– Эх, Федя, Федя… – хозяин кабинета пристально взглянул в глаза вошедшему и вдруг спросил: – Да ты чего стоишь навытяжку, как часовой у знамени? Давай, присаживайся, минут десять у меня есть. Вот что скажу тебе, дружок. Бросай ты это свое «расследование». Вам, молодым журналистам, лишь бы сомнительные теории из пальца высасывать. В жизни все гораздо проще и одновременно сложнее, чем в ваших статейках. Петр Иванович Кузнецов не жалел себя, работал по двенадцать часов, мотался по стране, менял часовые пояса. Вот сердце и не выдержало. К сожалению, некоторые люди, взлетевшие высоко, постепенно начинают считать себя бессмертными. Забывают, что пора учитывать возраст и дозировать нагрузки. Федя, ты видел Петра Ивановича при жизни? Нет? Потому и не веришь в его внезапную смерть… Лишний вес, красные прожилки на лице, мешки под глазами. Ничего удивительного, что в тот вечер сердце немолодого человека не выдержало обильных возлияний и остановилось.
– Виталий Михайлович, вы что-нибудь слышали о работе Кузнецова в архивах ФСБ? Зачем Петр Иванович стал копаться в делах давно минувших дней и искать убийц отца? Ивана Кузнецова все равно не вернуть, да и мать Петра Ивановича добровольно ушла из жизни вслед за отцом. Не знаете, какие скелеты он искал в архивных шкафах?
– Эх, Федя-Федя! Скелеты в шкафах с возрастом появляются у всех, и мы время от времени проводим их, так сказать, инвентаризацию. Откуда же мне знать, зачем Петр полез в девяностые? Видимо, пришло время подводить первые итоги, и он решил больше узнать о своем отце, который в советское время был довольно известным фотографом. В общем, Федя, мое мнение такое: с тех пор прошло почти тридцать лет. Давно пора забыть о бандитских разборках, бушевавших в девяностые. Я слышал, что журналист-расследователь Максим Крохотов тоже интересовался смертью Ивана Кузнецова. Думаю, прыткий репортер полез не в свое дело, за это и поплатился. Кто-то, видимо, вспомнил, что из-за Ваньки Голунова, журналюги из скользкой «Медузы», в свое время аж два уважаемых генерала должностей лишились. Возможно, этот «кто-то» и убрал не в меру любопытного репортера Крохотова, чтобы не рисковать репутацией. Больше ничего не скажу, потому что не знаю. Ну, а сейчас, Федя, распрощаемся, мне работать надо. Это нашим бессменным партийным боссам, Жирику и Зюге, денежки легко достаются. А у меня, Феденька, дел по горло. Очередные поправки к очередным законам готовим! Это тебе не кот начхал! В общем, советую на правах аксакала: не лезь ты, Федя, в это дело, целее будешь. Пиши отчеты с заседаний Госдумы, фотографируй спящих на трибунах депутатов, смело критикуй их за прогулы и так далее. Срывай, как говорится, маски со слуг народа. В наши дни кто только этого не делает! Над депутатами Госдумы разве что «Мурзилка» не смеется. Дарю бесплатную идею. Можешь на бывших спортсменах или певцах, избранных по партийным спискам, от души «оттоптаться». За это тебя точно не грохнут. Конечно, славы и денег на подобной «желтизне» не заработаешь, но хотя бы живым останешься. А сейчас – до свидания. Работы дофига, так что, извини, на сегодня все.
Хозяин кабинета дружески махнул рукой и демонстративно уткнулся в бумаги.
Лариска делала приятелю отчаянные знаки в сторону двери, но Федор не спешил покидать кабинет.
– Виталий Михайлович, вы не могли бы дать контакт кого-нибудь из тех, кто «в теме»? Уверен, у «кукловодов» тоже свои враги имеются. Возможно, настало время показать, что и на них рано или поздно найдет управу директор кукольного театра.
Виталий Михайлович внимательно взглянул на Федора, усмехнулся, затем что-то быстро нацарапал на бумажке и молча протянул листок с номером телефона. На бумажке было написано:
«Куропаткин Алексей Игоревич, Генеральный директор холдинга «Арктик нефть энд ойл».
Центральный московский ипподром,
начало девяностых
Гиви понимал, что серьезный разговор с серьезными знакомыми Ирины лучше начинать на своей территории. На Центральном московском ипподроме он чувствовал себя гораздо увереннее, чем при первой встрече с коллегами Ирины в ресторане гостиницы «Советская».
В тот день в ВИП-ложе на ипподроме встретились трое мужчин, включая Гиви, и одна женщина – Ирина Петрова. Один из мужчин был в черном плаще и в шляпе, надвинутой на лоб, а второй в спортивной куртке и в демократичной клетчатой кепке. Тот, который в шляпе, начал разговор с похвалы:
– Мы видим, Гиви, что ты парень надежный, конкретный и четкий. Таких сейчас мало, большинство мужиков ссыкливы и болтливы, как бабы. А ты не такой, тебе доверять можно.
После дежурных фраз «шляпы» (видимо, тот был в их тандеме главным) «кепка» приступил к делу. До этого они неплохо посидели – выиграли, скорее, для развлечения, небольшие деньги, сделав ставки в одном из забегов на фаворита, и почти прикончили «Хенесси».
– Скажи, Гиви, как в твоей бригаде поступают с крысой, которая присвоила деньги, ей не принадлежавшие? – спросил «кепка».
– Казнят. Оставлять в живых даже самую безобидную крысу, по нашим понятиям, западло. Это послужит другим дурным уроком. – процедил Гиви, допив виски. – По законам бригады тот, кто крысятничает у своих, подписывает себе смертный приговор. Конечно, надо сначала его отыскать и любыми способами заставить отдать деньги. Крыса ведь не сидит и не ждет, пока мы позовем ее на премьеру в Большой театр. Она всеми силами старается смыться с баблом с тонущего корабля.
