– А твой одноногий поклонник тоже так тебя звал? – Этот вопрос, назревавший с прошлой пятницы, сорвался у Йенса с языка, прежде чем он успел передумать.
Бекка мягко улыбнулась.
– Этот тип тебя напряг?
Йенс небрежно – так, по крайней мере, ему хотелось, чтобы это выглядело – пожал плечами.
– А должен был?
– А должна ли я волноваться из-за твоей крутой охотницы?
Иногда они подолгу пикировались, отвечая друг другу вопросом на вопрос. Когда речь шла о каком-нибудь сложном деле, это бывало продуктивно, но сейчас они говорили о личном, и Йенсу показалось, что Ребекка ждет нормального ответа.
– Ты ничуть не менее крутая, – сказал он.
– А у тебя есть две ноги и голова с мозгами, – откликнулась Ребекка и посмотрела на него тем взглядом, от которого у него внутри всегда что-то переворачивалось.
Развивать эту тему сейчас не было необходимости. Они молча курили, до тех пор пока Красная Леди не въехала в квартал Гриндель – как всегда, оживленный. Припаркованные у тротуаров грузовики и машины курьерских компаний делали и без того узкие улицы еще у́же. Студенты университета переходили дорогу, попивая кофе или тыча пальцами в телефоны, так что не задавить кого-нибудь было не очень-то просто.
Наконец Йенс и Ребекка подъехали к магазину «Фильмбокс». На ближайшей парковке оставалось только одно свободное место – для инвалидов.
– Заезжай. Удостоверение при мне.
Три затяжки – и Красная Леди уже стоит в удобном парковочном кармане, откуда через ее широкое лобовое стекло прекрасно виден магазин, расположенный на противоположной стороне перекрестка.
– Зайдем туда или подождем, пока он сам выйдет? – спросила Бекка.
Йенс откинулся на спинку сиденья.
– Я зайду, ты заедешь. Но сначала разложи, пожалуйста, все по полочкам, как ты умеешь. Мне сейчас это нужно.
Собственные мысли Йенса путались и разбегались по тупикам, откуда потом не могли вернуться на главную линию. А Ребекка, мастерски, с большим увлечением и завидной выдержкой разгадывавшая судоку и прочие головоломки, всегда мыслила очень четко – так, во всяком случае, казалось Йенсу. К тому же ему нравилось слушать ее голос, который его успокаивал.
Ребекка посмотрела в боковое стекло, заправила прядь волос за ухо. Вид у нее был задумчивый и немного грустный.
– Я начну издалека, – произнесла она через несколько секунд.
– Пожалуйста. Как хочешь. – Йенс направил взгляд вперед, но сосредоточился не на том, что видели его глаза, а на мысленном зрении, и стал слушать.
– Сандра Дойтер, певица, дочь массажистки из санатория… Она не имеет отношения к нашему делу, но через нее я вышла на Беатрикс Грисбек. Эта девушка жила в Гессене и пропала в том же году, что и Сандра. Я жду звонка от коллеги, который вел то расследование, а сейчас уже вышел на пенсию. Документы мне переслали по электронной почте, их-то я и хотела тебе показать. Я сама пока еще не всё изучила, но, насколько я поняла, Беатрикс долго преследовали. Кем был этот сталкер, следствие не установило. За две недели до того, как она пропала, незнакомец срезал с ее головы прядь волос. Произошло это в толпе, на стадионе, во время концерта певицы Пинк. У Беатрикс была подруга Мелли, которая заботилась о ней и оберегала ее. Девушки были парой. Мелли тоже исчезла, причем раньше Беатрикс. То есть сначала пропала защитница, а потом и сама преследуемая.
– Тело не нашли?
– Нет, она как будто испарилась. – Ребекка сделала небольшую паузу и опять поправила волосы. – Теперь Виола Май и Сабина Шольц. Первую преследуют, вторую убивают. После этого жертва сталкинга исчезает. Парень Ким Ландау тоже погиб незадолго до того, как она бесследно пропала. Как, кстати, произошло ДТП?
– Пока не знаю.
– О'кей. Я готова поспорить, что там были какие-нибудь подозрительные обстоятельства. И готова поспорить, что есть мужчина, который фокусируется на определенной женщине, стремясь получить над ней полную власть. Для достижения своей цели он готов использовать любые средства, включая убийство. Вероятно, это даже входит в его modus operandi[16] как принципиальный момент: он изолирует жертву, показывая ей, насколько она одинока и беззащитна. Может быть, он мстит какой-то женщине, которая предпочла ему другого? Этого мы не знаем. Но одно, по-моему, ясно: Ким Ландау была его первой жертвой, с ней его связывало что-то особенное. И вот эту связь мы должны проследить. При чем тут голубой школьный портфель? Может, они вместе учились? Обязательно ли копать так глубоко, чтобы его найти? Думаю, да. Если только мы не войдем сейчас в магазин (то есть ты войдешь, я въеду) и я не буду на сто процентов уверена, что Ян Ландау – это тот самый человек, которого зафиксировали камеры универмага и которого сфотографировала Сабина. – Бекка, подняв брови, призывно посмотрела на Йенса и сказала, цитируя «Молчание ягнят»: – Если вы готовы, тогда вперед, сержант Пембри!
Она прекрасно ориентировалась в огромном мире кино.
