Купина — страница 33 из 60

Все это видел и воспринимал юный Петр. Ведь ему приходилось жить в Измайлове с его садами-огородами, заморскими растениями, зверинцами и заводами. Естественно, талантливый, любознательный юноша обратился не к старому, а пошел вперед в деле реформ и различных нововведений. Вот почему Измайлово представляется мне одним из самых значительных корней будущей державы, созданной Петром. Измайлово родилось и тут же умерло для того, чтобы появился на свет преобразователь России.

С. М. Соловьев в своем труде «История России с древнейших времен» проводит резкую границу между царствованием Алексея Михайловича и последующими событиями. «Здесь мы оканчиваем историю Древней России, — пишет он. — Деятельность обоих сыновей царя Алексея Михайловича, Федора и Петра, принадлежит к Новой истории». Но так как мы придерживаемся другого взгляда, ленинского, считая, что новый период истории России наступил со 2-й половины XVII века, можно сказать, Измайлово есть не что иное, как последняя страница истории Древней Руси и самая первая страница новой истории.


Чем больше читаешь об Измайлове, тем больше видишь, что тут еще много неясного, неопределенного, таинственного. Много споров по поводу Измайлова было между архитекторами и историками. Документов сохранилось достаточно, хуже обстоит дело с изображением древнего Измайлова: гравюра Ивана Зубова (около 1731 года), рисунок А. Дюрана (1839 год) и две картины неизвестных художников начала XIX века — вот, пожалуй, и все, если не считать реконструкций и планов самого Алексея Михайловича.

«Книги берутся из книг». Когда я впервые услышал этот афоризм, все во мне возмутилось, запротестовало. «Может быть, чьи-то книги и берутся из других, — думал я, — но не мои. Я никогда не пользовался чужими идеями и мыслями, чужой техникой и стилем: моя тема, мой материал, моя манера, мое отношение к миру просто не могут ни в коем случае повториться». Но когда я глубже вдумался в эту фразу, то понял, что заключенный в ней смысл, как это ни парадоксально, все-таки верен. Само желание писать уже не оригинально. Способ самовыражения при помощи пера и бумаги не нов. Кто же еще, как не написанные до тебя книги, дали тебе понятие об индивидуальности пишущего, заставили тебя найти свою тему? Да и сама история приходит к нам, главным образом, в виде исписанной бумаги. И потом, в мире нет ничего одинакового, начиная от материков и кончая клеткой. И, если бы кто-то другой сел за книгу об Измайлове и при этом пользовался теми же книгами, получилось бы все совсем иначе. Итак, поскольку книги берутся из книг, я позволю себе время от времени рассказывать о них и цитировать из них.

Одной из самых первых книг об Измайлове была книга Ивана Снегирева «Воспоминания о подмосковном селе Измайлове, старинной вотчине Романовых», изданная в 1837 году в Москве типографией С. Селиванского. Вот она у меня в руках. Небольшой формат, грубая бумага и всего-то в ней 36 страниц. Авторы, пишущие об Измайлове, иногда поругивают эту книжицу. Действительно, писатель прошлого века не очень-то заботился о достоверности излагаемых фактов. Не всегда ссылаясь на источники, принимая на веру различные легенды, Иван Снегирев с большой любовью переплел быль с небылицами. Получилось что-то вроде прелестной сказки об Измайлове, где в зверинце жили львы, тигры и барсы, а «в Измайловских теремах Царевны занимались разными женскими рукодельями». В многочисленные измайловские пруды «Царевны сами пускали щук и стерлядей с золотыми сережками, забавлялись сзыванием рыб к берегу на корм звоном колокольчика».

А какими красивыми русскими словами написана эта книжечка! Какой ароматный язык!

«В окрестностях Москвы, Царево подмосковное село Измайлово, старинная усадьба и хутор Романовых, принадлежит к местам, обильным историческими воспоминаниями. Оно между Остромынкою и Владимиркой, верстах в двух от Преображенской и Семеновской застав, коими замыкаются Преображенское и Семеновское села, часто упоминаемые в Истории ПЕТРА I. Между Преображенскою заставой и Измайловом находится приселок онаго, древнее село Черкизово, купленное Св. Алексием Митрополитом на собственное серебрецо у Ильи Озакова».

Так бы и переписал все целиком, благо невелика книжица. Красивая сказка нужна людям не меньше, чем сухой научный труд. Но мы говорим об истории Измайлова, поэтому будем придерживаться истерических фактов, основанных на документах.

Управление делами строительства Измайлова было переведено из Приказа Большого дворца в созданный царем Алексеем Тайный Приказ. Низкое каменное здание этого заведения было обнесено высокой стеной с единственными воротами, постоянно охраняющимися десятком стрельцов. Находилось оно на углу Мясницкой и Новой улиц. Темниц Приказа Тайных дел боялись пуще смерти. Однако не стоит его представлять себе чем-то вроде тайной полиции. Приказ Тайных дел выполнял более сложную роль, это скорее был орган надзора, что-то похожее на прокуратуру. Вроде бы это «министерство» по своим задачам не имело ничего общего со строительством и хозяйственными делами. Почему же были переданы туда дела Измайлова? Есть предположение, что Алексей Михайлович, любивший, чтобы его указания выполнялись точно и быстро, усмотрел в Приказе Большого дворца нечто вроде зарождающейся бюрократии. Плохо, со скрипом работала машина этого Приказа. Машина Приказа Тайных дел, напротив, была хорошо отрегулирована и работала четко. Приказ Тайных дел контролировал действия других приказов, а руководил им сам царь. Поэтому основные достоверные сведения об Измайлове конца XVII века мы находим в делах Тайного Приказа, изданных Русской исторической библиотекой и ставших широко доступными. На них, в основном, мы и будем в дальнейшем опираться в нашем рассказе.

