Женщина, лежащая в густой тени балдахина, шевельнулась, подобралась ближе, прижалась грудью и бедрами к спине Вервиля. Полежала, давая ему ощутить ее упругое тело, потом недвусмысленно скользнула рукой вниз, одновременно прикусывая чувствительное мужское ухо. Судорожно втянув воздух, королевский секретарь бережно перекинул легкое тело незнакомки через плечо. Он перевернул ее на живот, упирая восхитительные бедра в скрученное их движениями одеяло и прижался, вдавливая в матрас:
– Вы готовы продолжить, миледи? – спросил он хриплым, почти надтреснутым от напряжения голосом.
Вместо ответа «родезийская танцовщица» толкнулась ему навстречу, и разговоры закончились.
Глава 29
После церемонии принятия даров Полин вместе с королем вернулась во дворец. У них оставалась пара часов на обед и переодевание в карнавальные костюмы. Для экономии времени обедали вдвоем. Слуги накрыли стол в малой столовой для завтраков, леди Орвейг и охрана короля проверили блюда амулетами и ушли в соседнее помещение, создавая иллюзию уединения.
Бенедикт Четвертый пребывал в удивительно прекрасном расположении духа: много шутил, предлагал Полин попробовать удивительные по красоте закуски. Она, предчувствуя расставание ела мало, слабо улыбалась и в целом казалась уставшей. Его Ввеличеству это не понравилось:
– Полин, до снятия масок в полночь мы не сможем покинуть бальный зал, так что вам понадобятся силы, а то вы совсем ничего не едите!
– Простите, Ваше Величество, я не голодна, – отозвалась мисс Уиткроф, стараясь улыбнуться.
Но король не оставил это дело просто так – вызвал лакея и велел подать редкое высокогорное вино. Точнее, это было не вино, а настой целебных горных трав, который разводили сладким розовым вином, чтобы избегнуть сильной горечи. Выпив бокал, Полин действительно почувствовала себя лучше, щеки разрумянились, тело стало легким, почти невесомым. Довольный король проводил ее до покоев и ушел к себе – одеваться.
Мадам Фонтенет лично прибыла проследить за правильным облачением в алое, расшитое золотыми листьями платье. Она же давала указания куаферу, который страдальчески заламывал бровь, вплетая в волосы Полин золотые шелковые листья и алые хрустальные ягоды.
Спустя пару часов ей позволили взглянуть в зеркало и Полин захотелось ругаться: как фаворитка она не имела право носить диадемы и короны. Обычно королевские фаворитки обходили это правило, украшая прически аграфами, заколками, лентами, но для нее куафер сплел самый настоящий венец из золотых листьев и алых ягод.
– Леди Осень, – удовлетворенно заявила мадам Фонтенет, тоже глядя в зеркало. – Не дитя, не юная девушка, а прекрасная женщина в расцвете своей красоты!
Полин не смогла возразить. Алые перчатки, золотистый плащ с зеленой вышивкой по краю – и она готова к выходу на свой последний королевский бал!
Бенедикт встретил ее у дверей и, взглянув на Его Величество, Полин уверилась: он знал, какого цвета будет ее платье. Серебристо-серый бархатный камзол, расшитый бриллиантовыми лентами, безупречно сочетался с ее костюмом. Последним штрихом стала алая полумаска, которую Его Величество небрежно закрепил на лице.
По дороге в бальный зал к свите присоединился лорд Вервиль. Насколько помнила Полин, он должен был дежурить при Его Величестве до полуночи, а затем на его место заступал третий секретарь. В бальный зал король вошел с фавориткой, все присутствующие сделали поклон и тут же занялись своими делами: танцы, флирт, обмен мнениями и сплетнями – все это под соусом из великолепных вин, музыки и закусок.
В этом и была главная прелесть осеннего бала, как, впрочем, и всех балов маскарадов – король присутствовал, но не требовал к себе внимания. Правда, некоторые смельчаки пытались подавать на маскарадах прошения, но Бенедикт Четвертый быстро окоротил слишком ретивых, наказывая нахалов отказами. Благодаря этому балы-маскарады стали просто увеселениями.
То ли выпитая настойка, то ли общая атмосфера праздника тому причиной, но Полин вскоре развеселилась настолько, что с радостью откликнулась на приглашение Его Величества потанцевать.
Когда они весело кружились в танце, мисс Уиткроф заметила, что королевский секретарь высматривает кого-то в толпе, но не придала тому особого значения. Однако через некоторое время в зале стало так шумно и душно, что король предложил переждать до полуночи на небольшом балконе, примыкающем к залу. Полин с радостью согласилась, и они вышли в темную осеннюю ночь чтобы постоять под звездами, прижавшись друг к другу.
Обернувшись, Полин заметила, что секретарь опять исчез:
– Кажется, Вервиль попался на крючок одной из придворных красавиц, – пошутила она, когда Бенедикт предложил сесть за маленький накрытый для легкого ужина столик.
– Я очень на это надеюсь, – серьезно ответил король, – моему секретарю пора жениться.
Улыбаясь и разговаривая, они провели на балконе час до полуночи. За пять минут до боя часов на балкон заглянул мажордом и пригласил Его Величество начать церемонию снятия масок. Бенедикт протянул Полин руку и вывел в полный народу бальный зал.
