Полюбовавшись с плоской крыши школы ещё более широким панорамным пейзажем, я начал спускаться вниз к порту, заходя но пути в разные мелкие лавочки в надежде найти подходящие местные сувениры. При выходе из одной из них уже в портовой части города я увидел, не веря собственным глазам, поднимавшегося мне навстречу выпускника нашего института, окончившего его на четыре года раньше меня. Мы знали друг друга только шапочно, хотя мне, как это обычно бывает со студентами младших курсов по отношению к старшим, было известно его имя. «Алексей! — радостно сказал я, подавая ему руку. — Это просто невероятно! Такая встреча буквально на краю света!» Мой институтский знакомый просто остолбенел, услышав русскую речь и своё имя. Несколько секунд он с невероятным удивлением и явным недоверием, и даже с тревогой в глазах, разглядывал меня и мою яркую авиасумку с крупными литерами TWA, соображая, как реагировать на моё неожиданное и загадочное для него появление перед ним буквально на другом конце земли. Выжав из себя некоторое подобие улыбки, он осторожно огляделся вокруг и, убедившись, что никаких других людей со мной не было, пожал мою руку. «Ты что здесь делаешь? — как-то неуверенно произнёс он и снова оглянулся по сторонам. — Как ты сюда попал?»
Я коротко сообщил Алексею о своей работе в ООН, командировке в Бразилию и связанной с ней поездке по Южной Америке. Услышав это объяснение, мой старший однокашник несколько расслабился и оживился, а в ответ на мой встречный вопрос о его приезде в Чили сказал, что он приехал в Вальпараисо с советским торговым судном, на котором он теперь работал и которое в тот день разгружалось в порту. Он вместе с группой его команды был отпущен на несколько часов на берег. Его коллеги в тот момент находились в соседнем магазине, занимаясь покупками, а он вышел на улицу сделать несколько снимков. Алексей сообщил мне также, что сначала работал, а потом служил на флоте до поступления в наш институт, а после его окончания вернулся к себе в Одессу, решив продолжить работу морехода. Я пригласил Алексея зайти в кафе на чашку кофе, но тут он заторопился, сказав, что ему надо возвращаться к своим, так как они могли волноваться. Мы попрощались, пожав друг другу руки, и Алексей, где оглядываясь на меня, направился к двери соседнего магазина и исчез за ней. Оставшись один, я продолжал смотреть ему вслед, всё ещё с трудом веря в эту невероятную встречу. Даже сегодня, когда все в России, кто могут и хотят, путешествуют по всему свету, подобная встреча была бы тоже удивительной, но в советское время это было поистине невероятно! Зная наши тогдашние порядки, я прекрасно понимал неуютное состояние Алексея при нашей неожиданной встрече, которая не могла не вызывать у нас чувство определённой грусти и досады в связи с такими глупыми советскими установками по пребыванию людей за границей.
Погуляв еще некоторое время по Вальпараисо, я сел на запланированный по времени поезд и поехал в Сантьяго. В Випья-дель-Мар, как и было условленно, в мой вагон сел Педро, с которым мы вели разговоры до приезда в столицу. Я пригласил своего нового знакомого вместе поужинать несколько позже в тот же вечер недалеко от моей гостиницы, на что он охотно согласился, и мы договорились встретиться в её вестибюле. Перед тем как разойтись, Педро сказал мне, что он и утром и вечером заметил за мной слежку — два типа ходили за мной на некотором расстоянии, пытаясь быть незамеченными. Хотя я сам этих людей не видел, я сказал Педро, что меня это не волнует, и что с этим сопровождением может быть даже безопаснее.
Приняв душ и немного передохнув у себя в номере, я ответил на телефонные сообщения, оставленные мне Пабло, который интересовался результатами моей поездки, а затем спустился вниз встретиться на ужине с Педро. Он пришёл в назначенное время, и мы посидели сначала в баре гостиницы, решая, куда лучше пойти. Буквально через несколько минут Педро снова сказал мне, что мои сыщики продолжают меня опекать, переместившись из вестибюля, где он их заметал, за нами в бар. Минут через двадцать мы уже шли с ним по городу в предложенный им ресторан, сопровождаемые сзади теми же двумя типами.
Педро предложил освободиться от нашей опеки путём резких изменений маршрута и частыми крутыми поворотами. Поскольку ему был прекрасно знаком город, он быстро, время от времени перебежками, повёл меня через хорошо известные ему дворы, сквозные подъезды и маленькие парки. Иногда мы останавливались в каком-то укромном месте и смотрели за появлением представителей охранки. Это были два пожилых субъекта в одинаковых светлых плащах, которым было нелегко за нами угнаться.
Было очень смешно наблюдать их со стороны, когда они, потеряв нас из виду, задыхаясь, останавливались у какого-нибудь перекрёстка, прохода между домами или входа в ближайший подъезд, делились мнениями о том, куда мы могли исчезнуть, и затем снова бросались искать нас по нашему следу. В основном эта игра в кошки-мышки происходила уже в кварталах неподалёку от выбранного нами ресторана, так как Педро решил проводить наш ужин без непрошеной компании.
