– Лина, … блин! Где твои аналитические способности?
В голосе Елисея появились фирменные насмешливые нотки. Ох, как раздражали они Лину прежде! Однако в этот раз Лина взяла себя в руки и решила оставить «наезд» приятеля без комментариев. Она видела, что Елисей слушал внимательно, будто смотрел в одну точку перед собой, а в конце ее речи аккуратно поставил хрупкую чашечку на блюдце и так же аккуратно пристроил рядом серебряную ложечку. Стараясь придать голосу мягкость, Лина поинтересовалась:
– А что ты предлагаешь?
– Львиную долю информации по интересующим тебя вопросам можно найти в открытой прессе. Между прочим, так работают большинство разведчиков мира. По крупицам извлекают со страниц прессы нужные сведения, анализируют их, и постепенно в их головах вырисовывается полная картина.
– Такая уж и полная?
Во всяком случае, достаточная, чтобы составить первоначальное мнение. Короче, для начала забей в поисковик «Иван Кузнецов» и «Петр Кузнецов» и, полагаю, узнаешь много интересного.
Елисей закашлялся.
– Опять куришь?
– Эх, у нас не только закуришь, но и запьешь! Мы тут в следственном отделе по тонкому льду ходим. То с одного, то с другого берега «прилетает». Расслабляться нельзя. Короче, давай, Линочка, залезай в интернет и учи матчасть. Звони через неделю. Тогда я и выслушаю отчет о твоих открытиях. Ну, а пока нет времени. В общем, до скорого, работать пора.
Елисей Петрович приобнял подругу могутной рукой, как бы передавая ей импульс спокойствия, поцеловал по-прежнему изящный носик и выплыл из кухни, которая сразу перестала казаться крошечной.
Несмотря на то, что Елисей Петрович, вроде бы, не сказал ничего определенного и, тем более, обнадеживающего, Лина удивительным образом уже не ощущала смятения.
«При невыясненных обстоятельствах»,
наши дни
Лина забила в поисковик «фотограф Иван Кузнецов», и на экран монитора тут же вывалилось множество материалов. Большинство сообщало о службе Кузнецова фронтовым корреспондентом, о его работе в журнале «Страна Советов», и лишь одна статья заканчивалась скупой информацией: «был убит в середине девяностых на Ленинградском шоссе при невыясненных обстоятельствах». В других заметках говорилось о формальных вехах его биографии – о том, что Кузнецов был участником многих фотовыставок в Советском Союзе и за рубежом, читал лекции по фоторепортажу в универе, стал первым советским журналистом, наладившим постоянное сотрудничество с американскими журналами «Time» и «Life».
То, что он погиб при «невыясненных обстоятельствах», Лина давно знала, да и прочая информация из интернета о Кузнецове ничего не прояснила о причинах его гибели.
«Пусть Елисей кому-нибудь другому сказки рассказывает, как «по крупицам» все ищется «в открытой прессе»», – подумала Лина с досадой.
Она уже хотела выключить компьютер, но в последний момент передумала и набрала в поисковике: «Убийство фотографа Ивана Кузнецова». На экране появилась статья из «Живого журнала» начала двухтысячных:
«В 1994 году на Ленинградском шоссе было найдено тело фотографа Ивана Кузнецова. На теле убитого были обнаружены множественные следы пыток. В том же году на пляже Болгарии ножевым ударом в спину был убит заведующий корпунктом журнала «Страна Советов» в Мексике Валерий Мендос, работавший в тесной связке с Кузнецовым. Вскоре еще одного сотрудника журнала «Страна Советов», Р.Л Ищенко, насмерть сбила машина. В прессу проскользнули сведения о том, что Кузнецов и Мендос работали «курьерами партии» за границей. Вряд ли их смерть могла быть совпадением. Возможно, Ищенко осуществлял прикрытие этих операций, за это и поплатился».
Следующей шла публикация в популярной центральной газете под громким заголовком: «Все, кто имели отношения к счетам партии, в настоящее время мертвы».
Сайт «Компра. Ru» не отставал по части сенсационных открытий от «АиФ»:
«По данным следствия Управление делами ЦК КПСС успело создать до 1991 года более 100 фирм и коммерческих банков и раздать им в виде стартового капитала 3 миллиарда советских рублей, что было по курсу того времени более 2, 5 миллиарда долларов…
Театральный режиссер и мелкий предприниматель Гусинский в 1989 году внезапно становится президентом «Мост-банка», который сразу же вошел в десятку крупнейших банков страны. Михаил Ходорковский в 1986 году под эгидой ВЛКСМ организовал Межотраслевой центр Научно-технических программ – «Ме-На-Те -П» – впоследствии банк «Менатеп». Владимир Потанин – до 1990 года –старший инженер всесоюзного объединения «Союзпромэкспорт» и одновременно профсоюзный и комсомольский активист. В 1990 году при поддержке замминистра внешней торговли создает Внешнеэкономическую ассоциацию «Интеррос», зародыш будущего «Онексимбанка». Александр Смоленский – старший мастер типографии, затем товаровед торговой фирмы «Весна». В 1988 году – кооператор, строивший хозблоки для дачников. В 1989 году – председатель правления банка «Столичный»».
