– Вас обсчитать или дадите сами?
В парикмахерской. Женщина: «Ой, он замечательный жених. Есть ли у него дети? Почти нет. Один сидит, другой уехал в Израиль».
«Не забуду выключить телевизор!»
Посёлок имени таблицы Менделеева.
Колхоз «Извилистый путь».
Оленеводческий совхоз «Красный марал».
«У меня замечательная комната – все четыре стены на юг».
Я стоял у Черёмушкинского рынка. Подошёл мальчик и закричал:
– Ой, дядя, я вас знаю! Как ваша фамилия?
– Вспоминай сам.
– Ой, откуда я вас знаю?
– Вспоминай. Вспоминай!
– Вспомнил! Вы у нас на рынке картошкой торговали.
В гостинице подошли два парня, один спросил:
– Вы, случайно, не Измайлов?
– Да, Измайлов.
– Ну вот, я тебе говорил, а ты – Андрей Дементьев, Андрей Дементьев!
«Пришлите водки, народ протрезвел, спрашивает: где царь?»
В мясном магазине на ценнике: «Мясо птицы кур».
Сидел на минском шоссе в машине, ждал друга. Подошли ко мне два негра, и один попросил: «Землячок, отвези в Черёмушки».
Что это: хвост длинный, глаза горят, а яйца маленькие и грязные?
Ответ: очередь за яйцами по 90 копеек.
– Доктор, у меня нет детей, у нас это наследственное. У деда не было детей и у отца не было детей.
– А вы откуда?
– Я – из Минска.
«Каждая гадость найдёт свою пакость».
– Почему кошка любит валерьянку?
– Потому что у неё на водку денег нет.
– Почему дятел всё время стучит по дереву?
– Чтобы не сглазить.
«Животный МУР столицы».
Мы пришли с Е. Петросяном в ГАИ. Майор вызвал лейтенанта и сказал, указывая на меня: «Прими экзамен, только чтобы объективно, понял?»
Я выступал. За кулисами спросил администратора:
– Кто в зале? Интеллигенция?
– Нет, нет, что вы! Одни врачи.
У нас при социализме трактор был по трём программам:
По первой – в кино, по второй – в театре, по учебной – в разрезе.
Муж: «А жена всё щебечет, щебечет, гадина».
Не будем унывать, друзья,
Собравшись в дальнюю дорогу.
Нам унывать никак нельзя —
Унынье неугодно Богу.
Доктор щупает пульс: «То ли умер, то ли часы остановились».
– У вас рыба свежая?
– Живая.
– У меня дома жена тоже живая, я вас спрашиваю: у вас рыба свежая?
– Do you speak English?
– Канешна хачу!
Музыка. В паузе, из оркестровой ямы: «А я готовлю это с луком».
Парень идёт свататься. Ему говорят: «Ты должен задать там три вопроса. Первый – о ней, чтобы показать, что ты ею интересуешься. Второй – о семье, чтобы показать, что ты серьёзный. И третий – философский, чтобы показать, что ты умный».
Он пришёл и спросил у невесты:
– Баранину любишь?
– Нет.
– А твой брат?
– У меня нет брата.
– А если бы он был, любил бы он баранину?
Рассказывают, что Евгений Матвеев перед тем, как играть Брежнева, спросил у помощника генсека:
– Какие у Леонида Ильича отрицательные черты?
Тот ответил:
– Ну, разве что любит рассказывать одним и тем же людям одни и те же истории.
Говорят, что, впервые попав за границу, Аросева стояла у витрины мебельного магазина, шевелила губами, а потом сказала вслух: «Ну и, пожалуй, ещё вон тот шкаф».
Китайцы после войны жили во вгиковском общежитии. Один китаец, деливший комнату с грузином, говорил: «Заходи, дарагой, гамарджоба».
В Англии наши артисты нашли в Гайд-парке сумочку и отдали её полицейскому. Тот сказал: «Зачем вы это взяли? Кто-то теперь будет это искать».
Гид, рассказывая о казни, показала на шею и сказала: «Ему отрубили это».
Там же, в Англии, в 1988 году, когда мы ездили в автобусе с нашей группой, один из туристов достал фотографию внучки, поднял над собой и сказал: «Пусть она тоже смотрит на Англию!»
По радио в 50-х годах передали: «Из тёмного леса вылезла тёмная, страшная, старая Гага-еба».
Если у них всё так плохо, а у нас всё так хорошо, то почему же у них всё так хорошо, а у нас всё так плохо?
Чем больше имеешь – тем хуже живёшь!
По знакомству ещё хуже, чем без знакомств. А без знакомств вообще никак нельзя.
Шпана подходит во дворе к владельцу машины: «Дядя, или плати сто рублей, или мы тебе на машине нацарапаем „Слава КПСС!”»
