– Лина, ты с юности совсем не поумнела, как я погляжу. Бог прощает всех, кто кается. Гиви делает крупные пожертвования храму, и знакомый батюшка всегда отпускает ему на исповеди грехи. По воскресеньям Гиви ходит в церковь. Муж уже купил себе место на кладбище в церковной ограде. Он частенько говорит о том, что умрет не старым, слишком много врагов успел нажить за минувшие годы. Ну, а я, Линочка, как была безбожницей, так и осталась. В советское время членам партии, если ты помнишь, запрещалось верить в бога. Вот и я с тех пор верю… нет, не в победу коммунизма, а в то, что мы живем здесь и сейчас. Кто-то умирает раньше, кто-то позже, но желательно прожить отпущенный судьбой и генами предков срок с удовольствием, не нуждаясь в деньгах и не дожидаясь прекрасного завтра, как учили нас при советской власти коммунисты.
Сердце Лины отчаянно стучало. Она думала лишь об одном: спасти ее может только чудо. Надо расположить к себе Ирину, в душе которой, Лина это видела, закипала злость. Надо что-то делать… сейчас, сейчас… Любого убийцу и маньяка, учат психологи, можно остановить, если перевести разговор на понятные бытовые темы.
Лина постаралась говорить спокойно, чтобы голос не дрожал:
– Ладно, Ир, не хочешь о небесном, тогда спрошу тебя о земном. Как тебе удалось приобрести в собственность бывшую служебную квартиру? Я хорошо помню пристройку, в которой она находилась. Здание было не слишком заметно в проходном дворе, куда можно было войти и с улочки, где располагался парадный фасад нашей редакции, и со стороны Петровки.
– Эта квартира была не служебной, скорее, конспиративной, и она принадлежала не редакции, а КГБ. Здесь Кузнецов встречался с партийными лидерами других стран, если у него не было возможности самому полететь к ним с деньгами. Кагэбэшные кураторы журнала использовали это помещение для самых разных дел – от служебных до личных. Кое-кто встречался здесь с любовницами, например, сам Кузнецов. После событий девяносто первого года в квартире какое-то время жил Степаныч, наш вахтер. Помнишь въедливого старичка в темно-синем халате, который придирчиво допрашивал приходящих в редакцию? Так вот, он был ментом в отставке и прекрасно знал про ту служебную квартирку. Старик не ладил с семьей сына и рассудил так: пока в стране полная неразбериха, надо брать то, что плохо лежит. Однако муниципальные чиновники быстро сообразили, что квартира в столь козырном месте пенсионеру-отставнику не по чину. Вскоре ему дали однушку в спальном районе, а некий крупный босс из Центрального округа ухитрился за большую взятку приватизировать служебное жилье, заодно присоединив к нему соседнюю коммуналку. В начале двухтысячных на этого чиновника «наехали», и ему потребовались огромные деньги, чтобы откупиться и не сесть в тюрьму. В итоге коррупционер продал эту квартирку нам с Гиви, чему я до сих пор несказанно рада, как и наша киса Муся.
– Ира, я понимаю: от Гиви не убежишь. Исполни, пожалуйста, в память о нашей дружбе мое последнее желание?
– Какое именно? – спросила Ирина и заметно напряглась.
– Может быть, ты покажешь мне вид с балкона? Знаешь, у меня ностальгия по нашей молодости. Помню, я не раз разглядывала эту пристройку, когда приходила во дворик нашего особняка в обед, чтобы спокойно перекусить там. Интересно, как тот дворик выглядит сейчас?
Ирина пожала плечами и провела Лину через коридор в маленькую комнату, огромное окно которой выходило на балкон.
– Только смотри, без глупостей, – предупредила она. – Гиви меня тут же прибьет, если надумаешь сбежать.
– Хочешь, вместе с тобой для надежности на балкон выйдем? – предложила Лина. – Ты мне расскажешь, что и как изменилось за последнее время.
Они вышли на небольшой балкон. Подобно другим балконам в этом здании он оставался незастекленным. Лина перегнулась через перила. Тот самый дворик! Земля выглядит обманчиво близкой. Высокий второй этаж. Блин, если спрыгнуть, можно легко ноги переломать. Так, где-то справа была пожарная лестница… Глупости! Это в шестнадцать лет можно легко перемахнуть через перила и перебраться на это шаткое, давно проржавевшее пожарное сооружение. А теперь, в возрасте молодой пенсионерки… Даже если ее нога дотянется до ржавой ступеньки и не соскользнет с нее, Гиви тут же прибежит на крик жены и легко втащит Лину обратно на балкон. Для такого бугая это не проблема. Даже если повезет, и удастся достичь земли, не свернув шею, бандит легко поймает ее внизу. Впрочем, какая разница? Либо этот отморозок сейчас ее придушит, как котенка, предварительно переломав руки-ноги, либо она попытается выбраться из западни, пускай и ценой собственной жизни.
– Ой, Ирочка, смотри, внизу… да не там, а вон там, идет лысый дядька, похожий на нашего Груздачева!
Ирина невольно обернулась в ту сторону, куда указывала гостья. Блямс! Лина выскочила с балкона, закрыла его изнутри и рванула в коридор. Господи, как здесь темно! Лина наощупь схватила свою сумку и пальто, оборвав при этом вешалку на воротнике, затем на удивление легко открыла входную дверь и почти кубарем скатилась вниз по лестнице, сопровождаемая возмущенным «мяу».