Шум стоял оглушительный: на время церемонии из сада вернулись парочки, собрались из комнат с картами старики, все ждали полуночи, чтобы с последним ударом часов снять маски и показать миру свои настоящие лица.
Однако Его Величество не стал дожидаться звона часов. Он поднял руку и заговорил, а дежурный маг транслировал его голос на весь зал и примыкающие к нему комнаты:
– Подданные мои! Сегодня в нашей стране праздник, большой праздник благословения хлебов! Каждый год мы весело отмечаем его, но в этом году праздник будет особенным! Сегодня я представлю вам вашу новую королеву!
Зал замер. Полин почувствовала, что ее сердце, разбившись на тысячи кусков, упало к ее ногам. Король же развернулся к тому месту, где обычно стоял секретарь, и принял из рук растерянного молодого человека ажурную корону высотой в ладонь. Тишина стала такой напряженной, что стало слышно дыхание сотен людей, наполняющих зал:
– Именем Вышних нарекаю тебя королевой Полин, Хранительницей Сердца Фримии! – объявил Бенедикт Четвертый и аккуратно возложил корону в центр венка из листьев и ягод, блестевшего на голове мисс Уиткроф.
Зал взорвался шумом, криками, аплодисментами и проклятиями! Одна из принцесс упала в обморок, вторая от злости метнула бокал, который держала в руке, прямо в мужа. Но в этот момент, перекрывая всех, загудели большие дворцовые часы. Магически усиленный звон поплыл над залом, а король невозмутимо объявил:
– Время снимать маски! – и первым снял легкую золотую полумаску с лица своей избранницы, открывая залитое слезами лицо.
Когда мы с Кармелем шагнули в зал, у меня тряслись руки. Мы с Фионой все спланировали, но насколько все будет удачно – могли сказать только Вышние. Лорд Кармель выглядел великолепно! Просторные яркие одежды родезийского падишаха вкупе с накладной бородой и полумаской делали его совершенно неузнаваемым! Я, как и планировала, щеголяла в одеянии родезийской танцовщицы. Костюм Фионы был точной копией моего, за исключением двух моментов: все ее подвески были выполнены в виде золотых колокольчиков и бубенчиков, а на груди покачивал жемчужинами золотой парусник.
Мне было трудно утаить от подруги историю появления этого образа и украшения, но я сослалась на всемогущую мадам Клодин, и Фиа поверила. Или захотела поверить.
Теперь ее главной задачей было привлечь внимание Вервиля, что ей блестяще удалось! Я смотрела на свою подругу, вошедшую в зал следом за нами, и буквально не узнавала ее! Каждый ее шаг был настолько манящим, что ее внимания тут же принялись добиваться самые прожженные ловеласы. И костюм не имел к этому большого отношения – ведь мой был почти таким же!
Наконец Фионе удалось заставить Вервиля спуститься в зал, но королевский секретарь тут же наткнулся на меня и лорда Кармеля. Я постаралась как можно равнодушнее повернуться к нему спиной, одновременно строя глазки супругу. Кармель был частично посвящен в наши планы, поэтому, заметив Вервиля, Базилиус закружил меня в танце, не давая ему возможности заговорить.
После танца был еще один, и еще. Порой к нам подходили знакомые, даже посол Родезии высказал сожаление, что я не смогла выдержать принятый на родине четвертого мужа траур. Расстроившись, я совсем было собралась опрокинуть на велеречивого смуглолицего посла поднос с бокалами, но Базилиус был настороже и моментально утащил меня в сад, рассказывая на ухо что-то смешное.
Потом я увидела, как Фиа заманивает Вервиля за портьеру, и успокоилась: в спальне, которую мы уступили на эту ночь, Фионе все было готово. После этого я расслабилась и с удовольствием проводила время с мужем.
Базилиус не любил танцевать, зато замечательно целовался в беседке, скрытой кустами от любопытных глаз, легко перехватывал у высоченных лакеев бокалы с вином и блюдца с закусками, а еще очень ловко прятал меня в углу, завидев очередного желающего пригласить необычную маску на танец.
Когда до полуночи осталась пять минут, Его Величество и Полин вышли на возвышение. Зал понемногу затихал. Я уже знала, что во время боя часов все присутствующие снимут маски, а самые умелые или богатые – еще и иллюзии, так что многих ожидают сюрпризы. Но самый большой сюрприз всем преподнес король – на глазах у всех он объявил Полин королевой и надел на нее корону!
Я растерялась, а Базилиус громко зааплодировал, потом повернулся ко мне и в нарастающем шуме толпы прокричал:
– В ночь поднесения даров можно заключать браки без благословения жрецов! Считается, что Вышние сами сходят благословить своих детей!
– Ты хочешь сказать, что Полин вот прямо здесь и сейчас стала женой и королевой? – уточнила я, глядя на стоящую столбом наставницу.
– Да! – подтвердил Базилиус и потянул меня к выходу. – Пойдем, сейчас будут снимать маски…
Выйти из зала мы не успели – раздался звон дворцовых часов, и Его Величество снял с Полин маску. Вокруг все тоже снимали маски, кое-где раздавались удивленные возгласы, но в целом эта церемония утонула в бездне недоумения, которое изливали придворные на новую королеву.