Он как-то, видя, что я ухаживаю за разными девушками, сказал мне:
– Я надеюсь, вы уже поняли, что самые лучшие женщины – это некрасивые.
Когда А.Э. Бронштейну было уже семьдесят пять, я спросил его, что ему в его возрасте интересно.
– Раньше мне были интересны женщины и книги. Теперь только книги. Поверьте, в жизни нет ничего интереснее.
Через год он женился. Позвонил мне и сказал:
– Вы не хотите купить у меня кое-что из книг?
Когда-то Савелий Крамаров снялся в каком-то фильме с обезьянами.
Хайт, посмотрев фильм, сказал Крамарову: «Савелий, а они тебя переигрывают».
Году в 1975-м Хайт с Токаревой спорили о популярности. Токарева, естественно, считала, что она после «Джентльменов удачи» очень популярная, а «Ну, погоди!» – это ерунда.
Хайт сказал: «Давай выйдем на улицу и у десятерых первых попавшихся людей спросим, знают ли они, что такое „Ну, погоди!”».
Вышли и спросили, десять из десяти знали. А ведь тогда выпуски «Ну, погоди!» только появились.
Галя Малышева, подруга моя ещё со студенческих лет, рассказывала.
В 80-х годах она работала преподавателем в Институте управления. Принимала экзамены, и к ней всё время лезли со взятками и дарами.
Однажды я позвонил ей и голосом кавказца сказал:
– Гальша Ивановна, это Тенгиз из Сухуми. Вот, приехал, хурму-мурму привёз, вина каныстру, спасибо, что вы тройку поставили моему племяннику, давайте я завезу вам мешок фруктов, хурма-мурма, персики-шмерсики.
Галя закричала:
– Что вы, что вы, я поставила тройку, потому что ваш племянник ответил на тройку, я ничего не возьму.
Я своим голосом говорю:
– Гальк, бери, чего отказываешься.
Она по инерции продолжает:
– Как это – возьми? Это же взятка. Я советский преподаватель, я не позволю.
Я говорю:
– Ну и дура ты, он назад всё увезёт, останешься без хурмы.
– Кто это? – кричит Галя.
– Да я, я это, Лион.
Долгая пауза.
– Тьфу ты, а у меня действительно один кавказец тройку получил недавно.
И самое интересное, что через некоторое время позвонил тот самый кавказец и начал говорить с сильным акцентом:
– Гальша Ивановна…
Малышева сказала:
– Лион, это уже не смешно.
В деревне Кстинино мы, сидя во дворе, наблюдали картину. Петух ходил во главе своей маленькой куриной семьи. Одна курица, толстая и кокетливая, явно была его фавориткой. Он находил зерно и отдавал ей.
Покорив свою возлюбленную, он вдруг воспылал к ней нежными чувствами и попытался овладеть ею. Курица почему-то воспротивилась и отказала. Петух, обиженный отказом, залетел в курятник, и через полминуты оттуда вылетела с криком взъерошенная курица. За ней летел наш герой, он настиг её посреди двора и на глазах у всех бурно поимел её. После чего гордо прошёлся мимо отказавшей ему фаворитки, взлетел на забор, сел на сапог и победно прокукарекал.
Мы все, кто наблюдал эту сцену, зааплодировали.
Уже шла вовсю перестройка, был, наверное, год 1987-й. Не то закрытие сезона, не то открытие сезона в ЦДЛ. В комнате за стеной готовились выйти к публике Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина, директор ЦДЛ Владимир Носков, кто-то ещё, ну, и я тоже был приглашён для выступления. В комнату через трансляцию доносились звуки зала. Вот-вот должен был начаться концерт.
Вдруг слышим – в зале воцарилась мёртвая тишина. Мы поняли: что-то случилось. С Носковым побежали на сцену. Полный зал народу, а на сцене стоит совершенно голый молодой человек.
Зал в оцепенении. Я остановился за кулисами, а Носков двинулся дальше, схватил голого, кто-то ещё подбежал, и они вдвоём уволокли его за сцену.
У этого типа что-то ещё было написано на ягодицах, кажется «СП СССР».
Вызвали милицию.
Так этот человек протестовал против того, что его не приняли в Союз писателей.
А нам после этого надо было выходить на сцену. Я посоветовал Роберту Ивановичу, как пошутить.
Он вышел на сцену и сказал:
– Извините, что я в одежде.
Зал рухнул, раздались аплодисменты. Дальше всё прошло нормально.
Рассказывал Владимир Николаевич Лаптев, глава администрации Ногинска. Отдыхали ещё в советское время в Болгарии.
Пили коньяк «Солнечный берег» по 3 лева 50 стотинок. Кто-то сказал, что, если поехать в какой-то магазин, там этот коньяк по 3 лева 10 стотинок.
Наутро поехали. Ехали на двух автобусах, заблудились, где-то к полудню доехали. Действительно купили семь бутылок по 3 лева 10 стотинок.
На радостях одну бутылку распили. Пока искали место, пока распивали, последний автобус ушёл. Поехали на такси. Когда вернулись, подсчитали, коньяк оказался не по 3.50, а по 4.50. Поскольку было шесть бутылок, позвали соседей и в этот же вечер выпили все шесть бутылок.
На другое утро пошли покупать коньяк по 3 лева 50 стотинок.
