.
Повсюду сновали вооруженные копьями, саблями и луками всадники. Изредка то тут, то там появлялись ордынские Стрельцы с автоматами, винтовками, карабинами и ружьями. От пестрых одежд, металлических, кожаных и пластиковых доспехов рябило в глазах. Однако разношерстные и разноязыкие степняки были дисциплинированными и хорошо организованными воинами, беспрекословно подчиняющимися единому командованию: слаженность действий кочевой армии в походе трудно было не заметить.
Упряжные быкони везли тяжелые повозки. Размеренно ступали, покачиваясь всем телом и бросая на окружающих надменные взгляды, флегматичные горбатые верблюки, груженные тюками и свертками. За боевыми отрядами двигались, на ходу пощипывая сухую траву, табуны запасных быконей. Вооруженные пастухи берегли животных, прикрывали их и присматривали за ними, не давая отбиться в пути ни одному жеребенку. Перекрикивались друг с другом и кричали на скотину люди. Скрипели колеса, редко и коротко взрыкивали старыми кашляющими двигателями автоповозки, вытягивая застрявшие кибитки.
Купеческие обозы пока без особых проблем поспевали за войском кочевников, но Удуг все же предупредил, что отстающих ждать не намерен. А отстать и остаться в одиночестве возле Большого Котла, посреди открытой степи не хотелось никому. Никто и не отставал.
Орда двигалась на запад, неспеша и неумолимо.
Первый день пути не принес никаких тревог. Ордынцы не подпускали котловых мутантов к купеческому обозу. Все было спокойно. Виктор еще больше сдружился с Ся-цзы и пристроил свои повозки по соседству.
Когда китаец окончательно уяснил, что «сибирь-человек» не собирается сбывать ему свой товар, а намерен дойти до южных морей сам и сделать с этим ничего нельзя, к желтолицему купцу вернулось прежнее благодушие. Ся-цзы принял упорство Виктора с философским спокойствием и больше не пытался его ни в чем убеждать.
Пару раз они пили ароматный чай в диковинной кибитке Ся-цзы. Раза три китаец заглядывал в гости к сибирякам, правда, так и не сумев наладить отношения с Костоправом, с которым вообще трудно было найти общий язык.
Как выяснилось, товара у китайца было не очень много, зато его оберегала многочисленная и хорошо вооруженная охрана. Это были неразговорчивые и суровые на вид ребята. Тоже желтолицые, с узким разрезом глаз. Видимо, тоже китайцы. Все — невысокие, но жилистые, крепкие, шустрые и подтянутые бойцы, умеющие обращаться с оружием. В их арсенале имелись хитроумные стрелометы, метательные изогнутые лезвия и пластины, диковинные сабли, крючья, ножи, копья и алебарды. Виктор разок понаблюдал за тренировкой охранников Ся-цзы, и увиденное его впечатлило.
Среди китайцев-охранников было аж целых четыре Стрельца. Да и сам Ся-цзы частенько расхаживал с каким-то короткоствольным и многозарядным автоматом. Ну а с боеприпасами у того, кто ими торгует, наверное, проблем нет.
Возможно, плата наемникам съедала у острожного Ся-цзы львиную часть торгового навара, а может быть, и нет. Может быть, услуги опытного охранника в Орде стоят дешевле, чем в Сибирском княжестве. В любом случае подобная охрана гарантировала максимальную безопасность. Собственно, это было главной причиной, по которой Виктор решил держаться поближе к китайцам. Если во время похода какой-нибудь мутант прорвется к обозам, вместе будет легче отбиться.
Да что там отбиться! С такой дружиной и с таким арсеналом Ся-цзы вполне мог рискнуть дойти до Южных морей и сам, без Удуг-хана. С ханом-то оно, конечно, надежнее будет, и можно обойтись без потерь, но все же…
А, собственно, кто сказал, что Ся-цзы туда не ходил? Удуг в разговоре с Виктором упомянул, что некоторые ордынские купцы побывали у Южных морей. Хан, правда, признался, что возвращались оттуда немногие. Но ведь возвращались же! Кто-то да возвращался…
Уж очень настырно Ся-цзы упрашивал продать сибирский товар. Словно знал наперед, причем точно знал, что сможет получить за купленное у сибиряков намного больше.
Так, может, и правда знал?
В этом случае тем более следует дружить с китайцем. Знающий человек в чужих землях дорогого стоит. А уж если что — потом сочтемся. Виктор твердо решил отблагодарить китайца за любую помощь с его стороны. О чем и намекнул Ся-цзы.
Тот по своему обыкновению расплылся в улыбке и часто-часто закивал.
— Хорошо, Вихта, хорошо. Сибирь-человек помогать китай-человек. Китай-человек помогать сибирь-человек.
