– Надо было воровать меньше. – Голос Конрада дышал презрением. – Туда ему и дорога!
– Но ваша судьба вас волнует, верно?
Ивар подался вперед, чуть ли не перегнулся через сосновый стол, отделявший его от арестованного. Конрад промолчал, но он давно научился разделять равнодушное молчание от заинтересованного и продолжил:
– Тут не все так определенно. Не скрою, король ратует за показательный процесс, но достаточно одного моего слова, и яд в кофе превратится в обычное рвотное. Так, мелкая месть более удачливому магу.
Конрад недоуменно покосился на Матиаса, но тот понимал не больше его. Он во все глаза уставился на друга. Что Ивар творит?! Матиас отчаянно пытался привлечь его внимание, но тот упорно смотрел исключительно на Конрада. Пришлось пнуть его ногой.
– Потом! – раздраженно буркнул Ивар.
Для достижения цели приходится чем-то жертвовать. Безусловно, Ивар никогда не простит поступка Конрада, но в изменившихся обстоятельствах важнее уничтожить Безликого, обезопасить Августу.
– Знаю, вас уже допросили по делу ордена Треугольника. Меня волнуют детали, некоторые важные детали. Если вы удовлетворите мое любопытство, то все возможно.
Ивар сделал короткую паузу и убедился, что полностью овладел вниманием собравшихся.
– Ведьмы – существа лживые и коварные. Вы действительно хотели убить меня, но получили вместо яда суррогат из рвотного камня. Казнить за мелкую пакость точно не станут, даже, как вы хотели, позволят преподавать.
Ну вот, наживка готова, осталось только верно сформулировать те самые вопросы. Ивар и сам толком не знал, что хотел услышать. Сегодняшнее убийство не шло из головы. Только сейчас, разложив все по полочкам, Ивар осознал, что упустил из виду. Безликий ушел вместе со всеми, в толпе студентов и преподавателей. Его видели и знали, не считали чужаком. Как же Ивар опростоволосился, не придав значения этой детали! То, что Безликий являлся членам ордена в одном облике, вовсе не означало, что большую часть времени он не проводил в другом, возможно, истинном, полученном при рождении.
Вспомнилось неприятное ощущение в первый день в университете. Некто в зале желал ему зла. После сработал медальон, и тишина.
– Это не преподаватель, – отвечая на собственные мысли, пробормотал Ивар. – Я хотя бы по разу общался с каждым, почувствовал бы.
– Конрад, – встрепенулся он, наконец осознав, что должен спросить, – почему вам назначили встречу в библиотеке? Не у ограды, не в городе – именно там.
– Понятия не имею, – пожал плечами бывший проректор.
– Хорошо, – не унимался Ивар, – где вы встречались прежде? Где проходили собрания ордена?
Он чувствовал, что близок к разгадке. Тьма внутри него воспрянула. Она ликовала, предвкушая скорое пиршество.
– В какой-нибудь пустующей аудитории, книгохранилище.
Конрад все еще не понимал, куда клонил Ивар, зато Матиас догадался и, вызвав фамильяра, уже что-то быстро нашептывал ему на ухо.
– Том самом, где хранились пергаменты? К примеру, труды о ретанах, древней, запретной магии.
– Да, в той секции много подобных книг.
Дальнейшие расспросы потеряли смысл. Картинка сложилась. Ивар не пользовался библиотекой, поэтому медальон молчал. Вроде все гладко, только куда деть «скажи своим, чтобы не высовывались»? Медальон тогда не нагрелся, выходит, говорил не Безликий.
– С библиотекарем и его помощниками мы плотно пообщаемся, – пообещал Матиас. – Я уже распорядился. Или ты опять недоволен, – прищурился он, – хотел все сделать сам?
Конрад внимательно прислушивался, и Ивар отложил ответ, кивком головы указал на него. Спохватившись, Матиас велел увести узника. Дождавшись, пока за Конрадом закроется дверь, он поделился своими соображениями:
– Я бы ставил на помощника. Библиотекарь – слишком явно. Скорее студент, подрабатывающий в свободное от учебы время.
– И не так давно дравшийся на дуэли, – задумчиво постукивая пальцами по столешнице, добавил Ивар.
– Почему? – не уловил связи Матиас.
– Потому что он мертв, и Безликий занял его место. Подобные твари хитры, меняют облик как перчатки. Ничего, мы все выясним. Есть у меня знакомый бретер, чрезвычайно досаждавший Августе. Ему очень нужны деньги, пусть покрутится. Меня интересуют поединки, закончившиеся тяжелыми ранениями. Такие, где человека несколько месяцев никто не видел. Уверен, отыщется всего один, студент моего университета.
Глава 26
Августа поняла, что Ивар дома, до того, как отворилась дверь гостиной. Погода резко переменилась, небо заволокли плотные сизые тучи. Поднялся ветер. С каждой минутой он становился все сильнее, пришлось встать и скорее закрыть оконную створку, пока очередной порыв не разметал по комнате нитки.
Она сто лет не вышивала: не до того, а тут вдруг наткнулась на корзину для рукоделия. Там, среди лент, бусин и мотков пряжи отыскался незаконченный портрет Ивара. Умелая рука пером нанесла на ткань будущий рисунок, оставалось только доделать. Не так много – нос, подбородок, губы.
