Ян Ландау лежал с размозженным черепом возле грузовика, припаркованного в подземном гараже здания, словно вросшего в склон холма. Тусклый свет, падающий с потолка, отражался в луже крови, широко растекшейся вокруг убитого.
Несколько секунд назад Йенс обнаружил, что двустворчатые въездные ворота взломаны, и уже это удивило его достаточно сильно. Теперь же он вообще ничего не понимал. Почему человек, против которого имелось столько улик и которого он считал преступником, лежит мертвый на голом полу подземного гаража?
Внезапно раздался крик. Тихий, отдаленный, но все-таки крик. Причем женский.
Больше не думая о Яне Ландау, Йенс подбежал к единственной двери, распахнул ее и оказался в длинном пустом коридоре со множеством новых дверей.
Если б та женщина опять закричала, он пошел бы на ее голос, но крик не повторялся, так что пришлось двигаться наугад.
В середине коридора с обеих сторон брали начало две лестницы со старыми истертыми бетонными ступенями. На правой кто-то оставил кровавый след: свежие густые капли тянулись одна за другой.
Поднявшись до конца этой лестницы, Йенс увидел незапертую противопожарную дверь. Толкнул ее и попал в следующий коридор. Здесь на полу лежал старый паркет, стены были оклеены обоями и окрашены в бордовый цвет. Светильники, судя по всему, новые, выглядели дорого.
Идя по кровавому следу, Йенс повернул налево и вскоре услышал странные звуки, исполненные боли и самосострадания. Это было похоже на жалобное повизгивание собаки.
Каждый мускул в теле Йенса напрягся. Держа палец на спусковом крючке поднятого пистолета, он тихо двинулся дальше. Звать Ребекку сейчас было ни в коем случае нельзя.
Звуки становились ближе. Они шли из комнаты на правой стороне коридора. Ни секунды не раздумывая, Йенс поддел приоткрытую дверь ногой и широким движением направил внутрь короткий ствол своего пистолета.
То, что он увидел, заставило его попятиться. В большом помещении не было ни окон, ни мебели, зато все стены были сплошь в зеркалах, доходящих до самого потолка. Сливаясь в одно, они отражали мужчину, сидящего по-турецки на круглом светлом ковре посреди комнаты. Перед ним лежала голубая школьная сумка «Скаут». Клапан был откинут, с края свисали пряди волос. Мужчина поглаживал одну их них большим пальцем, покачиваясь взад-вперед. Из его открытого рта доносились щелкающие звуки, бравшие начало глубоко в горле.
Средний рост, густые пепельные волосы, ничем не примечательное лицо. Такую внешность не назовешь устрашающей. Как бы то ни было, сейчас этот человек внушал только жалость. Его левый глаз представлял собой жуткое месиво, из которого торчал металлический шип. Кровь из раны на спине стекала на светлый ковер.
И вот все это сидело, помноженное на сто, в комнате, обшитой зеркалами.
Наконец заметив вошедшего, мужчина поднял голову и резко выпрямился. Только теперь стало видно, что на коленях у него лежит пистолет.
– Оружие на пол! – крикнул Йенс и прицелился.
Продолжая щелкать языком в прежнем ритме, мужчина бережно убрал пряди волос в портфель и взял пистолет.
– Положи оружие и толкни ко мне!
Вместо того чтобы подчиниться, тот направил дуло вперед и вверх.
Йенс выстрелил первым. Дважды. Целясь в корпус.
Уже откинувшись назад, мужчина нажал на спуск. Вместе с зеркалом, остановившим пулю, разбилось отражение человека, который был мертв, прежде чем его голова коснулась пола.
Директриса школы, где Ким Ландау и Беньямин Шнайдер учились, а Экхардт Шнайдер преподавал, хорошо помнила историю того странного мальчика, который пятнадцать лет назад, весной, поселился в Черных горах вместе со своими родителями.
Что это за семья, стало понятно сразу. Эдда и Карл Сосниок, алкоголики и наркоманы, почти не заботились о Михаэле – своем единственном ребенке. Мальчик был способный, но происходящее дома сильно сказывалось на нем. Он стал прогуливать занятия. Беседы, которые с ним проводились, не помогали. Однажды его родителям нанесли визит полицейские, однако и это не возымело эффекта.
В конце концов органам социального обеспечения пришлось забрать мальчика из семьи. Его поместили в интернат, расположенный неподалеку. Вскоре дом Сосниоков сгорел дотла, Эдда и Карл погибли. Причиной пожара стала горючая смесь, которую, вероятно, разлили они сами. Улик, указывающих на то, что это совершил кто-то другой, обнаружено не было. Мальчик провел ту ночь в интернате. Во всяком случае, его отсутствия никто не заметил.
Здесь воспоминания директрисы заканчивались. Остальное Йенс без труда выяснил сам.
В начале двадцатого века власти Нижней Саксонии использовали Черные горы как детскую здравницу. В 1905 году был построен санаторий «Бухенвальдхаус». В последующие десятилетия комплекс зданий все разрастался, но 1980 году он опустел. Через пять лет Гамбург выкупил его под интернат для детей из неблагополучных семей. В этом заведении Михаэль Сосниок пробыл до окончания средней школы. Потом он выучился на дизайнера в сфере массовых коммуникаций и основал собственную фирму, представлявшую собой одновременно и типографию, и рекламное агентство.
