ей неразберихи. К тому же заказчики знали: в случае неудачи они смогут надавить на Гиви через тебя, его жену. Впрочем, Гиви и сам сообразил: шанс, который может обеспечить вам с ним безбедное существование на долгие годы, выпадает один раз в жизни. Твой муж по характеру игрок, поэтому решил поставить на карту все. Даже свою и твою жизни. Стоит ли сомневаться в том, что он выторговал себе хороший процент при дележке крупной суммы? В общем, подельники поняли, что Гиви настоящий отморозок, и если они его кинут, «молодой грузин» избавится от них любым способом. В итоге они согласились на все его условия.
Похитить Кузнецова для Гиви не составило особого труда. Размышляя об этом, я пришла к выводу, что ему помогла именно ты, Ирочка. Именно ты выманила Кузнецова под каким-то правдоподобным предлогом на «стрелку». Тебе он поверил, хотя стал к тому моменту очень осторожен. Иван Петрович несколько дней чувствовал за собой слежку. К тому времени Кузнецову не раз угрожали бывшие кураторы. Иван долго ухитрялся избегать опасности, но в тот раз поехал на встречу, потому что знал тебя давно и всецело доверял. Как оказалось, напрасно. Гиви не церемонился с Иваном Петровичем. Не хочется даже представлять, что он с ним делал. Под пытками фотограф согласился перевести прикарманенные «деньги партии» на компанию Куропаткина и на счета Гиви Гамдлишвили и Виталия Дмитрука в офшоре. Пока был жив Роман Ищенко, оставалась опасность, что подельник Кузнецова рано или поздно разболтает, кому не следует, про их совместную операцию в начале девяностых, а также расскажет о своих соображениях относительно гибели подельника. Не удивительно, что Ищенко погиб в автокатастрофе. Его гибель была явно подстроена. В интернете я нашла информацию, что вскоре на болгарском курорте был злодейски убит ножом в спину бывший собкор журнала «Страна Советов» в Мексике Валерий Мендос. План бывших советских функционеров удался. Те, кто забрали себе деньги партии, оказались мертвы. Преступников не нашли, а Гиви стал незаменимым помощником двух главарей партийно-гэбэшной группировки.
Шли годы. Дмитрук и Куропаткин удачно распорядились деньгами партии и стали уважаемыми членами общества. Им казалось, что все давно забыто, что «лихие девяностые» остались в прошлом. Они давно играли, как говорится, «в высшей лиге». Один крупный предприниматель, другой депутат, глава комитета в Государственной Думе. Статусные, уважаемые люди… Казалось, эти двое, сохранявшие свои денежки под прикрытием отморозка Гиви, предусмотрели все… И тут вдруг на сцену выходит Кузнецов-младший. Он, разумеется, знал, что его отца ограбили и убили в начале девяностых. В общем, депутатом Петром Кузнецовым овладела навязчивая идея: найти и забрать у грабителей «его» деньги. Он поднял все свои депутатские связи, подключил силовиков и в конце концов узнал, кто заказал убийство и ограбление его отца в девяностые. Оказалось, что эти люди до сих пор живы, хоть и здорово постарели. Оставалось самое трудное: забрать у похитителей деньги, которые Петр Кузнецов считал своими. Не так давно, во время ужина в ресторане депутат Кузнецов крупно поговорил с предпринимателем Куропаткиным и главой комитета Госдумы Дмитруком в присутствии Гиви Гамдлишвили. Петр дал им всем понять, что ему известна их роль в убийстве отца. Пригрозил, дескать, он молчать не станет и, если не получит деньги с набежавшими за эти годы процентами, его знакомые проведут осень жизни не на уютных виллах у теплых морей, а в суровой российской тюрьме.
Авторитетные люди поняли, что депутат не шутит, и вскоре решили: единственный выход сохранить деньги и репутацию – избавиться от Кузнецова навсегда. Разумеется, открыто убивать Петра Ивановича было опасно. Все-таки депутат Госдумы – не журнальный фотограф. В итоге Петра отравили в ресторане сильнодействующим ядом, который удачно сымитировал сердечный приступ. Такие яды давно имеются в распоряжении спецслужб, и Дмитрук получил к ним прямой доступ через бывших коллег из тех самых органов безопасности. Преступники не ожидали, что обычной для немолодого человека смертью заинтересуется известный журналист-расследователь Максим Крохотов. В беседе с Дмитруком, проходившей в кабинете депутата, Крохотов показал Дмитруку копию договора, которую сумел раздобыть. По этому договору деньги Кузнецова переходили некоей фирме, к которой имел прямое отношение Куропаткин и ранее Кузнецов, передавший свои акции Куропаткину в управление, как только он стал депутатом. Одним словом, Макс дал понять, что ему многое известно. Пришлось Гиви снова пойти на «мокрое дело». Твой муж нанял снайпера, разумеется, предварительно оговорив с хозяевами крупную сумму за свои и его услуги. Согласись, то, что он дважды избил журналиста, который решил продолжить расследование Крохотова, в сравнении с его предыдущими «подвигами» – это так, семечки…
Лина замолчала и почувствовала, как дрожь усиливается. Она взглянула на Ирину в упор. Та сидела с бледным, враз постаревшим лицом и не говорила ни слова.
– Я пришла к тебе, Ирина, чтобы помочь. Круг сужается. Следственный отдел имеет доказательства причастности твоего мужа ко всем этим преступлениям. Ты должна сама явиться в полицию и сделать чистосердечное признание. Я уверена, что ты не убивала людей, это все проделывал Гиви…
– Ну что же ты замолчала, Линочка! Пожалуйста, продолжай! Все это очень интересно.
