Можно предположить, что в своем первоначальном виде Измайловские хоромы напоминали Коломенский деревянный дворец, построенный в древнерусском стиле. Как выглядел Коломенский дворец, мы хорошо знаем. В этом замечательном сооружении были использованы для каждой отдельной клети все изобретенные в древней Руси формы покрытия — четырехскатные кровли палаткой, скирдой или епанчой, пирамиды-колпаки, пирамиды-шатры, кубы, бочки, крещатые бочки, «баня» (приплюснутый граненый купол) и т. д. Так же разнообразен и богат древнерусскими архитектурными формами был и Измайловский дворец. Он построен (а может быть, уже и перестроен) в 1665 году. В 1681 году хоромы царицы и царевен перенесли на Пресню. В 1701 году дворец подвергся коренной перестройке. Первоначальных его форм мы не знаем. По типу Измайловского деревянного дворца выстроены деревянные хоромы в городе Сольвычегодске, которые простояли до 1798 года. Изображение их сохранилось.
После перестройки Измайловский дворец не может уже быть назван хоромами. На зубовской гравюре мы отчетливо видим два корпуса с двухскатной крышей, четырехскатной (скирдой или епанчой) и бельведер, крытый куполом. Это единый громадный дом, а не хоромы, состоящие из отдельных клетей.
Совсем недавно людей, интересующихся историей Измайлова, порадовала неожиданная находка. Ленинградский ученый Юрий Михайлович Денисов привез из архивов Стокгольма огромное количество рисунков московских зданий XVIII столетия, в том числе и изображение фасада Измайловского дворца. Это была часть коллекции Бергольца.
Вильям фон Бергольц — голштинец, немецкий дворянин, почти вся жизнь которого связана с Россией. Он жил здесь еще мальчиком, так как отец Вильяма был генералом в петровской армии. В 1721 году он приезжает в Петербург уже в составе свиты голштинского герцога. Тогда фон Бергольц носил титул камер-юнкера. В 1721—26 годах он вел подробнейший дневник, весьма ценный документ о времени петровского царствования, со множеством бытовых подробностей.
После того как голштинский герцог сочетался браком со старшей дочерью Петра — Анной Петровной, родился Петр III. Императрица Елизавета Петровна выбирает своего племянника — голштинского принца Петра III — своим наследником. Фон Бергольц приезжает в 1742 году в Россию в качестве воспитателя и наставника принца. Теперь уже не камер-юнкер, а камергер, он проводит в России еще шесть лет и в эти годы занимается в основном тем, что участвует в интригах в пользу шведского двора и, надо полагать, масонского ордена. В то же время он не менее активно собирает архитектурные чертежи и рисунки. Архитектура — одна из дисциплин, которые преподаются принцу. Под этим предлогом фон Бергольц снял планы всех наиболее выдающихся зданий Петербурга, Москвы, их окрестностей и некоторых других городов. В 1746 гиду ловкий голштинец обвинен в шпионаже. Но его не выслали в Сибирь, как это делали в то время со всеми государственными преступниками. Вместо этого он был выдворен в свое отечество и увез с собой все собранные им чертежи, гравюры, планы, портреты — большую и ценнейшую коллекцию. В Швеции он получил за нее вознаграждение и пожизненную пенсию.
В конце концов коллекция фон Бергольца попала в национальный музей. Рисунками и чертежами, сделанными в России, никто в XVIII и XIX веках особенно не интересовался. Так они и пролежали нетронутыми два с половиной столетия, пока на них не обратил внимания научный сотрудник музея Йорк Хальстрем. В 1958 году его поразил этот великолепный подбор чертежей и рисунков одной эпохи. Ученый занялся ими, издал каталог, и тогда же они были привезены в Ленинград для показа. В Эрмитаже была устроена выставка планов архитектурных сооружений Петербурга и его окрестностей. Московского же материала никто не увидел.
Московские чертежи Ю. М. Денисов впервые показывал москвичам 14 апреля 1981 года. Знаменский собор, рядом с которым стоит гостиница «Россия», был переполнен. Ленинградский ученый демонстрировал диапозитивы с чертежами и зарисовками московских зданий и рассказывал о каждом из них. Диапозитивов было так много, что лектору пришлось без перерыва говорить три часа. Но если бы он говорил пять часов, его слушали бы с неослабевающим вниманием. Поражали трудолюбие и работоспособность этого самого Вильяма фон Бергольца. Нарисовать архитектурное сооружение, скажем, здание Сибирского приказа, со всеми деталями и подробностями — дело долгое, сложное и кропотливое. А он давал еще на переднем плане людей, показывал быт старой Москвы. В его коллекции не десятки, а сотни рисунков и чертежей. Сделаны они с немецкой педантичностью, скрупулезно, точно. Например, на чертеже Коломенского дворца показаны поэтажно все комнаты, они пронумерованы и в надписях объяснено, кто и когда в них жил.
Ученый начал свой рассказ и показ диапозитивов с Кремля, потом мы посмотрели Китай-город, затем перешли к окрестностям Москвы — Лефортово, Коломенское, Перово… и в самом конце пришли к Измайлову. Мы видели в этот вечер изображения давно снесенных московских зданий XVII и начала XVIII столетий; первоначальный вид зданий, позже перестроенных до неузнаваемости; чертежи архитектурных сооружений, о которых до сих пор ничего не было известно.