Бизнес стал развиваться успешно. Сосниок нанял сотрудников, приобрел партнеров в разных городах Германии. Видимо, он обладал неким чутьем, которое помогало ему находить перспективные стартапы, чей рост требовал обширной рекламы с использованием высококачественной печатной продукции.
Одним из партнеров фирмы была служба доставки «Food2You». Для них Сосниок печатал флайеры, распространение которых организовывал сам же. Рольф Хагенах прочел его фамилию на сумке с листовками, оставленной Черным Лютгером на тротуаре при попытке скрыться.
Еще одним клиентом типографии был Ян Ландау. Сначала он заказывал здесь рекламные материалы для своей сети видеопрокатов, а потом для магазина дисков в Гринделе. Флайеры, постеры, тетрадки для сбора бонусных наклеек – все это было в тех коробках, которые Сосниок привез на тележке в «Фильмбокс», когда туда пришли Йенс и Ребекка. Преступник стоял рядом с полицейскими и остался незамеченным ими.
В его типографии Ян Ландау заказывал не только бумажную продукцию, но и футболки с фразами из фильмов.
«Венди, дорогая. Свет моей жизни… Я вышибу тебе мозги…» – эта цитата довольно точно отражала то, что Сосниок сделал с Ким и со своими последующими жертвами. Он разрушал их разум жесточайшим образом, из года в год.
Той молодой женщиной, которая в решающий момент пришла на помощь Ребекке и Виоле и тем самым спасла им жизнь, оказалась Беатрикс Грисбек, похищенная Сосниоком два года назад и с тех пор томившаяся в его подвале. Девушка была в тяжелом физическом состоянии, но ее разум и воля выдержали это испытание.
Судьба Мелли Беккер выяснилась. Ее останки нашли в сточной яме бывшего детского санатория вместе с трупом неизвестного мужчины.
По выходе из интерната Михаэль Сосниок четыре раза менял прописку. В последнее время он был зарегистрирован в Гамбурге, но пять лет назад приобрел еще и недвижимость за городом.
Здание интерната, где он жил подростком, снова пришло в упадок и требовало дорогостоящего ремонта с предварительным удалением старых токсичных стройматериалов. Никто не хотел брать на себя такие расходы. Поэтому город выставил бывший санаторий на аукцион и продал за бесценок единственному покупателю. Им оказался Михаэль Сосниок.
Подвал огромного дома представлял собой разветвленный коридор. Исходя из собственных «терапевтических» соображений, новый владелец одни двери замуровал, а другие проделал, создав лабиринт, по которому пленницы могли блуждать бесконечно. Похищенных девушек он кормил через люк в потолке и регулярно стриг им волосы. Все остальное время они были одни в полной темноте.
При ярком свете своих ламп криминалисты обнаружили, что весь пол покрыт человеческими экскрементами и мусором: банками, бутылками, коробками, пакетами. В некоторых маленьких комнатах валялись одеяла, подушки, картонки, солома. Но во всей этой свалке не было ничего такого, чем жертвы могли бы лишить себя жизни: ни острых предметов, ни веревки, ни проволоки – ничего.
Поскольку сам преступник уже не мог объяснить полиции, почему он похищал девушек и держал их в заточении, приходилось делать выводы самостоятельно. По словам психотерапевта, у которого Михаэль Сосниок когда-то наблюдался, он страдал из-за того, что окружающие не обращали на него внимания. Похитив Виолу Май, он требовал, чтобы она описала его внешность. Девушка не смогла этого сделать, хотя встречалась с ним, и даже не раз: она приходила в типографию за печатной продукцией для дома престарелых, но заурядное лицо хозяина фирмы ей не запомнилось.
Эксперты исследовали волосы, хранившиеся в голубом школьном портфеле. Это были четыре разные пряди, аккуратно собранные резинками. Три образца принадлежали Ким Ландау, Беатрикс Грисбек и Виоле Май. Кому принадлежал четвертый, установить не удалось. Вероятно, была и еще одна жертва, до сих пор не найденная.
Кандидатуру Сандры Дойтер пришлось отмести. Эту девушку, певицу, ища которую Ребекка напала на след Беатрикс Грисбек и Мелли Беккер, Михаэль Сосниок точно не похищал.
Йенс задумчиво посмотрел на голубой портфель, лежащий на его письменном столе. Это был краеугольный камень всей истории.
Если б Герлинда Ландау вовремя ответила на вопрос комиссара Кернера о некогда пропавшей сумке своей дочери, ее муж остался бы в живых. Она заявила, что он заставлял ее молчать, поскольку стремился выследить преступника раньше полиции и дать волю своей ярости. Это намерение оказалось для него смертным приговором. Кроме того, ложь Герлинды Ландау подвергла Бекку, Виолу и Беатрикс дополнительной опасности.
Наверное, Йенс должен был бы злиться на мать Ким.
Но ощущал только грусть.
Две недели спустя
День выдался чудесный. С самого утра в безоблачном небе ярко светило солнце. Люди истосковались по дождю, и, наверное, по мнению некоторых, сегодня он был бы особенно кстати, но Виола радовалась хорошей погоде.