Отец Виолы Май ушел из семьи, когда ей было шесть лет, и больше они не виделись. Почему родители так враждовали друг с другом, что не захотели поддерживать отношения даже ради нее, их общего ребенка, – этого она не знала. Может быть, мама планировала объяснить ей все это позже, когда она подрастет, но, увы, не успела. Как только Виоле исполнилось восемнадцать, ее мать умерла после недолгой борьбы с тяжелой болезнью.
Обо всем этом Виола думала, пока ждала. Ждала, что теперь ей самой придется бороться за жизнь. Будет ли у нее шанс на победу, даже если она сделает все возможное? Это большой вопрос. Ведь она рассчитывала только на ножницы и на момент неожиданности. Похититель, вероятно, располагал тем же и многим другим.
В комнате не было часов, поэтому Виола не знала, сколько времени прошло (два часа, три или четыре), прежде чем она наконец услышала шум.
Где-то хлопнула дверь, и дощатый пол под Виолой завибрировал. Она быстро проверила веревки, которыми сама себя заново привязала к стулу. Все должно было выглядеть так, будто она вообще не приходила в чувство. Чтобы заметить, что узлы не затянуты, ему понадобилось бы к ней подойти – этого она и ждала.
Спрятав под рубашкой руку, сжимающую ножницы, Виола закрыла глаза и напрягла слух. Приближались шаги: она поняла это не столько по звуку, сколько по вибрации старых половиц.
Потом все стихло. Видимо, он чего-то выжидал.
Минуты тянулись мучительно медленно. Сердце стучало, кожа выделяла пот, раненое ухо болезненно пульсировало. Наконец в замочную скважину просунулся ключ, и дверь, тихо скрипнув, широко распахнулась. По полу сразу же потянуло холодом.
Виола старалась почти не дышать, чтобы корпус не двигался, и не открывать глаза, но чем усерднее она смыкала веки, тем упорнее они трепетали, и с этим ничего нельзя было поделать.
Похититель остановился на пороге. Виола предположила, что он осматривает помещение, ища детали, которые могут ее выдать. Однако, не успев довести эту мысль до конца, она почувствовала его приближение.
– Мне некогда с тобой играть. Вставай! – сказал он.
Открыв глаза, Виола увидела его обувь – модные кроссовки с грязью на белых подошвах – и джинсы с подвернутыми штанинами. Он подошел к столу, стоящему за светильником, причем был настолько расслаблен, что даже повернулся к своей жертве спиной.
Виола знала: надо действовать. Но прежде чем она успела решиться, он толкнул к ней по полу какой-то предмет, который остановился прямо перед ее лицом. Это была электробритва.
– Сбрей с головы оставшиеся волосы, или, клянусь, я убью тебя сию же секунду. Не испытывай меня.
На такое Виола не рассчитывала, но, пожалуй, это было для нее неплохо. Она села, сжимая в руке ножницы с сомкнутыми лезвиями, и устремила на похитителя яростно пылающий взгляд.
Прислонившись к столу, мужчина опять взял деревянную рейку.
– Отдай ножницы, – потребовал он и, видя, что Виола не реагирует, прикрикнул: – Ну!
Несмотря на тот страх, который внушало ей орудие избиения, она с трудом заставила себя исполнить требуемое. Медленно опустила ножницы на пол и толкнула. Он наклонился, поднял их и положил позади себя на стол, не сводя глаз с Виолы.
– Давай дальше! Делай, что я сказал. Или тебе и руки отрубить, раз от них все равно никакого толку?
Угроза подействовала. Сомневаясь в способности похитителя сделать такое, Виола все же взяла бритву. «Спокойно, – сказала она себе. – Может, это твой шанс. Не возражай ему. Жди момента, чтобы пустить в ход свой джокер с наибольшим ущербом для него».
Виола включила бритву, та зажужжала. Загорелся голубой индикатор заряда: аккумулятор был полон на три четверти. Чувствуя, как лезвия холодят кожу, она принялась хаотично водить устройством по голове. Сквозь дождь осыпающихся остатков волос она смотрела похитителю в лицо. Так прошло несколько минут. Вдруг Виола швырнула бритву в него, но он сумел уклониться от не очень точного броска. Устройство ударилось о стену, обломки пластика разлетелись во все стороны.
– Хватит! – крикнула она, и слезы, которые она пыталась сдержать, полились из глаз. – Ты сейчас же скажешь мне, что с Сабиной!
– Скоро сама узнаешь. Я отведу тебя к ней. Она уже ждет.
Виола, не ожидавшая такого ответа, опешила.
– Она жива?
– Конечно, жива. Зачем она мне мертвая? Вы обе будете жить еще долго.
– Не верю!
– Тогда я тебе докажу. Только имей в виду: еще одна выходка – и я убью не тебя, а Сабину… причем на твоих глазах. Клянусь, я изрублю ее на куски, а ты будешь на это смотреть. Поняла?
Виола кивнула. Надежда на встречу с Сабиной придала ей сил. Может, не все потеряно? Может, у них обеих все еще будет хорошо?
Он подошел к ней.
– Протяни руки.
Она исполнила приказ, и он связал ей запястья грубой веревкой, а вторую такую же накинул на шею.
– Вперед! Мы идем туда, где ни один человек не бывает красивее другого.