Перед входом в ресторан мы оглянулись вокруг, но сыщиков не увидели и, довольные своим успехом, разместились в большом зале этого приятного и довольно наполненного клиентами заведения. К концу ужина, когда мы уже пили кофе со сливками, Педро вдруг громко расхохотался и сообщил мне, что наша опека снова была с нами. Я стал рассчитываться с официантом, когда мой гость сказал мне, что оба типа тоже готовятся к выходу и сворачивают якобы читаемые ими газеты, за которыми они частично скрывали своё наблюдение за нами. Невзирая на мои колебания, он решил снова пошутить над ними и вместо обычного выхода на улицу пройти в соседнюю дверь, невидимую нашим опекунам и ведущую в туалет. Мы так и сделали. Несколько минут спустя мы вышли из туалета и через стеклянную дверь ресторана посмотрели на улицу, где оба типа в полной растерянности смотрели по сторонам, обнаружив наше загадочное исчезновение. Поскольку, как оказалось, в ресторане было два выхода на параллельные улицы, Педро повёл меня ко второму, где мы вышли на почти пустую улицу и направились без сопровождения в мою гостиницу.
Здесь мы расстались до следующего дня, утром которого мой чилийский друг показывал незнакомые мне ещё районы своего города. Перед обедом, на который я был приглашён Пабло и его женой до отъезда в аэропорт, мы с Педро тепло попрощались, обменявшись адресами. У него ко мне была всего одна просьба — прислать ему из Нью-Йорка американские джинсы. Мы с ним некоторое время регулярно переписывались, свои джинсы он получил, но сообщил, что ему пришлось заплатить за них немалую таможенную пошлину. Наша переписка прекратилась с его переходом на работу в военное ведомство.
После обеда Пабло с женой отвезли меня в аэропорт, где они мне передали небольшой сувенир для моего коллеги Мардонеса в Нью-Йорк. Я был им очень признателен за внимание и гостеприимство, которое они мне оказали, о чём я снова сообщал им в моих поздравительных открытках на Рождество. Из Сантьяго я вылетал рейсом «Люфтганзы» в Рио-де-Жанейро с остановкой в столице Парагвая Асунсьон. Оказавшись в зале ожидания аэропорта перед вылетом, я был очень удивлён тем, что почти все мои спутники говорили по-немецки. Вспомнив, что конечным пунктом назначения нашего рейса был всё-таки Франкфурт, моё удивление могло показаться неоправданным. Разговорившись с моим соседом но залу, я узнал, что почти все говорившие на немецком языке люда были чилийцами немецкого происхождения, которые большой группой летели туристами в страну своих предков. Начиная с середины XIX века Чили, где было много земли и очень мало людей, активно приглашало иммигрантов из Италии, Франции и особенно из Германии — стран, в которых был избыток рабочих рук, но мало работы. В отличие от итальянцев и французов, которые довольно скоро растворились среди родственного им по языку и культуре местного населения, немецкие иммигранты обживали отдельные поселения, сохраняя язык, обычаи и традиции Германии.
Теперь для меня наступал ещё один новый этап моего необыкновенно интересного и увлекательного путешествия. Однако до него была короткая пауза в столице Парагвая Асунсьоне…
ОСТАНОВКА В ПАРАГВАЕ
Государство Парагвай обязано своим названием большой реке Парагвай, которая, беря начало на Бразильском плоскогорье, несёт свои воды на протяжении почти 2500 километров до впадения в Парану на границе с Аргентиной. Название самой реки Парагвай на языке индейцев гуарани означает «река-вода попугаев» (парагоа — попугай + ай — река-вода) До прихода испанцев его территорию населяло несколько индсйских племен, самым многочисленным из которых были гуарани. Они же дали название иреке Парана, которое на их языке означает «река-море» (пара — река + ана — похожая на море). Первыми европейцами в этих землях были Алехо Гарсиа, добравшийся туда, в 1524 году от бразильского побережья, и Себастьян Кабот, который поднялся на территорию гуарани вверх по реке Парана. Однако эти пионеры Парагвая в тех краях только побывали, а первые поселения там были основаны в 1526–1556 годах Доминго де Ирала. Обосновавшись в форте Асунсьон, что в переводе с испанского означает «Успение», Арала начал постепенно превращать его в центр власти испанской короны на юго-востоке Южной Америки. Оттуда же были предприняты шаги по основанию таких будущих аргентинских городов, как Санта-Фэ, Коррьентес и вторично сам Буэнос-Айрес.
В 1541 году в Асунсьон прибыл первый губернатор провинции Рио-де-Ла-Плата — легендарный исследователь Америки Кабеса де Вака. В 1527–1528 годах он был казначеем трагически закончившейся экспедиции Панфило Нарваэса во Флориду. Из 300 участников этой экспедиции в живых остались только четверо, в том числе Кабеса де Вака, которые на протяжении восьми лет были рабами индейцев, работали и бродили среди индейских племен южных районов теперешних Соединённых Штатов, пока почти случайно не встретились с передовым отрядом испанцев на севере лить недавно завоёванной северо-западной Мексики. Его скитания побудили конкистадоров Де Сото и Коронадо начать экспедиции в глубь Североамериканского континента. После возвращения в Испанию Кабеса де Вака добился назначения в Асунсьон. Высадившись на побережье Бразилии в марте 1541 года, он и его отряд в течение пяти месяцев проделали страшно трудный переход в 1600 км через неисследованные земли, открыли самый крупный в мире водопад Игуасу и впервые достигли Асунсьона не водным путём, а по суше. Интриги и восстание Ирала в 1545 году привели к свержению Кабеса де Вака и его высылке в Испанию, где он был обвинён в злоупотреблении властью и приговорён к военной службе в Африке. Он умер в нищете и забвении в 1560 году.