Да, еще одну заметку на будущее — выяснить, почему мощность двигателей измеряется в лошадях.
Линкор… Чудовище из стали, вооруженное до зубов, одним своим видом вызывающее трепет и даже страх. Лисы из состава его экипажа совершенно спокойно ходят мимо его орудий, а мне даже стоять рядом с этим монстром откровенно боязно. Честно — встретил бы его, будучи биджу, тоже бы струхнул, наверное. Вы только вдумайтесь: главным калибром у этого корабля являлись девять 440-мм орудий! Да я до этого ничего крупнее нашей дивизионной артиллерии не видел! И это — не считая сразу шести установок с тактическими управляемыми ракетами, кучи дополнительных орудий, которые остались еще с ками знает каких времен, и даже пары установок для запуска глубинных бомб!
И все плавание я проведу именно на этом чудовище, а не на транспортном корабле. Невероятно, просто невероятно.
Рядом с линкором, словно лисята рядом с матерым лисом, стояли на приколе четыре крейсера. Эти были вооружены кучей ракетных установок, и впервые за последние две сотни лет их всех зарядили. Обычно крейсера плавают с половиной, а то и четвертью боекомплекта.
Да, эти корабли очень старые, можно даже сказать древние. Я поспрашивал матросов, и по их словам, корабли эти перестраивались чаще, чем я хвост свой расчесываю. Одна из них, Джея, лисица с очень странным розоватым окрасом, даже экскурсию обещала. К чему бы это? Нова почему-то совсем не по-волчьи ржала, подозрительно все это, на самом деле.
Отдельно стоит упомянуть беготню с моей экипировкой. Несмотря на все мои увещевания, что толку от брони не будет, меня все же загнали в цех к Гордону. Тот только руками развел, по его словам, из-за моих хвостов я все равно буду бегать с огромной дырой на заднице. Плюс, я был категорически против тяжелой штурмовой брони — я в ней себя как в танке чувствовал, неудобно и громоздко. Итогом трехчасовых споров стал экзоскелет с кирасой, а так же защитными элементами на плечах, руках и ногах.
Этот легкий экзоскелет выковыряли со склада, он остался в единственном экземпляре. В отличие от штурмового он и правда был намного легче и компактнее, практически не стеснял движений, да еще и давал неплохую прибавку к физической силе и скорости. В качестве вооружения я получил хорошо зарекомендовавшую себя тяжелую штурмовую винтовку ТА1 «Кувалда». Пожалуй, это была единственная штурмовая винтовка, которая не подходила под описание «квадратно, практично, просто». Подобно штурмовой броне эти винтовки — короткоствольные, кстати, отчего совершенно бесполезные на дальних дистанциях — остались еще с тех времен, когда и лисов было больше, и война была страшнее. Дополнительно я взял старый добрый револьвер Р17 «Таран», привычный меч и набор гранат на все случаи жизни.
С хвостами пришлось поступить грубо — я обмотал их бинтами, крест-накрест, примотав друг к другу. Получился один толстый хвост, теперь шевелить ими сложно, но зато можно их обмотать слоем арамида. От пули не спасет, да и от шального осколка вряд ли, но так спокойнее.
— Все, — я мягко, но уверенно оттолкнул от себя винтовку Новы, которая была на сорок сантиметров выше меня. Волчица прижала уши и отвернулась.
Да, я понимаю, что она обиделась, наверное, впервые за все то время, что мы связаны. Но я чисто физически не мог взять ее оружие, а ничего больше у нее не было. Или было? Нова сняла с шеи цепочку с жетоном и, не поворачивая ко мне головы, протянула ее мне. Я надел ее и спрятал под кирасу, после чего вытянул вперед сжатый кулак. Вздохнув, волчица посмотрела на меня, прижимая уши, и легонько стукнула по нему своим.
— Следи за сестрами.
— Следи за хвостами, Курама. И возвращайся.
— Вернусь.
Я несколько секунд переступал с ноги на ногу, после чего развернулся и пошел вверх по трапу. Чтобы не думать о своих друзьях, я попытался представить, скольких усилий потребовалось, чтобы столь ювелирно пришвартовать линкор, но не смог. В голову все равно лез образ Алики, что протягивала мне свой личный нож в ножнах. На его лезвии был выгравирован ее знак — солнце в круге, а на рукоятке было вырезано ее имя. Нож я спрятал под кирасу, сбоку, рукояткой вниз. В случае чего я смогу быстро его выхватить, благо застежки не было — нож держался за счет силы трения.
А еще я так и не попрощался с Ли… не смог к нему прийти, хотя и хотел. Не смог отвлечь его от семьи, ведь он так и не узнал об экспедиции. Ведь если узнает — сразу запишется в добровольцы, а отказывать ему никто не будет. Нет, я могу надавить и потребовать оставить его на берегу, но что мешает сделать все это тайно?..
— Мастер Курама? — меня встретил лис в фуражке. Я просто кивнул. — Генерал ждет вас в рулевой.
— Ведите.
Одно дело стоять рядом с линкором и восхищаться, и совсем другое — идти по его палубе. Этот корабль поистине огромен — экипаж никак не меньше двух с половиной тысяч лисов. Чем они все занимаются, я даже представить себе не мог. Да, это не танк, в котором все просто, это, черт возьми, линейный корабль. Мы прошли мимо передней — или правильно говорить «носовой»? — орудийной башни. Ее орудия смотрели чуть вверх, и вблизи они буквально давили своими размерами. Да, в такие моменты очень хорошо понимаешь, что чувствовали шиноби, стоя рядом со мной-биджу.
