— А может, и не они.
— Они! Бегали за мастерскую курить, вот и увидели. Даже ключ закинули. Хорошо, что у Марата Ниловича другой нашелся.
Марат Нилович охотно консультировал ребят, что и как делать, разрешил продолжать работать в мастерской.
Ребята только советовались с учителем, но все делали сами. Уж больно хотелось им смастерить настоящую раму, которая, на зависть всем остальным, будет вставлена в новом доме.
Многие интересовались их работой. Но друзья неохотно об этом говорили, а то и вовсе отшучивались, приглашали вступить к ним в кружок: приходи, мол, увидишь. Были такие, что приходили. Их не впускали. Надо будет, позовем. Чем они там в мастерской занимались, стало чуть не для всех тайной, кое-кто даже слушок пустил, будто они всамделишную ракету строят, на Луну лететь собираются.
Как-то вечером повстречал Миколка Карину. Хотя было уже поздно, но в мастерской работали, отдыхать не собирались. Им что-то понадобилось, и Миколка прибежал в свою спальню. Карина как раз в это время возвращалась из кухни, там они засиделись, составляя завтрашнее меню.
Девочка была рада встрече:
— Привет, Миколка! Что это тебя нигде не видно?
— Почему не видно? — удивился Миколка. — Я в школе.
— А верно говорят, что вы ракету строите?
— Строим.
— И на Луну собираетесь?
— Собираемся.
— А меня не забудете взять?
— Ты же не помогала ракету строить.
— Ведь вы не позвали.
Миколке было бы приятно, если б и Карина с ними работала, но он ее все же не пригласил. Не девичье это дело — рубанком да фуганком орудовать.
— Поздно, поздно уже. Мы совсем уж заканчиваем. К чужой славе примазаться хочешь?
Нет, совсем неузнаваемым стал Миколка за одну эту осень. Даже постригся по-человечески и с девчонками, гляньте, шутит, где-то вычитанные фразы в ход пускает.
Каринке, видимо, нравится такой разговор.
— Но я надеюсь, вы хоть покажете, что там сделали?
— Покажем.
И они действительно не скрыли того, что сделали. В последний день каникул рама была готова. А на следующий — открылась школьная выставка работ, выполненных учениками за время зимнего перерыва. Экспонатов набралось немало: вышитые девочками носовые платки, аппликации, вылепленные малышами из пластилина слоники и другие животные, рисунки, среди которых, конечно, выделялись работы Зюзина, и много-много другого.
Рама, сделанная Курилой и Севериновым, стала центром внимания и вызвала массу толков и споров. Как-никак, это была не игрушка, а настоящая оконная рама — вещь, годная к применению. Остеклите ее, и, пожалуй, никто не подумает, что она изготовлена учениками, а не квалифицированным столяром.
У входа на выставку, которая разместилась в пионерской комнате, на доске висело объявление, приглашавшее записываться в столярный кружок. Миколка записывал всех желающих. Их набралось порядочно, хотя, на Миколкин взгляд, настоящих ревнителей столярного ремесла было не так уж много.
Спустя несколько дней, когда на их раму все насмотрелись, да и к самой выставке интерес понизился, Андрей предложил Миколке отдать раму строителям. И именно на тот участок, где работает Кесарь.
Несли раму торжественно, в сопровождении многих болельщиков. Однако, когда перешли школьную территорию, попросили лишних остаться — неудобно такой ватагой явиться на стройку: сделали на копейку, а явились всей школой, еще засмеют.
И все остались. Никто не решился примазаться к чужой славе.
Важно, с достоинством, как некую священную реликвию, несли они раму по улице пока еще не существующего городка. Строители с удивлением посматривали на них, а шоферы мощных самосвалов предусмотрительно объезжали. Возможно, все видели в них настоящих тружеников.
Рама изрядно оттянула и плечи и руки ребятам, пока они донесли ее до нужного дома.
Но что это? Как будто совсем другое место, и дом не тот. Раньше здесь был всего один этаж выложен, а сейчас до четвертого добрались. И в стеклянном гнезде крана сидел человек, совсем не похожий на Кесаря.
Растерянно оглянулись. Присмотрелись.
Нет, ведь здесь, на этом кране, работал Кесарь, этот дом возводил. Из дома вынырнул человек. Ребята сразу узнали его — это с ним прошлый раз ссорился Кесарь. Только было хотели обратиться к нему с вопросом: так и так, мол, где тут у вас работает крановщик Кир-Кирикович, как он сам опередил их:
— Вам кого, хлопцы?
— Кир-Кириковича.
— Выходной. Что передать?
— Да мы вот... Мы из школы-интерната. Раму сделали...
— Раму?!
Бригадир мигом ощупал глазами ребячье изделие. А потом и руками к нему потянулся:
— Вы? Сами?
— Ну да. В школьной мастерской.
Он ощупал и осмотрел раму со всех сторон:
— Молодцы! Чистая работа.
— Мы это для вас. Вот примерьте.
Бригадир быстро окинул с ног до головы ребят, сперва одного, потом другого: уж не разыгрывают ли его эти «мастера», затем перевел взгляд на пустые проемы окон.
— Рамы, ребята, требуют точных размеров.
— А мы мерили.
— У нас?
