Выход из зала был один — коридор шириной метров десять, не меньше. Рядом с одной из стен лежала пластиковая пластина. Подняв ее, я понял, что это — план эвакуации, а так же то, что с названием зала очень удачно ткнул хвостом. Карту я решил взять с собой, запихнув ее под рюкзак, чтобы тот придавливал ее к спине. Не знаю, зачем, та самая система, что позволяла обнаружить движение, так же строила и схему помещения, да и шагомер позволял точно проложить маршрут пути. Ну и про хорошую память и способность шлема сфотографировать изображение забывать не стоит.
Сразу за регистрационным залом шел холл с гардеробом, множеством кресел, еще какими-то помещениями. Часть дверей была заперта — специально проверял — но большинство просто валялось на полу. Беглый осмотр показал, что их выбили, что вызвало множество вопросов: зачем было выбивать дверь в туалет? И почему в туалете разбиты все кабинки и половина унитазов?
И так нервирующее эхо в холле стало еще громче — у меня хвосты начинали жить своей жизнью от противного ощущения где-то в груди. До сих пор я ни разу не оставался один, всегда поблизости были другие лисы. В крайнем случае, я мог связаться с ними по рации или силой разума, но не сейчас. Я не хотел отвлекаться, да и просто тревожить друзей, пусть от этого у меня хвосты то поджимались, то встопорщивались.
Холл меня интересовал мало, но я все же обследовал его весь. В гардеробе было много грязной, порванной одежды — судя по размерам, лисьей, чемоданы, пластиковые ящики-сетки. Распотрошив один из чемоданов, я стал счастливым обладателем пары килограмм трухи, в которой угадывалась бумага. В общем, не судьба мне найти бумажные документы… Да и насчет других носителей были сомнения.
Обследовав часть помещений, я направился к главной лестнице, но тут меня ждал неприятный сюрприз — лестница обвалилась. Ни одного пролета не осталось, а подствольный фонарь до дна не доставал. Брошенный вниз камешек так и вовсе пропал с концами. Впору вспомнить о снаряжении для спуска, но там один только крюк — массивная тумба, вбивающая в землю три длинных металлических стержня. А витой трос в диаметре не меньше двух сантиметров — ничто другое пехотную броню не выдерживает. Броня вообще создает обманчивое впечатление легкости — фибромышцы и экзоскелет позволяют бегать со скоростью автомобиля, хотя весит она больше центнера.
На всякий случай я решил проверить лифты. В одном меня встретили обрывки троса, лестница же проржавела настолько, что разрушилась, стоило мне просто наступить на перекладину. Металлическая конструкция некоторое время грохотала, но вскоре снова наступила тишина. В другом лифте мне повезло больше — трос был длинным, от сильного рывка ничего сверху не посыпалось и не затрещало. Повесив ПЛР на шею, я начал осторожный спуск вниз — не хотелось внезапно обнаружить конец троса и полететь лично узнавать глубину шахты.
Первое, что бросилось в глаза — ни одного выхода на этажи. Я спустился метров на двадцать, и пока вокруг были только стены, покрытые какой-то черной коркой. На пробу я поковырял ее кинжалом — она крошилась, осыпалась, и вообще была похожа на землю, только спекшуюся. Ничего не понимаю.
Дна я так и не достиг, хотя спустился метров на триста — трос обрывался. Пришлось подниматься, благо чуть выше был все-таки выход на этаж. Точную глубину, на которую я спустился, вычислить было можно — как я уже говорил, комплекс датчиков создавал карту перемещений — но вот точность хромала, плюс-минус десять метров. В принципе, эта информация мне и не нужна была по сути, но держать в уме стоило. Спущусь еще на десять километров, случайно…
Коридор, в который я вышел, был длинным, высоким и широким. По обе стороны валялись выбитые двери, на полу — слой все той же черной корки, разве что эта в свете фонаря странно поблескивала. Под ботинками корка вполне ожидаемо похрустывала, но вот ассоциации были крайне неприятными: точно так же хрустели кости, которые я иногда грыз.
Прижав «Хотстрайк» прикладом к плечу, я медленно пошел вперед, по пути заглядывая в каждое помещение. Это были комнаты, похожие на офисы, в некоторых валялись обломки мебели, вроде столов и шкафов. И повсюду эта странная корка, в некоторых местах она даже на стены и потолок заползала. Ничего интересного я так и не обнаружил.
Коридор заканчивался массивной дверью, скорее даже гермозатвором, который совершенно не сочетался с увиденным ранее. Офисы, офисы, и тут такая массивная дверь, которую ожидаешь увидеть где-нибудь в бункере. Нахмурившись, я провел ладонью по шероховатому металлу, повесил ружье на шею и вцепился в ворот ручной разгерметизации затвора. С натужным скрипом он прокрутился, еще раз, заскрежетали запоры. В какой-то момент раздался щелчок и ворот застыл. Я потянул за скобы, раскрывая затвор, и тут же отскочил, матерясь.
Мне под ноги упал скелет. Лисий, стоит заметить, скелет. Судя по всему, умерший опирался спиной о затвор. Встав на колено, я двумя руками осторожно поднял череп, тщательно его осмотрел. Кости были чуть желтоватыми, что в принципе невозможно в условиях отсутствия солнечного света — без солнца нечему сушить кости, и те должны быть грязного коричневатого цвета. Да и неестественная чистота костей… что могло их так отполировать?