Подмосковная вотчина Романовых — Измайлово занимает особое место среди других подмосковных вотчин. Это не увеселительная усадьба и не путевой дворец; не крепость, где можно укрыться от врага, и не место для постоянного проживания. Владелец вотчины задумал создать в Измайлове большое опытное хозяйство, какого еще не бывало на Руси. Успех задуманного предприятия сулил избавление от импорта шелка и хлопка, красителей и лекарств. Неверно представление об Измайлове как о месте осуществления причуд и забавных фантазий монарха. Измайлово было задумано как сугубо практическое хозяйственное заведение, от которого должен идти впоследствии немалый доход в государеву казну. Так оно и было. В период короткого расцвета вотчины годовой доход от Измайловского хозяйства выражался уже в ощутимых суммах. В первые годы становления Измайлова там запахивалось 2000 десятин, фруктовые сады, включая посадки привезенных издалека культур, занимали 115 десятин, а виноградные лозы и тутовые деревья ежегодно сажались тысячами корней. Уже в 1669 году за границу было вывезено восемь тысяч пудов измайловского льна. Через несколько лет урожай хлеба составлял 10 тысяч четвертей. В 1676 году из Измайлова на продажу пошло уже 20 тонн чистого льна, 186 тонн льна-сырца и 18 тонн пеньки.

Все это уходило прямо в Архангельск на корабли иностранных купцов. Тоннами продавали в Англию измайловский хмель, который подсевали здесь на неудобных землях — вдоль оград, по косогорам и оврагам. Доходы от хозяйств росли с каждым годом. Можно представить себе, чем бы закончился этот эксперимент, проживи Алексей еще лет пятнадцать — двадцать. Он неожиданно умер в 1676 году, когда осуществление его планов создания Измайловского хозяйственного «комбината» подходило к концу. Но и то, что было сделано ценой напряженного труда сотен измайловских крестьян, вот уже триста лет не перестает удивлять многие поколения русских людей.

До наших дней, к великому сожалению, от того Измайлова сохранилось немного: безнадежно испорченный пристройками XIX века Покровский собор, Мостовая башня и двое въездных ворот Государева двора. Все остальное, что мы видим сейчас на острове, принадлежит XIX столетию. Но об этом позже. Сейчас поговорим о возникновении Измайлова, о его строительстве и об устройстве хозяйства в шестидесятые и семидесятые годы XVII века.

Новое хозяйство в Измайлове стало заводиться с 1663 года.

СТРОИЛОСЬ:

из камня и кирпича — Покровский собор, церковь Иосафа Царевича, мост и Мостовая башня, Государев двор, церковь Рождества Христова в селе, плотины и мельницы, несколько хозяйственных зданий и заводов;

из дерева — царские трехэтажные хоромы, хоромы к востоку от Покровского собора и при них жилые здания, множество хозяйственных и жилых построек вне острова.

СОЗДАВАЛИСЬ поля под пашни, огороды, сады, пасеки, пруды, ягодники, коровники, птичники, зверинец…

Сначала мне было непонятно, зачем для чисто хозяйственного обзаведения потребовалось строить рядом три церкви. Но когда я проник через книги в XVII век и пропитался его духом, церкви эти в моем представлении стали совершенно естественными для острова. По Соловьеву в Москве того времени было более двух тысяч церквей. На каждые пять домов приходилась одна церковь. А какие это были дома? Да в основном бревенчатые избы.

Конечно, деревянные церкви, построенные отдельными лицами и для нужд одной семьи, были невелики. Но луковки их всегда светились на солнце. Если не позолотой, то серебром осинового лемеха. А по окраинам Москвы стояли еще монастыри, окруженные крепкими каменными стенами с башнями, из-за которых выглядывали главки церквей.

Если бедняк строил возле своего дома церковку, то богач просто обязан был угодить богу. И чем большими средствами он располагал, тем выше и дороже была его церковь, иногда уже и каменная. А царь владел самыми большими угодьями, да и подати шли на миллионы рублей. Только через свои приказы (их было больше сорока) он собирал в год 1300000 рублей. Так что строить было на что. Возле царского дома, будь то Кремль, Коломенское или Измайлово, обязательно должно было стоять сразу несколько церквей.

Для переработки сельскохозяйственного сырья необходимы были различные заводы и подсобные помещения. С этой целью УСТРАИВАЛИСЬ: мельницы, хлебни, погреба, пивоварни, медоварни, квасоварни, маслобойни, солодовни, житный двор, льняной двор, скотный двор, конюшенный двор, сенной двор и многие другие заведения.