До этого дня приказ был однозначен — удерживать ключевые объекты населённого пункта: муниципалитет, торговые посты, почтовые станции и имперские тракты.
Сейчас же, начальство решило ни с того ни с сего… сдать город бунтовщикам?
От одной этой мысли сердце Войцеха обливалось кровью.
Столько сил было вложено в свой дом, в свой город. Опрятные лужайки и цветники, самолично сколоченные беседки и широкие дубовые столы… А мраморный фонтан, построенный имперским каменщиком?
И всю эту красоту отдать в руки мятежникам?
Войцех огляделся по сторонам и, увидев в глазах своих товарищей такой же невысказанный вопрос, поудобней перехватил своё копьё.
— Вот что я тебе скажу, Гашик, — заявил он, чувствуя молчаливую поддержку своего взвода. — Мы отступим. Но если это предательство, то…
— Молчать! — гаркнул вмиг покрасневший сержант. — Или под трибунал захотели?
Хоть Гашик был один против двадцати копейщиков, но никто из стражников не решился ему возразить.
Гашик не просто так носил саблю вместо штатной шпаги. Гашик, как и пан капитан, тоже был из шляхтичей и, несмотря на свой третий ранг Дуэлянта, уверенно бился против Воинов четвёртого ранга.
И было в его голосе что-то такое, что мгновенно погасило пожар народного недовольства.
— Мы отступаем, — отрезал Гашик. — А кто нарушит приказ или переметнётся к тем идиотам, лично голову снесу. Всем ясно?
— Так точно, пан сержант! — вытянулся в струнку Войцех, а вместе с ним и весь взвод.
— То-то же, — проворчал Гашик, но всё же, сжалившись над своими подчинёнными, добавил. — Мы не просто отступаем. Мы идём на соединение с имперской армией. А эти идиоты пускай остаются один на один со своей… независимостью.
Последнее слово сержант буквально выплюнул, и Войцех с облегчением перевёл дух. Не все командиры поддерживали имперскую власть, и кто-то переходил на сторону мятежников, уводя с собой и простых стражников.
— Вы слышали пана сержанта? — рявкнул Войцех, подхватывая с земли свой походный мешок. — Ноги в руки и ходу! Мы идём на соединение с имперской армией!
Где-то под Варшавой
Анджей с торжеством наблюдал, как неохотно горит каменное здание муниципалитета.
Агитаторы были правы — имперская армия и даже стража отступили, не выдержав гнева гордых сынов Польши!
Отныне всё будет по-другому. Теперь они сами себе хозяева, и никакие имперские правила и законы им не указ!
А ещё поговаривают, что тем, кто проявит себя лучше всех, пожалуют дворянское звание!
Анджей уже проявил себя — сжёг и разграбил таверну ярого имперца, своего соседа, который вечно отказывался наливать в долг. И хоть трактирщик ходил на все собрания сочувствующих, Анджей всё равно считал его имперцем.
Поэтому и заколол соседа и его жену во сне, после чего и пустил в таверне красного петуха.
Да, муниципалитет поджёг тоже он, причём на глазах у одного из кураторов.
Ещё несколько поджогов, желательно с прокля́тыми имперцами внутри, и звание шляхтича у него в кармане!
— Прокля́тые имперцы, — прошептал Анджей, сплёвывая на землю — Всё из-за вас! Ну ничего, кончилось ваше время! Теперь мы здесь власть!
Где-то под Варшавой
— Имперец! Как есть имперец!
— Да чего ты с ним церемонишься? Проткни ему брюхо и делов-то!
— Пусть для начала этот имперец скажет, где хранит золотишко!
— Нет у меня ничего, добрые паны, — Кшиштоф жалобно всхлипнул и сложил в мольбе ладони. — Всё на борьбу с имперцами пожертвовал!
— Заткнись! — правый с силой пнул Кшиштофа в лицо, и тот, повалившись с колен на землю, горько зарыдал.
Два вооружённых копьями мужика со смутно знакомыми лицами, кажется, встречались в мастерской, с явным удовольствием смотрели, как он валяется у них в ногах, моля о пощаде.
А ведь как хорошо всё начиналось!
Кшиштоф, в отличие от многих, не был ярым националистом и плевать хотел и на Царство Польское, и на Российскую Империю, но зато он сразу смекнул, как обратить ситуацию к своей выгоде.
Здесь ведь главное, кто громче кричит. Кто первым назвал соседа имперцем, тот и прав.
Вот и успел он под шумок обвинить своего соседа в поддержке имперцев.
Соседа со всей его семьёй подняли на вилы, а Кшиштоф заполучил дом и землю соседа.
Следом пришёл черёд булочника, который недолюбливал Кшиштофа, считая его тунеядцем, и алхимика из второго квартала — этот мерзавец уволил Кшиштофа в прошлом году. Подумаешь, разлил какое-то там зелье!
Ну а потом Кшиштоф настолько вошёл во вкус, что в его квартале не осталось ни одного недоброжелателя.
Пять домов сгорело, два соседа сбежали вместе со своими семьями.
Кшиштоф наконец-то стал полноценным землевладельцем и мог претендовать на звание шляхтича.