– Ну, разыскать крысу не проблема, в этом нам Ирина поможет, – сказал второй собеседник – Это ее знакомец, тут девушке и карты в руки. Только боюсь, что Ирин дружок вряд ли захочет добровольно расстаться с деньгами.
– Предоставьте это мне, – сказал Гиви. – Я знаю «волшебное слово». Как только мы его поймаем, деньги завтра же будут у вас. Лучше давайте обсудим детали нашего проекта.
– Какие именно? – спросил первый собеседник и насмешливо взглянул на Гиви.
– Наш с Ириной процент, – с лица молодого человека исчезла улыбка, глаза его смотрели не мигая. – Должен предупредить: наша доля будет серьезным. После того, как я расправлюсь с крысой, мне придется залечь на дно. Ирише вообще лучше исчезнуть из Москвы на какое-то время, желательно за границей. Комиссионные должны обеспечить нам безбедную жизнь на несколько лет.
– А если мы не выплатим тебе, Гиви, комиссионные? – лукаво сощурился мужчина в шляпе, допив остатки коньяка и закусив виноградинкой.
– Тогда вы тоже станете крысами, и мне достанется не только процент, но и вся сумма. Поверьте, вы сами все отдадите перед смертью. Я умею вести переговоры. Знаю, как уже сказал, «волшебное слово».
– Ну ладно-ладно, я пошутил, – усмехнулся мужчина в черной шляпе. – Мафия своих не бросает.
– Ой, у тебя, и впрямь шляпа, как у итальянского мафиози. – захохотал «кепка». – короче, Гиви, за нами не заржавеет. Приступай к операции «Ликвидация крысы» как можно скорее, пока наш подопечный не смылся за кордон со всем баблом.
– Ну, за успех! – сказал мужчина в шляпе, допил виски и попросил официанта:
– Три чашечки эспрессо, пожалуйста – для синьоров и синьориты. Мафия так мафия! – и он громко рассмеялся собственной шутке.
Поди туда, не знаю куда,
наши дни
Лина смотрела на экран компьютера и не верила своим глазам. Полчаса назад Даша помогла ей активировать программу удаленного доступа к компьютеру Федора. На экране появился текст, который в данную минуту Федор печатал в редакции на своем компе:
«Редакция «Актуальной газеты» просит вас оказывать содействие нашему корреспонденту Федору Круглову в подготовке журналистского расследования о причинах смерти депутата П.И. Кузнецова и о причинах убийства корреспондента нашей газеты Максима Крохотова»
Федор закончил писать письмо на бланке газеты, послал его на печать и выключил компьютер. Лина успела прочитать лишь название компании: «Арктик нефть энд ойл» в «шапке» документа и пожалела, что сразу не сделала «скрин шот», то бишь, не скопировала картинку на экране.
«Похоже, начинается что-то по-настоящему серьезное», – она почувствовала, что по спине побежали противные мурашки, обычно не предвещавшие ничего хорошего.
Лина сварила кофе, чтобы немножко успокоить внутреннюю дрожь и обдумать предстоящий разговор, отхлебнула горячий напиток из любимой тонкостенной чашечки, закусила для полноты ощущения шоколадкой и набрала знакомый номер.
– Слушай, Елисей, очередной репортер-«камикадзе» из «Актуалки» самостоятельно вступил в игру, и мне это очень не нравится.
– Какой еще репортер? В какую игру? Говори, пожалуйста, яснее, мне некогда.
Лина услышала в трубку мужские голоса, шаги, шуршание бумаг и поняла, что Елисей не пытается от нее отделаться, у приятеля действительно цейтнот.
– Хорошо, излагаю самую суть, без подробностей. Молодой журналист «Актуалки», Федор Круглов близко к сердцу принял убийство его товарища Максима Крохотова и начал активно рыть землю в этом направлении. По моим сведениям, парень побывал в Думе и, похоже, что-то действительно нарыл. Предполагаю, в Думе он пытался узнать подробности смерти Петра Кузнецова. В общем, Федя уже влез в эту криминальную историю по уши. Куда смотрит их главред Василий Аккуратов? Если так дальше пойдет, его газета может без лучших перьев остаться. Похоже, смерть Максима Крохотова не слишком напугала главного. Ох, пора тебе, Елисей, ворваться в сюжет этого «триллера». Без силовой поддержки мальчику Федюне при всей его наглой самоуверенности и авантюрных задатках с криминально-административной группировкой не справиться.
– С какой еще группировкой? С кем я должен справиться? Послушай, Лин, сама знаешь, какая сейчас в стране обстановка. Силовиков сажают чаще, чем преступников. Прости, но я не собираюсь воплощать в жизнь твои криминальные фантазии. С чего ты вообще взяла, что этот депутат, как его, Кузнецов, умер не своей смертью?
– Елисей, ты что, вообще меня во время нашей недавней встречи не слушал? Это не я с чего-то там «взяла», что Кузнецова убили, а его близкий друг, пожелавший остаться неизвестным, сообщил прессе скандальную версию. По его мнению, Петра Ивановича отравили в ресторане, где он встречался с влиятельными чиновниками и бизнесменами. Макс Крохотов из «Актуалки» с молодой горячностью кинулся расследовать эту смерть, и вскоре сам отправился к вратам журналистского рая. Знаешь, Елисей, кому-то очень не хочется, чтобы темная история из девяностых, связанная с деньгами партии, почти через тридцать лет стала достоянием публики. Видимо, главные фигуранты преступления живы и не хотят спустить свою процветающую жизнь в унитаз.