В почтовом ящике кроме рекламного мусора оказалось письмо из налоговой, напомнившее Ребекке о том, что давно пора подать декларацию.
С ворохом бумажек на коленях она отперла дверь и въехала в свою прихожую. Жара стояла уже целую неделю, и в квартире было невыносимо душно.
Первым же делом Ребекка открыла все окна и стеклянную дверь на террасу. Потом побывала в уборной, вымыла руки и лицо. Вернувшись на кухню, нерешительно огляделась и спросила себя, хочется ли ей есть. Желудок ответил, что не потерпит ничего, кроме морковки и стакана воды.
Быстрый взгляд в телефон: сообщений от Йенса нет. Наверное, они с Кариной и Рольфом все еще пасут программиста из «Food2You».
Чистя морковь, Ребекка услышала шум, заставивший ее испуганно вздрогнуть. Звук был такой, как будто на балконе опрокинулся цветочный горшок. Это иногда случалось на сильном сквозняке, но сейчас ветра не было. Может, опять кошка с улицы забралась?
Оставив морковку с овощечисткой на столешнице, Ребекка въехала в гостиную, а оттуда по узкому деревянному настилу попала на балкон. Никакой кошки там не оказалось, но один из больших кактусов валялся на полу среди рассыпанной земли. Странно…
Ребекка настороженно посмотрела на открытую дверь, ведущую с террасы в маленький палисадник, куда в принципе мог проникнуть любой человек, способный перелезть через метровый заборчик. Однако, сколько Ребекка здесь жила, такого никогда не бывало.
Закрыв дверь, она огляделась, но ничего подозрительного не увидела. Было уже темно, только свет фар проезжающих машин время от времени скользил по кустам.
Через несколько минут Ребекка вернулась в квартиру и направилась в кухню, но по пути ее отвлек звонок домофона. Она сняла трубку.
– Извините, пожалуйста, – произнес мужской голос. – Вы хозяйка «Тойоты», которая стоит на парковочном месте для людей с ограниченными возможностями?
– Да, – ответила Ребекка и мысленно поругала себя за то, что не прикрепила к лобовому стеклу инвалидный значок. Наверное, появился еще кто-то, претендующий на это место…
– Мне правда очень жаль, – продолжил мужчина, – но я сдавал задом и… Сам не знаю, как так получилось… Царапина совсем маленькая…
– Вы поцарапали мою машину? Это что – шутка?
– Извините…
– Сейчас выйду, – сказала Ребекка и гневно шмякнула трубку на рычаг.
Только этого ей еще не хватало! Она взяла ключи от машины, телефон и бумажник с деньгами, паспортом и автомобильной страховкой.
Вот уже четыре часа Йенс, Рольф и Карина торчали перед шестиэтажным жилым зданием в Билльштедте, к которому их привел программист. Сначала они ехали на метро, потом снова шли за ним пешком.
В таблице домофона значилось двадцать две фамилии. Узнать, в какой квартире живет подозреваемый и как его зовут, было невозможно. Даже реестр прописанных лиц ничем не помог бы. Но это не особенно огорчало Йенса, ведь своих жертв похититель точно держал не здесь. Запереть человека на четыре года в многоквартирном доме – это попросту невозможно.
Чтобы не отстоять себе ноги, полицейские условились дежурить у двери по очереди. Рольф и Карина удалились в маленькую пивную на углу, а Йенс остался.
Вообще-то он решил, что сегодня уже не будет звонить Ребекке, но сейчас все-таки набрал ее номер, хотя время было позднее. Он спросит, не может ли она навести справки о жильцах дома, а заодно узнает, как у нее дела – в этом-то и заключалась подлинная цель звонка. Комиссар жалел о том, что не взял ее с собой, и с грустью представлял себе, как она сидит дома одна и постоянно ломает голову над разгадкой дела, но не может ничего предпринять.
Йенс звонил долго. Ребекка так и не взяла трубку. Наверное, уже легла спать. Или сердится?
Поразмышлять об этом он не успел, потому что программист вышел из дома. Большой, битком набитый черный рюкзак был по-прежнему при нем.
Йенс хотел сразу же позвонить Рольфу, но увидел, что они с Кариной уже выходят из пивной. Придерживая дверь для своей напарницы, старый ловелас смотрел на нее, а не на программиста, который шел в их сторону.
«Черт! – подумал Йенс. – Дело дрянь».
Тут Карина повернулась и сходу – так, будто это было для нее самое что ни на есть привычное и естественное движение – обняла Хагенаха. Притянув Рольфа к себе, она спряталась за ним. Видны были только ее руки, блуждающие по его массивной спине.
Программист быстро прошел мимо этой «любовной пары» и взял направление на восток. Они расцепились и перебежали дорогу. Хагенах выглядел обалдевшим.
– Она для тебя слишком молода, побереги свое сердце, – съязвил Йенс.
– Он не оставил продукты дома, а куда-то потащил, – невозмутимо заметила Карина, в очередной раз продемонстрировав завидное профессиональное самообладание. – Значит, еда не для него.
– Тогда для жертвы, – предположил Йенс. – Ким он кормил так, чтобы она только не умерла с голоду. Но даже для этого нужно регулярно делать покупки.