Вот только кто мог предположить, что его владения решат присвоить себе два ублюдка с последней работы Кшиштофа?
— Похоже, у него и вправду ничего нет… Кончай его.
— Я же свой, братцы, — пролепетал Кшиштоф. — Меня-то за что?
В ответ один из мастеровых криво усмехнулся и воткнул ему в живот копьё.
— Сдохни, имперское отродье! — оскалился второй. — А за бабу свою и халупу не переживай, мы присмотрим!
Варшава. Генштаб Имперской армии
— Срочное донесение! — в переделанную под командный пункт гостиную ворвался курьер и, передав адъютанту Краснова кристалл с донесением, тут же исчез за дверью.
Краснов, не спрашивая разрешения ни у меня, ни у Миллера, активировал кристалл, и перед нами появилась тусклая иллюзия уставшего егеря в чине майора.
— Докладываю. Франция перебрасывает войска в Германскую Империю. Первые солдаты французского легиона уже занимают территорию Западной Польши!
Иллюзия исчезла, и в помещении на мгновение воцарилась тишина.
— Вот теперь можно, — вздохнул генерал Миллер. — Признаю, Макс, ты был прав.
Когда генштаб впервые услышал мой план, на меня обрушился такой шквал критики, что я аж испугался.
Не за себя, за Миллера.
Старик хоть и держал себя в хорошей физической форме, но слишком уж близко к сердцу принял мои слова.
«Так никто не делает», «Это авантюра», «Безумный план безумного торгаша»… Чего я только не наслушался за те десять минут, во время которых генерал изливал душу.
Я же молча слушал, давая Миллеру выговориться, и, как показала жизнь, оказался прав.
Стоило генералу выговориться, как прозвучало — спасибо Краснову — задумчивое: «А что, это может сработать!». И, что удивительно, Миллер не стал ругаться и лишь потребовал принести новую карту.
Сам план был прост.
Открыть портал в Вену или Берлин и перекинуть туда целый корпус, при поддержке ифритов и огненной гвардии Императора.
Такой ход вынудил бы противника или стянуть войска на защиту, или пойти ва-банк и двинуть армию вглубь Империи. Мол, если уж сами убрали армию, то что нам мешает захватить вашу столицу?
Ставку я делал на то, что среди европейских монархий нет единого руководства, и согласование совместного ответа на мой блицкриг займёт какое-то время.
Вот только оказалось, что нельзя взять и так просто захватить вражескую столицу. Мол, это противоречит правилам благородной войны.
На мои возражения про флот англичан и призыв кракена, генералы заняли единодушную позицию: Австро-Венгрия же так не делала.
Я предложил было открыть портал на острова, но тут резко воспротивился Краснов.
По его мнению, Империя викингов слишком уж усилилась, и следовало дождаться, когда она сточит свои войска о неприступную оборону англичан.
В итоге, после нескольких часов спора, мы наконец-то пришли к единому мнению.
Первое — мы отводим все имперские войска за Вислу, туда же эвакуируем всех лояльных Империи гражданских.
Второе — даём мятежникам и их хозяевам занять освободившиеся населённые пункты.
Третье — выжидаем неделю, убивая за раз сразу двух зайцев. Мятежники получают ту независимость, за которую они жгли свои же города. Ну а их координаторы получают чёткий сигнал — оборона сломлена, можно вводить войска и занимать Варшаву.
Таким образом, мы получаем не просто казус белли, а полное моральное право захватывать любые столицы тех монархий, которые вступили в войну.
По мне — ересь, но кто я такой, чтобы лезть в высокую политику?
Новикова с Уваровой сказали, что так будет правильно, Миллер их поддержал, и даже Шуйский, которому я продублировал свой план, настоял на том, чтобы дать европейцам нанести первый удар.
Четвёртое — как только Австро-Венгрия, Франция и Германская Империя выдвигают свои армии на Варшаву, я открываю портал и заявляюсь в гости в компании стотысячного корпуса кавалеристов.
Пятое — начинаем играть в игру: кто захватит больше территории.
И если в случае европейцев речь идёт о фактической земле, то в нашем — о стелах.
Война с Европой может длиться годами, поэтому я решил сделать ставку на внезапный удар в тыл противнику.
Ведь если страна потеряет контроль над портальными стелами, а, следовательно, и логистические маршруты, капитуляция неизбежна.
Поэтому оставалось лишь выбрать, куда открывать портал: Франция, Германия или Австро-Венгрия.
Захват портальной сети Германии позволял не только обезопасить границы, но и установить морское снабжение с Виолеттой.
Захват Австро-Венгрии давал возможность исключить из войны противника с самой сильной наземной армией.
Ну а захват и последующая капитуляция Франции позволили бы создать идеальный плацдарм для доминирования Стелы в Западной Европе.
И я, честно говоря, склонялся к последнему варианту. Даже несмотря на сильное желание Виша заглянуть в Ораву.
Это, в конце концов, можно будет сделать и чуть позже.
Единственное, что меня смущало — масштаб будущих разрушений. Европа однозначно не будет сдаваться без боя, а значит, из-за меня, так или иначе, пострадают десятки, если не сотни тысяч семей.