Лина с Аллочкой ошарашенно молчали.
Выяснить, откуда Нелли узнала про Матиаса Руста раньше всех, оказалось несложно. Она работала корреспондентом в «Известиях», а ее близкий друг, один из замов главного редактора, «по секрету» поделился с подругой закрытой информацией, которую прислал «белый ТАСС». Вскоре «наверху» стало ясно: инцидент с самолетом, приземлившимся на главной площади страны, утаить от народа не удастся, и через несколько часов последовало официальное сообщение ТАСС.
Кстати сказать, знакомство с Нелли оказалось для Лины и для «молодых» счастливым случаем. Начальник дамы и по совместительству милый друг позвонил заведующему корпунктом «Известий» в Абхазии, и опытный в подобных делах собкор начал действовать быстро и решительно. Вскоре холодильник в номере Нелли Борщок оказался плотно забит домашним абхазским вином в оплетенных бутылках, роскошными помидорами, зеленью, первой клубникой и даже копчеными курами. Каждый вечер Нелли бросала клич новым друзьям: дескать, надо срочно спасать еду и вино. Троица не терялась и, собравшись быстро, по-солдатски, тут же являлась к ней в номер, игнорируя столовский ужин в доме отдыха «Правда».
Незадолго до отъезда наступил день рождения Лины. Точнее, юбилей. Тридцать лет, это вам не хухры-мухры! Отправляясь на завтрак, Лина открыла дверь из номера и едва не опрокинула на пол кувшин с роскошными розами, стоявший на пороге. Что за шутки? Придя в себя, она заглянула под дно кувшина. «Пансионат «Литфонд», комната номер…». Ну, Нелли Борщок, ну выдумщица!
– Нелли, дорогая! Спасибо за розы! Тебе удалось меня удивить! – заорала Лина в телефонную трубку. В то время еще, конечно, не было смартфонов, однако телефонная связь в пансионатах и гостиницах была налажена отлично.
– Ой, догадалась! –расстроилась Нелли. – Я-то надеялась, что ты решишь, будто это тайный поклонник…
– Нелли, о чем ты? Я сразу сообразила, что эти свежие розы – от женщины. Ни один мужчина старше шестнадцати, даже сильно влюбленный, не потащится до завтрака на базар, чтобы купить только что срезанные розы и пристроить их инкогнито возле дверей номера малознакомой женщины.
– Лина, как не стыдно! Надо быть романтичнее! – возмутилась Нелли. – Тебе же всего тридцать лет, а не семьдесят! Вы, нынешняя молодежь, ни во что уже не верите. Ни в самолет на Красной площади, ни в тайных поклонников с розами, ни в скорые перемены в стране. А они обязательно наступят. Видишь, как все прогнило! Подумать только: немецкий самолет ухитрился сесть возле Кремля, обойдя все кордоны на подступах к Москве.
Стоит ли говорить, что Нелли оказалась права. Вскоре жизнь в стране круто изменилось.
Любовь к лошадям,
конец девяностых
В конце девяностых Лина случайно встретила на улице «Правды», где в то время располагался «Хоровод», Ирину Петрову, недавнюю помощницу Николая Груздачева. Ирина принялась настойчиво зазывать Лину в гости. Они никогда не были близкими подругами, и такой поворот событий поначалу показался Лине странным. Вскоре все выяснилось. Ирина недавно бросила мужа-офицера, по ее словам, горького пьяницу, и теперь снимала неподалеку от Центрального ипподрома квартиру, где проживала с новым сердечным другом. У Лины от души отлегло. Все стало просто и понятно: Петрова начала новую жизнь и решила поделиться с ней своим женским счастьем. Лина сама, когда влюблялась, теряла голову и могла первое время думать и говорить только о своем возлюбленном, так что восторженное состояние Ирины ей было понятно и даже вызывало симпатию. Петрова в тот день трещала без передышки, что вообще-то ей не было свойственно. Она рассказала, что новый муж владеет элитными рысаками, которые участвуют в самых престижных состязаниях. Вот это да! Муж Петровой – профессиональный лошадник! В то время Лина увлекалась верховой ездой, и все, что было связано с лошадьми, ее живо интересовало. Она читала книги о лошадях, сравнивала породы и их качества. Бархатные носы лошадей, их жесткие гривы, огромные глаза с черными ресницами, тихое ржание в денниках – все приносило необъяснимую радость. Даже стойкий запах конюшни был для Лины милее аромата «диоров» и «шанелей». Не удивительно, что она согласилась забежать минут на двадцать к Ирине и ее новому мужу на чашку чая. Внезапно захотелось вспомнить прежние времена и поделиться последними новостями.