«Так вот что Кузнецов возил за границу в тяжелых портфелях типа «дипломат!», – осенило Лину. – Не водку и не икру, а «всего-навсего» деньги коммунистической партии Советского Союза! Огромные деньжищи, чемоданы долларов! А наши фотографы, наивные правдолюбцы, писали на него жалобы в ЦК КПСС – туда, откуда Кузнецова как раз и командировали за границу с чемоданами денег и под присмотром КГБ. Бедные фотики-невротики! Разбежались! Дескать, они будут своим фотографическим искусством мир поражать, а за это пусть им оплачивают твердой валютой командировки в капстраны. Фигушки! И государству, и партии было выгодно убивать за одну поездку двух зайцев. Наверху знали: Кузнецов делает фотографии для редакции «Страны Советов» и одновременно выполняет под этим прикрытием второе, деликатное поручение – строго конфиденциально передает деньги КПСС, конвертированные в твердую валюту, секретарям зарубежных компартий. Деньги требовались для поддержания работы партий коммунистов, которые в капстранах были бедны, как церковные мыши, постоянно находились на грани банкротства и частенько испытывали трудности даже с оплатой аренды небольших помещений. При этом они должны были убеждать соратников в скорой победе мировой революции».
Лина разволновалась, резко встала и прошлась по комнате. Чтобы успокоиться, она опять прибегла к проверенному способу: достала гладильную доску и утюг. Этот ничем не примечательный предмет на сей раз вызвал у нее нехорошие ассоциации. Не таким ли утюгом пытали Кузнецова, попавшего под бандитскую раздачу?
Лина ожесточенно гладила постельное белье и размышляла:
«Ну, допустим, теперь мне примерно ясно, за что с Иваном Кузнецовым так жестоко разобрались в девяностые. Скорее всего, он отвез денежки не туда, куда было велено. Опытный чекист и журналист, Иван Кузнецов прекрасно понимал, что дело идет к развалу страны. Он не мог не замечать, что партийные функционеры, которые оказались в нужное время в нужном месте, принялись наперегонки сколачивать огромные капиталы. Кузнецов понимал: или сейчас. или никогда. Возможно, он направил серьезную сумму, которая предназначалась партийным мафиози, в офшор – на свое имя, на имя Романа Ищенко, также на имя заведующего корпунктом «Страны Советов» в Мексике Валерия Мендоса. Кузнецов, наверное, посчитал, что неразбериха, воцарившаяся в стране после развала СССР, все спишет. Мафия, у которой из-под носа уплыли огромные деньги, безжалостно расправилась с каждым из трех авантюристов. Кузнецова запытали и застрелили, Мендоса зарезали, а для Романа Ищенко, посчитали они, сойдет и грубо подстроенная автокатастрофа. По понятиям как бандитов, так и силовиков, все трое получили по заслугам, значит, дело можно считать закрытым. Остается вопрос: за что убили депутата Госдумы Петра Кузнецова? И второй: кто решил отправить Максима Крохотова на небеса? Макс, в отличие от гэбистов, ничего не украл. Вывод один: журналист раздобыл информацию, которая ему не предназначалась.
Вопросов по-прежнему было больше, чем ответов. Лина выключила утюг и решила прогуляться. Предстояло обдумать предстоящий серьезный разговор с Елисеем Жуковым
Неприятный сюрприз,
наши дни
Федор сгорал от нетерпения. Пришлось ждать, когда шеф наконец прикончит бутылку водки, потом томиться на совещании, посвященном организации похорон Крохотова, затем отбиваться от бесконечных приглашений коллег «помянуть Кроху». Наконец, улучив момент, Круглов вырвался на улицу, завернул в ближайший торговый центр, заказал кофе и включил телефон. От волнения Федор не сразу нашел на экране папку «Горячие файлы», которую перебросил из планшета Макса в свой смартфон. Наконец он кликнул по ней и… Папка была пуста. По столу разлилась лужица кофе. Федор обмакнул в нее палец и задумчиво написал на мраморной поверхности: «Где?».
Вариантов было два. Либо Макс перенес папку еще в какой-нибудь гаджет, не доверяя опасные тайны сейфу шефа, либо это сделал кто-нибудь другой, например, те же следователи прокуратуры, поскольку ключи от сейфа были только у Макса и у Аккуратова.
«Шеф не первый день живет на свете и не первый год газету выпускает. Нафига же он отдал секретные материалы Макса следователям? – размышлял Федор с досадой. – в Прокуратуре вряд ли примут их во внимание, дело закроют, а факты, нарытые Максом, сольют за деньги конкурентам».
Через три дня после похорон друга Федор, невзирая на протесты секретарши, заглянул в кабинет к шефу. Василь Васильич выглядел бодрым, сосредоточенным и был гладко выбрит. Шеф сидел за компьютерным столом и деловито просматривал на мониторе верстку очередного номера,
– Чего тебе? – буркнул Аккуратов, не отрывая глаз от монитора.
– Василь Васильевич, мне хотелось бы продолжить дело Макса.
Федор решил без дипломатических преамбул взять быка за рога.
– Чтооо? Только тебя, Федя, там не хватало! У нас что, на счете редакции столько денег, чтобы каждую неделю похороны оплачивать? Даже не думай! Такие темы не про твою честь.