Кости я сложил у стены аккуратной горкой — времени много не заняло, а какое-никакое, да внимание умершему. Несколько секунд постояв рядом с ними, я пошел дальше, внимательно смотря по сторонам и под ноги.
Это все так же был коридор, но уже короткий — следом он поворачивал налево, где через несколько метров валялись опять же выбитые двери. За дверным проемом еще три коридора, собственно, вперед, налево и направо. На стене справа что-то поблескивало, а после избавления от вездесущей черной корки я стал обладателем нормальной такой пластиковой карты. Цвета частично выцвели, но карта была все еще хорошо читаема.
Коридор прямо вел в некие лаборатории и зал совещаний, коридор налево — в генераторную зону, а направо — в серверную. Офисы сзади оказались зоной не-лабораторных исследований. Не знаю, что это такое, наверное, там разной мелкой работой занимались, вроде документов или обработки данных.
В первую очередь я решил проверить серверную — если и искать какие-нибудь информационные носители, так это там. Коридор был достаточно длинным, на потолке виднелись следы креплений для проводки — я узнал их только потому, что такие же были в Айронстоуне. Самих проводов не было, хотя я и не представлял, что могло случиться с толстенными бронированными кабелями — другие в серверную бы не тянулись.
Серверный зал был закрыт гермозатвором, покрытым толстой черной коркой. Стряхнув ее, я с удивлением посмотрел на оплавленный металл и довольно странные следы, словно по нему ползали черви. Вид был крайне неприятным и нервирующим, а ведь этот гермозатвор надо было еще и открыть. Я задумчиво похлопал по подсумку с гранатами — было у меня несколько штук термитных, но запас смеси в них был рассчитан на прожигание тонкой крыши корпуса или башни, а не толстенного многослойного металла затвора. Заряды для прожигания гермозатворов были, конечно, но не у меня — как-то не подумал я о возможности встретить подобную преграду.
Можно было сделать проход с помощью ружья, благо «Хотстрайк» был способен выдать режущий луч, но я боялся повредить технику в серверной — черт знает, как она там расположена. Вышибных зарядов я не брал — то, что можно им выбить, я и кулаками выбью. Оставался только один вариант — выкачать из затвора всю энергию металла. Занять это должно было минут двадцать-двадцать пять, я ведь не себя усиливать буду, а просто развею энергию в пространстве.
В общем, я сел напротив гермозатвора, положил ружье на колени и воспользовался видением. Как я и предполагал, затвор был многослойным, рассчитанным на крайне высокие нагрузки. Вряд ли он выдержал бы ядерный взрыв, но вот обычными средствами его ковырять пришлось бы несколько часов подряд.
Наконец, металл осыпался невесомым прахом, образовав горку, а свет фонарей осветил высокие массивные шкафы, от которых вверх тянулись многочисленные провода. Подойдя к одному из шкафов я без удивления обнаружил, что серверные блоки были мне знакомы — все такие же ящики с многочисленными портами для сетевых кабелей. В шкафу их было не меньше пары десятков, все кабели аккуратно выровнены, собраны в пучки. В общем, сервер выглядел очень даже неплохо, только пыли много. Ну и питания нет, конечно же. Посмотрев на потолок, я заметил толстые кабеля, тянущиеся к выходу. Перед гермозатвором они обрывались. Если я все правильно понял, то гермозатвор просто перерезал провода. Странное решение, если честно, ну да не мне судить.
Серверный зал навскидку был как бы не больше Айронстоунского. А значит первичный план «потыкать наугад» придется отбросить — надо думать над питанием. Впрочем, о чем я? Где-то здесь точно должен быть резервный генератор, и если мне повезет, то парочка универсальных батарей к ружью его включит. В крайнем случае, подключу биджудаму, уж она-то точно тут все запитает, и даже на зарядку своей батареи энергия останется.
Мое предположение оказалось верным — в противоположном конце серверной был вход в небольшую комнатушку, в которой стоял генератор. Судя по внешнему виду и маркировке — стандартный генератор, способный работать чуть ли не на любом типе топлива, а так же способный вытягивать заряд из универсальных батарей. Чтобы обеспечить полчаса работы серверной, требовалось всего четыре батареи — все-таки энергии в них было запасено очень много. Пуляться пучками фотонов — это вам не пульки пороховыми газами ускорять, знаете ли. Сервера запустились сами собой, где-то загудела мощная система вентиляции. Включился свет.
Вообще, серверная была в очень хорошем состоянии — ни ржавчины, ни толстого слоя пыли, ничего. Контраст с увиденным ранее очень сильный, и это вызывало неприятные предчувствия. Но так как пока было тихо, я решил изучить данные, хранимые в базах данных.
Пехотная броня не снабжена какими-либо разъемами, кроме стандартного сервисного порта. Но моя была другой. Помимо усиленного генератора силового поля — который, впрочем, был в основном рассчитан на лучевое оружие, а не кинетическое — моя броня была укомплектована натуральным компьютером. Достаточно производительным, чтобы обработать массив на сотню-другую миллионов значений с плавающей запятой за пару секунд, одновременно продолжая контролировать работу брони. А еще у меня в левое запястье была встроена голографическая клавиатура с виртуальным трекболом и универсальный коннектор, кот