Правда, на прямой вопрос, не пробовал ли Ся-цзы добраться до Южных морей самостоятельно, «китай-человек» сделал большие — ну настолько большие, насколько это было возможно для китайца, глаза, отчаянно замахал руками и быстро залопотал:
— Сам — нельзя! Никак нельзя! Только с хан Удуг на юг-море можно! Сам — далеко-опасно-страшно!
А уже на следующий день Виктор получил возможность убедиться, как опасна дорога к Южным морям.
Первой ласточкой стали враны. Да уж, ласточкой… Адской такой. Черной и страшной.
Огромная — гораздо больше той, что вилась над Приуральском — стая появилась со стороны Котла — с севера. Ордынцы, купцы и купеческая охрана засуетились, готовясь к бою.
Враны на большой высоте облетели главные силы ордынского войска, обогнули ханскую ставку и, видимо, сочтя тыловой обоз легкой добычей, обрушились сверху на него.
Отбиваться пришлось в движении, с повозок и седел: Удуг-хан запретил останавливаться.
Грохотали бомбарды, бухали ручницы-самопалы, стреляли автоматы и ружья, щелкали тетивы луков и стрелометов. Летели во все стороны перья, падали на землю черные тушки и бились между повозками подранки, которых движущийся обоз топтал копытами и давил колесами.
Сибиряки тоже вступили в бой, правда, на этот раз непосредственной опасности для них не было: обе повозки Виктора держались ближе к центру, а враны в основном атаковали обозный хвост. Но атаковали настырно.
Крупные черные птицы нападали снова и снова. То ли были голодными донельзя, то ли вранам придавала уверенности их численность.
Отстала стая, лишь потеряв с полсотни птиц и отбив у передвижного Караван-сарая полтора десятка быконей, одного верблюка и дюжину охранников. Задерживаться и драться за трупы никто не стал. Даже оружие собирать было рискованно. Погибших людей и скотину так и оставили в сухой траве. В конце концов, враны черным покрывалом опустились на степь позади Обоза и принялись с одинаковым остервенением терзать вырванную у Орды добычу и собственных убитых и раненых сородичей.
Залетная стая из Котла отвлеклась. Но вот надолго ли?
После нападения вранов ордынцы стали чаще поглядывать на небо. Может быть, поэтому и не заметили новой напасти.
Небольшие неприметные кочки, поросшие травой, взорвались пыльными фонтанами под самыми копытами быконей и колесами повозок. Что-то темное, длинное, щетинистое наметалось над землей. Какие-то стремительные существа, похожие одновременно на кротов и лохматых змей.
— Грунтовики! — крикнул Батцэцэг.
— Кто? — не понял Виктор.
— Оставайтесь в повозках! — вместо ответа велел толмач и сам прыгнул с быконя в ближайшую телегу.
Темная молния, ударившая из-под земли, выдернула из повозки какого-то зазевавшегося купца.
Миг — и орущий купец лишился правой руки: ее вырвало вместе с плечом. Еще миг — и к бьющейся в луже крови добыче ринулась другая подземная тварь. У купца не стало головы. Третий хищник, вынырнувший из облака пыли, словно огромной пилой вспорол бедняге брюхо и потянул к своей норе ворох потрохов.
И там вон тоже толстая извивающаяся кишка, встопорщив длинную щетину, обвила за задние ноги быконя и затягивала животное вместе с всадником в разверзшуюся подземную пустоту.
Несчастная скотина кричала почти как человек, отчаянно билась и загребала землю передними копытами.
Всадник спрыгнул с седла, откатился в сторону, но снова вскочить на ноги уже не смог: его затащила под землю еще одна тварь.
С другой стороны отчаянно орал тонущий в земле, как в зыбучих песках, верблюк, обвешанный пухлыми тюками.
— Мать вашу в душу! — рычал Костоправ, наотмашь колотя кистенем через борт повозки. — Мать! Мать! Мать!
Шипастая гирька била по сухой траве, по пыльной земле, по чему-то еще, дергающемуся возле тележного колеса.
— Суки! Падлы! Твари!
Спицы забрызгала густая темная кровь.
Батцэцэг тоже махал саблей, пытаясь достать подземного мутанта, извивающегося в траве.
— Справа! — крик А-Ка потонул в частых коротких автоматных очередях, ружейных выстрелах и буханье самопалов.
Чья-то тяжелая груженная товаром повозка провалилась по самые оси. Люди, сидевшие на ней, отчаянно кричали, но не решались спрыгнуть на землю. Стреляли из-за бортов. Как показалось Виктору — наугад.
А повозка уходила все глубже. Ее трясло и раскачивало так, словно она находилась не на земной тверди, а была лодкой в неспокойной воде. Отчаянно рвалась упряжка быконей, но животные не могли вытянуть из ловушки повозку, с которой были связаны намертво, и уже начинали проваливаться под землю сами.