Все это было чрезвычайно интересно. Надеюсь, обнаруженный спустя двести пятьдесят лет клад (иначе эту коллекцию не назовешь) станет достоянием широкого круга советских людей, будет издан в виде альбома.
Но я ждал рассказа об Измайлове. И когда уставший лектор очень быстро, как мне показалось, продемонстрировал два «Измайловских» диапозитива, я был разочарован. На первом из них мы увидели план Оленьего парка. Мелькнул — и все. Никаких слов. На втором — фасад Измайловского дворца. Именно дворца, а не хором. Здесь он виден куда лучше, чем на гравюре Ивана Зубова и изображен во всех подробностях. К рисунку приложено краткое описание, в котором говорится, что это деревянная постройка на каменном фундаменте (уже хорошо: можно когда-нибудь раскопать фундамент), что здесь постоянно живет вдовствующая царица Прасковья Федоровна и что императрица Анна Иоанновна жила здесь некоторое время, будучи уже на престоле.
Кроме дворца с крыльцами-рундуками на фасаде и с куполом в центре, построенного уже в новой манере и не имеющего ничего общего с древнерусской архитектурой хором Коломенского, на чертежах и рисунках показаны три маленьких флигеля. В надписях к ним сказано, что в одном из этих неказистых на вид деревянных домиков, входящих в ансамбль дворца, жила в свое время ныне царствующая императрица, то есть Елизавета.
Столь драгоценные материалы стокгольмской коллекции, неоценимые для Москвы в целом, немного добавили к нашим знаниям об Измайлове.
Иван Снегирев уже в другой своей книжке, вышедшей в 1866 году и называющейся «Дворцовое царское село Измайлово», довольно красочно описывает деревянные Измайловские хоромы. Да простится мне большая цитата, — лучше его не скажешь.
«На южной стороне дворца стояли брусяные хоромы в три жилья; в них вела передняя лестница с верхним крыльцом, которого шатровый верх обит чешуей и украшен орлом из белого железа: крыльцо примыкало к передним сеням с двумя двойными окнами. Осмотрим расположение трех житей, или жильев дворца, по описанию его 1680 года, которое дает нам понятие о домашнем обиходе царей наших в XVII веке.
В среднем житье была: столовая 6 сажен без 1/2 аршина и в ней семь окошек двойных: передняя четырех сажен без трех четей аршина; в ней три окошка красных двойных; крестовая четырех сажен без трех четей; в ней три окошка двойных красных. Четвертая полутретьи сажени; в ней два окна двойных красных. Перед четвертой (комнатой) сени трех сажен без чети; в сенях окно красное, двойное. Во всех окнах окончины слюдяные; печи ценинные круглые; полы мощенные кирпичом дубовым. Далее следуют хоромы царицы Наталии Кирилловны, царей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича, где главную принадлежность составляли сени, передняя и крестовая. Кругом всех хором были сени длиною 341/2 сажени с 37 красными окнами. Задние же сени Государевы длиною на 15 сажен разделялись перегородкою надвое; над Государевой столовою был подклет жилецкий с общими сенями, под переднею мастерская государева, под крестовою и другими комнатами были также подклеты с двойными окнами и ценинными печами, коих дымовые трубы шли вверх. Подклеты с сенями находились под комнатами Царицы, Царевичей, больших и меньших Царевен.
В верхнее житье вела всходная лестница, и там в передние хоромы сени длиною 6, шириною 4 сажени. Переднее житье простиралось на 6 сажен без чети; в нем было одиннадцать красных окон столярного дела, труба ценинная. Передняя крестовая, третья и задния сени заключались в этом этаже, были трубы ценинные проводные. Из средних сеней вели всходы в верхние покои Царицы и Царевичей. У всех верхних житей, вместо подволок, подбито было красным тесом, а двери обтянуты были красным сукном, с лужеными петлями. У хором шанцовые верхи крыты были тесом, в кровлях 39 окон красных, над коими кровля бочками, обитыми чешуей. Кругом хором на кровлях были перила.
Кругом всех нижних хором шли перила на взрубах с точеными балясинами. Над нижними середними и верхними крыльцами верхи были шатровые, крытые тесом скалою по чешуйчатому обиванию».
В целом дворец был тесен, темен и не очень удобен для проживания в нем всей семьи. Старинные хоромы не приспособишь к европейскому ритуалу и развлечениям, которые все больше и больше стали проникать в Измайлово. Где, например, устраивать танцы? Приходилось танцевать в спальнях царевен.
Большую часть времени женщины проводила за рукоделиями: сами пряли лен, на деревянных станках ткали холсты и сами же шили из них своим родителям и родственникам рубахи, убрусы и ширинки. Часто сиживали у слюдяного оконца и вышивали золотой или серебряной нитью различное церковное облачение или пелены. Пелена — та же икона, образ, вышитый золотом, серебром и шелком. Такая работа называлась «лицевым шитьем». Она требовала величайшего мастерства, и девушки, соревнуясь, достигали в лицевом шитье высокого искусства.