Квартира в старом доме на Скаковой улице оказалась просторной, с высокими потолками, но там было, как говорится, шаром покати. Сервировочный столик на колесах, двуспальная кровать – вот, пожалуй, и все. Зато на вешалке в прихожей висела роскошная шуба хозяйки. Ирина предложила гостье вручить на грядущих забегах специальный кубок от редакции «Хоровода» наезднику-победителю. Лина пришла в восторг. В то время ее достаточно было поманить пальцем в конюшню, чтобы она рванула туда, забыв про все журналы, заметки и рассказы. Идея вручить кубок имени детского журнала на бегах не показалась ей в тот момент ни странной, ни нелепой…
В ближайшее воскресенье Лина уже пила французский коньяк с Ириной Петровой и сомнительными личностями в ВИП-ложе на Центральном московском ипподроме, а потом вручала кубок наезднику, победившему на «темной лошадке». Кстати сказать, перед заездом она поставила на фаворита несколько рублей, но ее лошадь не вошла даже в первую тройку победителей
После заезда Ирина в той самой роскошной шубе сфотографировалась рядом с победившим рысаком, а потом предложила отметить это радостное событие у них дома. Вскоре туда же явился муж Ирины – молодой красивый грузин по имени Гиви. Огромные, как у призового жеребца, однако бегающие глаза выдавали в нем ипподромного «жучка», проворачивающего на бегах нечестные делишки. Он договаривался с наездниками, кто из них придержит лошадь, а кто вырвется вперед. От этого зависела величина призовых, которые выдавали в кассе после забега. Гиви похвастался, что владеет дорогими рысаками, которые участвуют в самых престижных забегах на ипподромах от Москвы до Урала. Мол, хорошо бы им с Линой договориться о сотрудничестве в части рекламы лучших рысаков, а заодно и пиара его как владельца этих лошадей. Чутье подсказало Лине: надо срочно делать ноги. Она поспешно распрощалась с Ириной и с Гиви. Казалось, навсегда…
«Актуальная газета»,
наши дни
– Да не знаю я никаких подробностей убийства Крохотова, – репортер Федор Круглов уставился на Лину тяжелым похмельным взглядом.
Кто бы сомневался! Журналисты «Актуалки» не имели обыкновения делиться информацией с коллегами. Федя откровенно объяснил свой отказ:
– В журналистской, как в любой другой творческой среде, нет и не может быть солидарности. Конкуренция, известность, гонорары… Короче, Ангелина Викторовна, нынче каждый сам за себя. Это в советское время начальство всех покрывало и отмазывало. Теперь ни главный редактор, ни Союз журналистов тебя не защитит и не поможет, если вдруг попадешь в переделку. Будешь много трепаться, тебя или подставят, или горячую тему уведут из-под носа. Знаешь, Лин, громкое расследование – это «бабки», премии, известность, предложения о работе. И одновременно – «терки» с силовиками и госчиновниками. Адреналина выделяется больше, чем на аттракционе, когда тебя за ногу привязывают и вниз головой на резинке бросают. В общем, расследовательская журналистика – дело молодых. Короче говоря, не путайся под ногами, мамаша!
Круглов отхлебнул пивка из бутылки пива и уставился на Лину проницательным взглядом звезды ю-тьюба Юрия Дудя.
Лина догадалась: Федька Круглов почуял реальную возможность «бомбануть» статейкой, прославиться и слинять из «Актуалки» в СМИ покруче. Например, в какое-нибудь из тех, которыми владеют крупные олигархи, и где золотым перьям отваливают нехилые гонорары за подобные расследования
– Лин, даже не мечтай удовлетворить свое любопытство за мой счет, – продолжал Круглов. – Задницей чую: конкуренты уже начали копать эту тему. Типа кто и за что Кроху замочил. Ты же знаешь, наши журналисты-расследователи, эти веселые камикадзе, на ходу подметки режут. У каждого крепкие связи с силовыми структурами, те их старательно «крышуют» и сливают нужную хозяевам инфу. В общем, силовики – те или другие – прикроют их, ежели что. Там всегда одна контора против другой воюет, и обе своим прикормленным журналистам скандальные факты сливают. Надеюсь, ты в курсе, что наш брат-расследователь не сам по себе такой умный. Жареные факты так просто не нароешь, будь ты хоть сам Иван Голунов, хоть Юлия Латынина. Нужен серьезный инсайд. Короче, Лин, я буду молчать о сборе фактуры, как рыба, иначе силовики могут нагло, среди белого дня наркоту подкинуть, как Ване Голунову, или еще как-нибудь меня подставить. Не употребляю, говоришь, запрещенные вещества, поэтому не докажут? Ванька тоже так думал… Если бы его на самом верху тогда не отмазали, ни за что бы сам не выкрутился. В общем, мой тебе совет: не задавай лишних вопросов. Макс Крохотов слишком глубоко залез в чужой «огород», за это и поплатился. Нанимать снайпера ради нас, журналюг, и отстегивать киллеру нехилый «гонорар» просто так никто не станет. Думаю, Кроха нарыл что-то серьезное… Ты можешь внятно объяснить, зачем тебе эта тема? Мое мнение: меньше знаешь – крепче спишь!
– Ну не скажи… – Лина поежилась, помолчала и призналась. – После встречи с мужчиной, который скончался на моих глазах на автобусной остановке, я всю ночь не спала. А тут – бац! – и второй труп на моем пути лежит. Можно сказать, что мой путь в последние дни устлан не розами, а трупами. Какой уж тут «крепкий сон»! Ох, Федька, не нравится мне этот, с позволения сказать, «закон парных случаев». Мертвый депутат и убитый журналист – по-моему, это символично…
– Сколько в Москве жителей? Вот то-то же, почти 12 миллионов, – назидательно напомнил Федор. – Не удивительно, что каждый день в нашем городе кто-то умирает или кого-то, увы, убивают. В общем, не вижу связи между смертью пожилого депутата и убийством моего приятеля. Все это твои творческие фантазии, Ангелина Викторовна, не более того.