Быстрей, еще быстрей! Сердце готово было вырваться из груди. Лине казалось, что Гиви бежит следом и пытается огромными прыжками настичь ее, словно Медный всадник пушкинского Евгения…
Принц на белой «Тойоте»,
наши дни
Лина осторожно обернулась. Как ни странно, шагов погони не было слышно. Она подняла голову. Ирина стояла на балконе и знаками показывала, куда следует бежать.
«Неужели Петрова решила сохранить мне жизнь? Выходит, она лучше, чем я о ней думала? Или просто поняла, что мой побег зачтется ей в ходе следствия? Видимо, интуиция подсказала Петровой, что конец их с Гиви «истории успеха» близок. Даже очень близок. Возможно, теперь она изобразит перед мужем сцену, что я удрала, коварно заперев ее на балконе. Вряд ли тертый калач Гиви до конца поверит этой сказочке, но, по крайней мере, Ирка сейчас дает мне шанс выиграть время и спастись из их «дизайнерской мышеловки».
Лина с ужасом увидела, что чугунные ворота, выходящие в переулок, заперты. Она опять подняла голову. Ирина махала руками, указывая на выход с противоположной стороны – на Петровку. Проходными дворами, мимо школы и каких-то полуподвальных кафешек Лина вырулила на Петровку и припустила в сторону ЦУМа. Эх. где ее двадцать пять, когда она работала в этих краях? В то время Лина бегала легко и быстро, не задыхаясь и не хватаясь за сердце, только ветер в ушах свистел. Теперь же прожитые годы и лишний вес, словно гири, тормозили бег, но страх, как опытный тренер, подгонял ее, не давая остановиться.
Женщина «раннего пенсионного возраста» мчалась по Петровке, озираясь по сторонам и стараясь не сбить дыхание. Быстрее, еще быстрее! Добежать до метро «Кузнецкий мост», нырнуть в подземку и затеряться в толпе. Там, в муравейнике мегаполиса, она окажется в безопасности хотя бы на какое-то время. Дальше будет видно. Только бы Гиви не пустился в погоню! Ну, а если все-таки рванет за ней, хоть бы свернул не на Петровку, а в сторону Большой Дмитровки! Так можно выиграть минут пять. Остается призрачная надежда, что Петрова указала мужу ложный путь. Только бы не споткнуться, только бы не упасть!
– Стой! – крикнул кто-то из машины. Лина похолодела и припустила еще быстрее. Она неслась по улице так быстро, как можно бегать в ее годы, и сердце билось в грудной клетке, словно испуганный воробей.
– Да стой же, кому говорю!
Голос показался знакомым, и Лина наконец притормозила.
В приоткрытое окно автомобиля высунулась крупная голова. Голова была встрепанной и принадлежала полковнику полиции Елисею Жукову.
– Садись, – приказал он. – Быстро запрыгивай, здесь стоять нельзя!
Лину два раза уговаривать не пришлось. Она плюхнулась рядом с водителем, и машина рванула с места.
– Давай рассказывай! – потребовал Елисей.
– О чем? – спросила Лина, пытаясь отдышаться и сделав взгляд максимально невинным. Напрасный труд! Елисей кипел, как чайник, забытый на плите.
– Она еще спрашивает! Рассказывай, зачем ты в одиночку отправилась на встречу с Гиви Гамдлишвили по кличке Ординар? Между прочим, известным в определенных кругах бандитом и грабителем.
– Во-первых, я пошла на встречу не с Гиви, а с моей давней знакомой Ириной Петровой. Я попросила ее о встрече наедине. Мы с ней не виделись много лет, иногда перезванивались, она пригласила в гости, вот я и воспользовалась приглашением. А, во-вторых, откуда… откуда ты в курсе моих передвижений?
– Ну, послушай, я же не дурак, к тому же сто лет тебя знаю. Когда ты мне втирала про Круглова из «Актуалки» – дескать, парень в опасности и все такое, я сразу догадался, за кем в первую очередь надо установить слежку. Ты всегда любила бежать впереди паровоза. Короче, первым делом я поставил твой номер мобильного на контроль. С первой минуты твоего бестолкового сообщения мне стало ясно, что ты докопаешься до сути дела быстрее этого желторотика из газеты и, естественно, очень скоро полезешь в самое пекло. Тем более, что главных персонажей этой истории ты мне прекрасно описала. Все же недаром столько лет в журналистике… Я, между прочим, тоже даром хлеб в полиции не ем. Быстренько собрал материал по подозреваемым – Дмитруку, Куропаткину и Гамдлишвили.
– Этот третий очень опасен. Я чудом не стала очередным трупом в этой истории. Еле ноги унесла!
Лина почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, а руки начинают предательски дрожать.
Елисей на секунду оторвал взгляд от дороги, взглянул на Лину, и голос его смягчился.
– Ну вот, только твоих слез в машине не хватало, госпожа Горе-детектив! Попей водички, в бардачке бутылочка осталась, кажется и кусочек шоколадки завалялся. Слушай меня внимательно. Гамдлишвили тебе больше не страшен. Мои ребята в эту минуту уже работают с ним и с его женой в их квартире. До нее от Петровки 38 пешком за 10 минут можно дойти. А вот к двум другим важнякам просто так на кривой козе не подъедешь. Мы их давно, еще до твоего звонка, взяли в разработку. Ты была права насчет «особой папочки» в нашей стране на каждую вип-персону. Однако на допрос и, тем более, на арест подобных господ нужны железобетонные санкции сверху. Будем думать, через кого их можно получить. В принципе, все возможно, если включить мозги. Помнишь, как прямо в Совете Федерации одного сенатора арестовали? Валентина Ивановна тогда ну прямо мужскую волю проявила, не позволила ему сбежать из зала заседаний. Так и сказала: «Не стОит!».