Лина похолодела. Из коридора вышел Гиви в спортивных штанах и в черной футболке, под которыми играли накачанные мышцы. Он подошел к Ирине, обнял жену за плечи, поцеловал в макушку, затем нагнулся, погладил кошку и лишь потом поднял на Лину влажные, как у рысака, темно-карие глаза с длинными ресницами.
– Нет, ты говори, Линочка, не стесняйся, – процедил Гиви. – Наговорись напоследок, пока я не заткнул твой поганый рот. Надеюсь, ты сейчас, вот прямо в эту минуту поняла, что уже не выйдешь отсюда живой.
Лина с ужасом смотрела на человека, которого она когда-то видела молодым, красивым и удачливым. Она не могла произнести ни слова, лишь кивнула в ответ.
– Люблю сообразительных дам! – сказал Гиви и издал неприятный смешок, похожий на звук переключившегося холодильника.
Лина собиралась что-то сказать, но не могла. Она сидела на кончике стула и с ужасом взирала на Гиви. Потом она перевела взгляд на Ирину, моля о помощи, однако Петрова так же молча смотрела на нее пустыми, ничего не выражавшими глазами.
– Я же просила тебя о встрече наедине, – прошептала Лина.
– Гиви пришлось задержаться дома, шеф попросил его приехать позже. Я подумала, что присутствие мужа в дальней комнате не помешает нам посидеть и поболтать, квартира-то большая, – сказала Ирина, пряча глаза.
– Ну и подруги у тебя, – обратился Гиви к жене, – не подруги, а суки последние. По понятиям, так не должно быть. Впрочем, они хоть и суки, зато, слава богу, круглые дуры. Это же надо! Притащиться к нам домой, распивать с тобой чай и одновременно шить тебе три убийства. Ты что же, тварь, думала, что мы послушаем тебя, расплачемся и побежим сдаваться ментам? – обратился он уже к Лине.
– Это было бы наилучшим вариантом для вас с Ириной, – вздохнула Лина, – тем более, что в следственном отделе полиции в курсе ваших преступлений. Я пришла сюда, чтобы уговорить мою давнюю знакомую Ирину Петрову, к которой я до этой минуты неплохо относилась, все рассказать следователям. Лишь добровольное признание может ее спасти. В конце концов, она никого не убивала. А на тебе, Гиви, столько грехов, что никакими молитвами и пожертвованиями церкви уже не отмыться. Заповедь «не убий» никто пока не отменял. .Ни здесь, ни на небесах
– Ладно, хватит болтать, – процедил Гиви. Он подошел к Лине вразвалочку и внезапно ударил ее по лицу.
– Кто еще в курсе того, что ты моей Ирке наплела? Говори!
– Все давно известно в полиции, – сказала Лина, изо всех сил стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал.
– Ах ты, тварь! Я тебя не просто пристрелю! Ты еще помучаешься, а потом сдохнешь. Здесь и сейчас!
Лина попыталась встать, но сильный удар в грудную клетку заставил ее вернуться на стул.
– Сидеть! – рявкнул Гиви. В этот миг у него зазвонил телефон, и гангстер приказал жене:
– Присмотри за ней! Не выпускай эту гадину из кухни, я сейчас вернусь. И заодно подумай, куда мы спрячем тело этой сучки.
Гиви внезапно стал бодрым и даже веселым. Лина с ужасом подумала, что этот мужчина – настоящий садист. Получает сексуальное наслаждение от мучений других людей и от убийств несчастных жертв. Нет, она будет бороться до последнего! В конце концов, она не безответная овечка, которую этот кавказец собирается равнодушно зарезать на шашлык… Надо думать, причем думать быстро. Что, что еще сделать, чтобы потянуть время?
Лина взглянула на Петрову. В лице Ирины не было ни сострадания, ни сожаления. Равнодушный взгляд, почти не выражающий никаких эмоций. Лина подумала, что Петрова, видимо, не раз была свидетельницей подобных сцен расправы Гиви с его жертвами и, возможно, как и муж, наслаждалась властью над беспомощными людьми. Или привыкла к тому, что это просто его работа. Дескать. в любой работе есть свои недостатки…
– Ты что же, позволишь твоему мужу, убийце и палачу, вот так просто взять и прикончить меня? Меня, которую ты знаешь столько лет? Убить и расчленить у тебя в гостях? Сделать из меня отбивную в нагрузку к моим пирожным?
Лина взглянула на Ирину со страхом и ужасом.
– Видишь ли, Линочка, в жизни приходится выбирать главное. У каждой стратегии есть свои издержки. Все мы рано или поздно умрем. Я выбрала деньги и комфорт, остальное меня не волнует. В нашей семье все решает Гиви, а я, став образцовой грузинской женой, всецело подчиняюсь мужу и его распоряжениям.
– Не верю! Ты никогда не была ни кроткой, ни безответной. А как же заповедь «не убий»? Кара за смертный грех неизбежна, пускай не здесь и не сейчас… Если твой муж убьет меня, ты никогда не будешь спать спокойно. Обещаю, Петрова, я стану каждую ночь являться тебе в самых кошмарных снах, а вскоре, уже наяву, к тебе придут следователи. У меня в полиции работает близкий друг, опытный следак, начальник следственного отдела. У него есть все адреса, куда я собиралась отправиться, и, конечно, имеются имена тех, кого я подозреваю в убийствах. Моему другу не составит труда вычислить, кто и где со мной расправился. Даже если вы с Гиви растворите мое тело в соляной кислоте, он вскоре выйдет на вас. Опомнись, Ирина!