Переплетение коридоров, переборок, и вот мы в рубке. С десяток лисов сидят за пультами, что-то делают, но мое внимание привлек только один из них. Абсолютно белый, с красными глазами, в светло-синем кителе и таких же штанах. В руках он держал фуражку. Что-то многие лисы-моряки носят эти головные уборы, часть формы, что ли?
— Шодай?
— А, Курама? — лис обернулся ко мне — до этого он стоял ко мне боком и всматривался куда-то. — Скоро отправляемся.
— Я помню, — я покосился на часы, висящие на переборке. — Есть поручения?
— Не совсем. Просто хочу напомнить твою задачу.
— Я помню свою задачу, и я выполню ее, хоть она мне и не нравится, — буркнул я, стягивая с головы шлем. — Я не дурак.
— Тем не менее, я все же напомню. Напомнил, — Шодай чуть наклонил голову вперед и в сторону, словно ожидая моей реакции. Я просто промолчал.
Альбинос надел фуражку, поправил ее, одернул китель.
— Пошли, пройдемся.
— А ты не?.. — я обвел рукой рубку.
— В тот день, когда экипаж этого линкора перестанет справляться с работой без моего пинка, я их всех сошлю на берег.
— Исчерпывающий ответ.
Мы шли по палубе. Множество лисов что-то делало, что-то проверяло, но я в этом совершенно ничего не понимал. Не представляю, что делают остальные пара тысяч внутри корабля.
— Я понимаю, что нам не быть друзьями, Курама, — неожиданно произнес Шодай. Я посмотрел на него. — И я не напрашиваюсь. Но у меня стоит задача — вытащить тебя из любого подхвостья, любой ценой. И я бы хотел, чтобы между нами не было недомолвок.
— Я подчиняюсь приказам.
— Приказам подчиняются все. Другое дело — насколько охотно они это делают, — альбинос на секунду замолк. — И насколько быстро.
— Я…
— Позволь рассказать тебе одну поучительную историю, юный мастер, — тон лиса изменился. В нем появились те же интонации, что у меня ассоциировались с Юджаром. В этот момент я всерьез задумался, а сколько же лет Шодаю? — Много лет назад жил лис. Обычный лис-пехотинец, пятьдесят с копейками единиц силы Разума. Даже не середнячок, ниже среднего. Он очень дорожил друзьями, и делал все, чтобы они выжили.
— Во время одной из операций этому лису удалось выяснить крайне важную стратегическую информацию. Повторюсь — крайне важную. От того, получит ли эту информацию штаб, зависело, будут жить или умрут сотни тысяч лисов. К несчастью, связи со штабом не было. Единственной возможностью доставить информацию было со всех ног рвануть к расположению своих частей — где-то полтора часа интенсивного бега. Времени впритык, но хватало. Но перед лисом встала крайне сложная дилемма — его друг был сильно ранен. Его еще можно было дотащить до своих, но это означало потерять время. Конечно, был шанс, что времени было больше, чем полтора часа, но то лишь шанс. Друг был последним выжившим из всех тех, кем тот лис дорожил.
Шодай на несколько секунд замолчал. Я не произнес ни звука.
— Лис понимал, что он может сделать только один выбор. Либо спасти друга, либо доставить информацию до штаба. Это очень сложный выбор, из тех, что никогда нельзя ставить перед подчиненным, но тут его поставила сама жизнь. Лис терял время, пытаясь перевязать друга, надеясь, что если удастся остановить кровь — тот сможет продержаться до подхода мастеров Разума. Но все решили волки. Их отряды начали прорыв этого участка фронта. Естественно, с добиванием выживших. Лис сделал свой выбор. Он взвалил друга на плечи.
На этот раз альбинос замолчал надолго. Мы прошлись вдоль борта корабля, свернули к противоположному. В конце концов я не выдержал.
— Чем все закончилось?
— Тот лис спас своего друга. Донес его до мастеров. Но информация уже устарела — волки совершили свой тактический маневр. Погибло двести пятьдесят тысяч лисов. Безвозвратно.
— Этим лисом был ты?
— Нет, я был другом того лиса, — Шодай посмотрел вдаль. Линкор дернулся — погрузка завершилась и буксировочные корабли начали вытаскивать его в море. — А тем лисом был Юджар. Его передовой штаб уничтожили мощным фланговым ударом, но разведчики все же донесли информацию. Точнее, разведчик — лис умер спустя минуту после того, как дополз до нас. Скажи мне, Курама, — альбинос остановился и посмотрел мне в глаза. — Как бы поступил ты?
Я не знал, что ответить. Лис понял это, наверное, по выражению моей морды, так как развернулся и быстрым шагом направился к рубке. Я пошел следом.
Как бы поступил я? Пожертвовать единственным выжившим другом и спасти сотни тысячи других лисов, или наоборот? Я бы не хотел, чтобы передо мной вставал такой выбор… но такое может случиться. Так как же поступлю я? Юджар спас Шодая. А я бы спас Ликора, зная, что тем самым обрекаю на смерть других лисов? Не поэтому ли старик до сих пор на посту? Ему шесть сотен лет, он мог бы уже давно отказаться от переноса разума — по правилам это возможно после третьего столетия жизни. Но он все еще жив. Как и Шодай. И оба все еще на своих постах.