Августа старалась не думать о том, кому прежде принадлежала корзинка. Как и о том, почему она взяла ее, не поставила на место. Наверное, дело в глазах. Кто бы ни начал вышивку, он вложил в нее частицу магии. Глаза казались живыми. Для них мастерица подобрала драгоценные камни, отчего матовый агатовый зрачок затягивал в неведомые глубины Тьмы, а сапфирная радужка переливалась в лучах солнца. Августа любовалась ими и вспоминала образ живого Ивара.
Странное, прежде неведомое чувство – ей нравилась забота, что кто-то тревожился о ней. Пусть в малом, ничего не объясняя.
Стоило бы обложиться образцами лент, послать за местными флористами – что те предложат, а Августа вышивала.
– У вас всегда так? – не оборачиваясь, спросила она, заслышав стук двери за спиной.
Рука с иголкой замерла у верхней галочки будущих губ. Августе вдруг стало стыдно. Если он подойдет, увидит… Она потянулась к зажиму пялец, чтобы скорее снять, спрятать компрометирующую вышивку, но не успела. Ладонь Ивара легла поверх ее руки, останавливая.
– Хм…
Он со смесью недоумения и задумчивости разглядывал свой портрет. Лицо его на миг потемнело, но вскоре обрело прежнее отстраненное, бесстрастное выражение.
«Его жена!» – яркой вспышкой пронеслось в голове Августы. Стыд лишь усилился. Она знала, но зачем-то вздумала соревноваться с мертвой, вскрыла гнойную рану.
– Не знал, что вы любите рукодельничать!
Ивар опустился на двухместный диванчик и закинул ногу на ногу.
Ветер за окном чуть стих, но тучи никуда не делись.
– Не люблю, – призналась Августа и воткнула иголку в подушечку. – Глупое сиюминутное желание!
Повернувшись спиной к пяльцам на треножнике, она пристально вгляделась в лицо Ивара. Все в нем выдавало едва сдерживаемый гнев. Но теперь Августа научилась различать, сердился он вовсе не на нее.
– Вы не ответили на мой вопрос, сир. Даже на два, учитывая наш поспешный отъезд.
Ивар промолчал. Он тоже смотрел на нее.
– Тяжело что-то скрыть, когда погода отражает ваши мысли, – слабо улыбнулась Августа и отважилась приблизиться, остановилась подле жениха. – Поделитесь со мной, вам станет легче.
И вновь никакого ответа.
Августа укоризненно покачала головой и опустилась на диван. Их тела практически соприкасались.
– Вы так настойчивы! – укоризненно усмехнулся Ивар и на мгновение, сменив позу, коснулся ее руки. – Не желаете оставаться только красивой куклой?
– Не желаю, – согласно кивнула Августа.
Щекам вдруг стало жарко. «Надо же, я еще умею смущаться!» – отстраненно, словно о третьем лице, подумала она.
– Да, – продолжая пристально наблюдать за ней и одновременно поглаживать пальчики, подтвердил Ивар, – в здешних краях все подчинено моей магии.
– Так разгоните тучи и верните солнце. – Августа порывисто поднялась и отошла к окну, уперлась ладонями в каменный подоконник. – Или вам по душе затянувшееся ненастье? Природа мудра, – голос ее крепчал, обретал легкие гневные нотки, – после зимы неизменно следует весна, а вы отчаянно не желаете ее впустить.
– Как и вы, госпожа, – послышалось за ее спиной.
Августа вздрогнула. Она не ожидала, что он так быстро и бесшумно подойдет.
По шее пробежали мурашки.
Ивар смотрел на мочку ее уха.
Августа сделала тихий глубокий вздох и обернулась, чтобы встретиться с магнетическими глазами жениха. Понять бы еще, что они скрывали!
– Вы не правы, сир, – покачала головой она и коснулась-таки уха, заправила за него прядь волос. – Моя зима миновала, я готова встретить солнце, только его время еще не пришло.
– Вы знаете, с кем помолвлены, и надеетесь? – искренне удивился Ивар.
– Люди глупы и всегда верят в лучшее, – тепло улыбнулась Августа и, чуть помедлив, спросила: – Не составите мне компанию? Мне хотелось бы прогуляться по окрестностям.
Сначала Ивар собирался отказаться. Что за блажь! Пусть возьмет слугу и катается хоть до посинения! А потом… он раздумал. Ивару хотелось передышки, хотя бы на час забыть о Безликом, ордене, если такое вообще возможно.
– Вам угрожает опасность.
Он не собирался говорить ей. Да что там, Ивар думал только взглянуть на Августу, убедиться, что она цела, дать распоряжения дворецкому и вернуться в университет. Вместо этого он зачем-то крепко сжал ее руку. Глупо! Как и то, что ему хотелось пальцем разгладить ее нахмурившиеся брови, убрать крохотную морщинку на лбу. Ивар разжал пальцы и отступил на шаг. Так лучше. Теперь они не походили на влюбленных. Сравнение вызвало приступ молчаливого хохота. Ивар беспокоился о своей собственности, и только, ведь он купил Августу. Через пару месяцев она умрет, не стоит привязываться. К тому времени Ивар получит заветный портфель министра и отбудет в далекую страну защищать интересы Должера. Там никто не станет пугать его именем дочерей, он быстро утешится в объятиях хорошенькой любовницы, даже не вспомнит имен былых жен и невест.