– Он идет туда, где держит Виолу, – пробормотал Хагенах и сжал мощные кулаки.
– Давайте действовать, как раньше, – сказал Йенс. – Ты, Карина, иди первая. Потом Рольф, потом я.
После того как молодая коллега пружинистой походкой перешла улицу, мужчины выждали еще пару минут и зашагали в том же направлении. Они молчали, не отрывая от нее напряженных взглядов. Каждый раз, когда Карина ныряла в темноту между двумя светлыми островками, Йенс внутренне вздрагивал. Он нес ответственность за эту операцию, не согласованную с Баумгертнер. Начальница настаивала на том, чтобы ее всегда держали в курсе всего, но комиссар Кернер не придавал этому требованию никакого значения. Он знал: работа полицейского предполагает определенную свободу действий. Иначе просто не может быть, ведь преступникам наплевать и на иерархию, и на служебные планы. Даже если дело будет успешно раскрыто, Баумгертнер все равно влепит ему выговор. Зная это, Кернер беспокоился не о ней, а о своей молодой неопытной коллеге.
Все более и более опасаясь, что ситуация выйдет из-под контроля, Йенс даже подумал, не вызвать ли подкрепление, но побоялся спугнуть преступника. Этого они не могли себе позволить, если хотели найти Виолу живой. При всей сложности положения им оставалось только одно – идти дальше.
Следуя за подозреваемым по ночным улицам, коллеги сменяли друг друга каждые пять минут. Так прошло полчаса. У Йенса сложилось впечатление, что программист нарочно петляет, на всякий случай запутывая следы.
Когда он нырнул в парк у Штайнбекского пруда, снова настала очередь Карины, которая мгновенно исчезла в темноте. Рольф посмотрел на Йенса, и тот перешел на его сторону, потому что парк располагался там.
– Только бы она не…
Пронзительный крик не дал Кернеру договорить. Коллеги переглянулись и припустили во весь опор. Йенс оказался быстрее и, на ходу вынув из кобуры пистолет, первым вбежал в парк.
Впереди угадывалась какая-то горбатая фигура – наверное, мужчина с рюкзаком. Комиссар уже готов был подать голос, когда кто-то схватил его сзади и утащил в кусты.
– Пст! – шепнула Карина, и через несколько секунд Рольфа Хагенаха постигла та же участь, что и Йенса. – Наш программист спугнул любовную парочку, – тихо пояснила она и указала, в какой стороне исчезла горбатая тень.
У Йенса бешено колотилось сердце.
– Черт, а я уж подумал…
– Пойдемте, – сказал Хагенах. – А то он от нас оторвется.
Подозреваемый действительно успел уйти достаточно далеко. Коллегам потребовалось некоторое время, чтобы найти его на маленькой улочке, мощенной булыжником.
– Больше не расходимся. Держитесь за мной! – приказал Йенс и повел товарищей по огромному спальному гетто Мюммельманнсберга.
Несмотря на поздний час, здесь еще было довольно много народу. В основном люди передвигались маленькими группками, на фоне которых трое полицейских в штатском не бросались в глаза. В этом микрорайоне орудовали уличные банды, уровень преступности был высокий. Что здесь понадобилось программисту «ботанистого» вида?
Он подвел полицейских к двенадцатиэтажной жилой башне, стоящей в окружении других таких же вытянутых коробок. Все вместе они напоминали «Тетрис». Подозреваемый не раздумывая вошел в подъезд.
– Скорее за ним! – крикнул Йенс. – А то потом попробуй-ка найди его среди стольких квартир…
До сих пор Кернеру не приходило в голову, что похититель может прятать жертву в таком районе и в таком здании. Ну а вообще, почему нет? В этих муравейниках каждый заботится только о себе, соседи друг другом не интересуются. Надо лишь сделать так, чтобы крики не были слышны на улице. Некоторым преступникам удавалось десятилетиями прятаться от властей в подобных местах.
Йенс распахнул дверь, и коллеги вбежали в вонючий подъезд. В этот момент лифт поехал. Они бросились к нему и стали смотреть на табличку, на которой загорались номера этажей.
Кабина остановилась на девятом.
– О'кей, – сказал Йенс, – будем его брать. Кто поедет на лифте?
Хагенах выступил вперед и нажал кнопку вызова.
– Это привилегия старших. Шагом марш, молодежь!
Йенс и Карина стали подниматься по лестнице. До третьего этажа они шли вровень, но потом он почувствовал учащенное сердцебиение и начал задыхаться. Чертовы сигареты! К тому же ему следовало бы включить регулярные тренировки в свой повседневный распорядок дня. Только вот повседневности как таковой у него не было.
А Карина убегала все дальше и дальше. Не сбавляя темпа, преодолевала марш за маршем, в то время как Йенс постоянно останавливался и цеплялся за перила. Она не оборачивалась и не спрашивала, как он там. За это комиссар был ей очень благодарен.
На восьмом этаже он уже собрался умирать. Господи, какой стыд… Все, никаких больше сигарет!
Когда Кернер вполз на девятый, коллеги уже ждали его. Карина, на чьем лбу блестело несколько капелек пота, воздержалась от комментариев, зато Хагенах не мог не пошутить:
– Зря я тебе лифт не уступил. Мертвый