— Угу...
Бригадир в изумлении повертел головой, легко поднял раму и, к большой радости ребят, зашагал с ней к оконному проему.
Рама точно вошла в проем. Не зря снимал размеры Марат Нилович. Бригадир осмотрел, как она подошла со всех сторон, бурча что-то себе под нос, и с недоверием бросил взгляд на ребят:
— А вы что — не того?.. Не стащили ее где-нибудь? Продаете, что ль, или как?
Ребята сперва растерялись, а потом, поняв, в чем их обвиняют, покраснели.
Долго, заикаясь и перебивая друг друга, объясняли, что они самодеятельные мастера и очень хотят помочь строителям, были бы только материалы, и они всё их строительство рамами обеспечат.
Бригадир, вероятно, им поверил, потому что сказал:
— Ну, в таком случае пошли к главному.
Снова ребята несли раму, словно большую икону, а впереди, перепрыгивая через камни и груды замерзшей земли, их вел бригадир к какому-то «главному».
Главный сидел в теплом бараке у телефонов в обществе секретарши за пишущей машинкой.
Он был, очевидно, из тех людей, которые уже давно уверовали в свои собственные неисчерпаемые возможности и силы, а также и в то, что если они и могут кем-либо быть, так только главными, если на свете и есть что-нибудь достойное внимания, так это они, и если кто должен кому-либо подчиняться, то это тоже только им, если и может кто отдавать единственно разумные и правильные приказы и распоряжения, так это только они — главные.
Раскрасневшись, немилосердно ероша уже не слишком пышную шевелюру, главный кого-то разносил в пух и в прах по телефону:
— Я вам не нянька, не воспитательница детского сада! Я найду пути... дам по кумполу... Я заставлю! Вот так-то лучше. Давай, брат, жми на все педали и никаких разговоров.
Не успел он поговорить по одному телефону, как секретарша уже сунула ему трубку другого.
— А? Кто? Чего? Ну? А я вам кто?! Я вам — нянька? Получим — дам. Не солим, не маринуем...
Не скоро еще главный взглянул на ребят. А когда взглянул — насупился: детей ему здесь еще не хватало! Кто их сюда пустил?
— Вы чего тут торчите, Танцюро? У вас что, на объекте нечего делать? Греться сюда пришли?
Бригадир, к которому обращался главный, даже как бы виновато склонился, начал:
— Мальчики тут пришли, товарищ главный, из интерната...
— Вижу.
— Раму вот смастерили...
— Вижу.
— Аккуратная работа, товарищ главный.
— Вы что, Танцюро, в арбитры затесались? Или преподавателем в школу собрались? Идите, я не задерживаю. Таких работничков...
— Ребята берутся для нас рамы делать.
Главный на какой-то момент замолчал. Видать, не часто ему приходилось встречаться с вопросами, на которые нет готовых ответов.
— Для нас? Рамы?
Бригадир, очевидно, не заметил скепсиса, прозвучавшего в голосе главного, и стал горячо доказывать:
— Школа у них политехническая, ребятишкам надо практиковаться, а нам они, рамы-то, ну как вода рыбе, выкинутой на берег.
Главный нервно барабанил пальцами по столу.
— А рама — первый сорт, в оконный проем так и влипла, вот хоть взгляните...
— Я верю вашему глазу, Танцюро. Верю и удивляюсь — с каких это пор наши бригадиры стали являться на работу под «мухой».
Бригадир замигал глазами, не знал, что на это ответить:
— Чего-чего? Как вы сказали?
— Вместо того чтобы руководить строительством — вы возитесь с ребятишками, носитесь с утопическими идеями, Танцюро! Ну какой дурак примет на себя ответственность за использование детского труда на стройке? А кто вам даст лесоматериалы? А кто на себя возьмет ответственность за все это дело?
Зазвонил телефон. Рука главного потянулась к трубке:
— Идите, дети, домой, занимайтесь своими делами. Вам это еще рано... Даже слишком еще рано. А вам, Танцюро, делаю еще одно серьезное предупреждение. Привет!
Ребята сами не свои вышли из барака и вынесли раму.
Бригадир побежал впереди них, сердито бормоча что-то себе под нос.
— Дяденька, постойте! Дяденька...
— Да ну вас, племяннички, к бесу, и так из-за вас попало!..
— Да ведь мы-то не виноваты! Куда же нам обратиться?
— Ой, ребята, куда же вам обратиться? В управление надо, а до него не близко. Несите свою раму домой, ребята, не морочьте людям головы...
Он побежал, а ребята остановились. Переглянулись. Вот так постарались! — делали дело, а вышло... И сами накраснелись и человека подвели. Хорошо еще, что хоть Кесаря не было...
Рама сделалась намного тяжелее, какой-то лишней, ненужной. Просто не знали, как от нее избавиться. Прошли несколько зданий, выбрали удобное место за одним из домов и сунули за ним свою раму в какой-то хлам. Облегченно вздохнули. Не возвращаться же с нею в школу! — засмеют.
Домой шли хмурые, удрученные.
— Взяли? — встретила их первой Каринка.
— Взяли, — неохотно буркнул Микола.
— Вот хорошо, вот хорошо! — радостно захлопала в ладоши Каринка.