Сидел как-то Юз Алешковский в ресторане Дома литераторов, обедал и матерился. В зал вошёл Борис Савельевич Ласкин, услышал, как Юз матерился, и громко и вальяжно стал произносить:
– Сидишь дома, работаешь, устанешь, приходишь в ЦДЛ, а тут сидит Алешковский и матерится.
Поддатый уже Алешковский тут же ответил:
– Фули ты такого сделал, что так устал?
Б.С. Ласкин рассказывал про актёрские оговорки.
Артист должен был сказать: «Ваш муж», а сказал: «Ваш мух».
На что актриса ответила: «Мох мух?»
Однажды Б.С. Ласкин выступал на военном корабле. Полный зал матросов. Ласкин читает – в зале ни звука, ни смешка, ни аплодисментов.
В конце – громовые аплодисменты, слова благодарности.
Ласкин у капитана спрашивает: «Но как же так, они же не смеялись?!»
Оказывается, перед самым концертом боцман сказал матросам: «И чтобы сидели тихо. Кто пикнет – убью!»
Году в 1980-м с Л. Лещенко я был на гастролях в Сочи. На пляже «Жемчужины» мой старый знакомый диктор Владимир У хин сказал мне:
– С тобой хочет познакомиться Юрий Николаев, ему тексты нужны для выступлений.
Юрий Николаев к тому времени уже был известный телеведущий «Утренней почты», а меня показывали всего один раз в «Вокруг смеха».
Володя подвёл ко мне Юру Николаева. Мы пожали друг другу руки. Я сказал:
– Мне ваше лицо очень знакомо. Где-то я вас видел?
Николаев сказал:
– Наверное, по телевидению.
Я сказал:
– А, вы тоже снимаетесь на телевидении?
Народ вокруг покатился со смеху.
В 1993 году попали мы с женой моей Леной в круиз на теплоход «Грузия». Там же, в группе артистов, были Игорь Угольников, Николай Фоменко и ансамбль «Секрет».
Основного исполнителя «Секрета» Макса Леонидова уже в «Секрете» не было. И сам «Секрет» былую свою славу потерял. Однако уже существовала программа «Оба-на!», где участвовал и Н. Фоменко, но все лавры этой программы забирал себе её руководитель И. Угольников. Я впервые на «Грузии» увидел Фоменко и просто умирал от него со смеху.
Так, однажды на танцах все раздухарились и стали танцевать «летку-енку». Фоменко взял костыль и стал танцевать против всех: или догоняя прыгающую очередь, или отставая так по кругу, что становился в ней первым. Он, конечно, был любимцем всего теплохода. За ним ходил какой-то крутой бизнесмен, просто чтобы пообщаться. Однажды бизнесмен был не в духе. Фоменко, увидев его, сказал:
– У тебя что, понос?
– Почему? – удивился бизнесмен.
– Потому что физиономия кислая.
Все вокруг покатывались от смеха.
А история с «Секретом» получилась вот какая. Был на корабле человек по фамилии Тыркин. Ехал он с женой и тремя детьми. Гулял по-чёрному и поил весь «Секрет».
Накануне рыбаки уговорили капитана остановиться в океане и половить акул, здесь они водились. Наточили якорь и заготовили мясо. И вот сегодня Тыркин поддавал с «Секретом», и секретовцы вдруг ни с того ни с сего говорят:
– А слабо спрыгнуть с этой палубы в море?
Палуба была на высоте двух– или трёхэтажного дома.
– Как это «слабо»? – сказал Тыркин. – Пошли.
Они ещё выпили и пошли к борту.
– Раз, два, три! – скомандовал кто-то.
Тыркин прыгнул, а секретовцы остались на палубе и стали снимать на плёнку происходящее. Я потом эту плёнку видел. Тыркин упал за борт. Дали команду: «Человек за бортом!» Застопорили двигатель, но корабль большой, у него тормозной путь метров сто.
Тыркину бросили канат. Он ухватился. Затем его ловили сеткой. Слава богу, его не затянуло под днище. Наконец его, с ссадинами на ногах, вытащили. Он был пьян вдупель. И пошёл ругаться к капитану за то, что его долго не вытаскивали. Естественно, никакой ловли акул уже не состоялось.
Вот так пошутили секретовцы. Помню, Коля мне тогда сказал, на «Грузии»:
– Мы сейчас новый диск готовим. Слава будет у нас всероссийская, как у Газманова.
Насчёт «Секрета» он ошибся, насчёт себя – попал в десятку.
Г. Хазанов рассказывал на вечере памяти Александра Иванова.
В детстве Хазанова они с Ивановым жили недалеко друг от друга. Иванов у станции метро «Октябрьская», а Хазанов возле Морозовской больницы у метро «Добрынинская».
Юный Хазанов ходил к «Октябрьской», там в каком-то магазине продавали соки. Сок был в стеклянных конусообразных сосудах, и для того, чтобы солить томатный сок, стояла солонка.
Солонка Хазанову так нравилась, что Хазанов очень хотел стащить её, что, в конце концов, и сделал.
И когда через несколько лет Хазанов, уже закончив цирковое училище, познакомился с Ивановым, Саша сказал: «А-а-а, тот юноша со шнобелем, который стащил солонку на „Октябрьской”».