В город привезли и поставили памятник Ленину. По дороге отбили голову. Прислали с завода другую, и теперь одна кепка у Ленина в руке, а другая – на голове.
Я ему привёз лекарство из Ташкента. Позвонил, хотел отдать. Он сказал, что пришлёт шофёра. Я объяснил: такая-то улица, дом такой-то, подъезд около булочной, пятый этаж, 206-я квартира. Через час, когда я уже забыл о лекарстве, раздаётся звонок в дверь.
Парень спросил:
– Около Булачный здесь живёт?
– Кто-кто?
– Около Булачный.
Я задумался и сообразил:
– Может быть, около булочной?
Он посмотрел в записку и спросил:
– Точно, а около булочной здесь живёт?
Один японец сказал мне: «Если бы вы нам отдали Курилы, мы бы вам построили коммунизм».
Один ребёнок логично спросил: «Как же Иван-царевич может жить с лягушкой? Ведь он же её раздавит».
Гафт только поступил в «Современник» и не знал, что на гастролях с Валентином Никулиным никого не селят. А его, Гафта, поселили. Валентин Иосифович ложился спать в 22.00, причём трезвый. Никулин приходит в три ночи пьяный и начинает буянить. На третью ночь, когда Никулин пришёл снова в три, во тьме Гафт строго сказал:
– Не включай свет и ложись.
Тот ответил:
– Яволь.
И начал греметь.
Гафт психанул, вскочил, уложил Никулина на постель и закрыл ещё сверху подушкой. Утром Гафт просыпается, а на соседней кровати лежит совершенно незнакомый пьяный немец.
На гастролях в провинции, в деревне, есть было нечего. Игорь постучал в первую попавшуюся избу. Вышел мужик в рванье, валенках, ушанке и с сигаретой в зубах.
– Отец, – сказал Игорь, – на тебе три рубля, дай молока и хлеба.
«Отец» сказал:
– Хлеба сегодня не завезли, а молоко самим нужно для детишек.
Игорь говорит:
– Хозяин, мы сюда на гастроли приехали, есть нечего, помоги, хозяин.
«Хозяин» сплюнул, матюгнулся и сказал:
– Я те не хозяин, а хозяйка.
В Колонном зале я часто на концертах встречал балалаечника, который так интересно в оркестре играл на балалайке, что я всё время ходил смотреть на него. Он подпрыгивал, приседал, поднимал и опускал балалайку, при этом играл виртуозно.
Приехав с гастролей в Америке, я ему сказал при встрече, что вспоминал его даже в Америке.
Балалаечник сказал: «Спасибо, хорошо, что я хоть таким образом побывал в Америке».
В 70-х годах в университетском общежитии свирепствовал оперативный отряд. Ночами они проверяли, нет ли посторонних в комнатах. У одной девицы парень остался на ночь, и тут нагрянул оперативный отряд. Парень вылез в окно и спрятался на карнизе 12-го этажа, со всеми шмотками стоит в темноте. Оперативники никого не нашли, уже хотели уходить, как начальник увидел под кроватью мужские плавки, сказал второкурснику:
– А ну, выгляни в окно, посмотри.
Второкурсник выглянул и увидел своего дружка. Тот ему успел сказать:
– Молчи!
Второкурсник слез с подоконника и сказал:
– Никого нет.
Девица с криком:
– Как никого? – кинулась к окну.
Тот же друг Воловича рассказывал, что его послали на практику куда-то в тайгу под Братск. Он был там уже четвёртый месяц, изнывал от скуки и однажды пошёл на танцы. Танцы были среди таёжных кедров.
Заиграла музыка, и девица огромных размеров пригласила его танцевать. Вдавила его в себя и спросила:
– Ты кто?
Он ответил:
– Студент.
– А я – сукорезка. – То есть, когда валят лес, она отрезает сучки.
Он кивнул.
– Откуда? – спросила она.
– Из Москвы.
– Я тутошняя.
– Тебе сколько?
– Двадцать два.
– А мне – двадцать.
Тут он осмелел и спросил:
– Не дашь?
– Дам.
И они пошли в тайгу.
Начало 90-х. Из Бухары три женщины не первой молодости поехали на отдых в Турцию. Там познакомились с мужиками, которые предложили им поехать к ним домой, пообещав за это видеомагнитофоны. Всю оргию мужчины сняли на плёнку. И подарили одной из женщин, сказав, что это народные турецкие танцы. Женщина, приехав домой, собрала всю родню на просмотр турецких народных танцев. Родня расселась, включили, стали смотреть. В результате – муж ранил жену. Жена пыталась покончить с собой. Две другие – ударились в бега.