Впрочем, некоторые вещи все же не меняются. Когда Олег позвонил мне в тот день, он первым делом пожаловался, как долго ему теперь приходится добираться до новой работы.
Мэри Филлипс
Посреди потока
Никогда не думайте о количестве. Помогайте одному человеку за раз и всегда начинайте с того, кто ближе к вам.
Я иду по тротуару недалеко от магазина Surplus Unlimited, а та машина выезжает на шоссе 82 с парковки CVS и движется как раз мне навстречу. Я поднимаю глаза и вижу внутри пожилую пару. Машина проезжает мимо, и тут водитель внезапно падает на руль. Прямо на моих глазах.
Его жена, бледная старушка лет восьмидесяти, сидит рядом, безучастно глядя в окно. В носу у нее – кислородная трубка, она выглядит расслабленной, дышит спокойно. Кажется, она еще не заметила, что они оба – водитель не приходит в сознание – катятся, набирая скорость, в сторону оживленной четырехполосной дороги.
Я инстинктивно начинаю бежать рядом с движущейся машиной. Мой разум пытается оценить ситуацию. КТО-ТО ДОЛЖЕН ОСТАНОВИТЬ ИХ!
Я протягиваю руку, но схватиться не за что. Я стучу в окно.
– Ваш муж! Ваш муж! – кричу я ей через стекло.
Теперь старушка выглядит испуганной.
– Опустите окно! – прошу я, дико жестикулируя.
Сбитая с толку, она подчиняется. Теперь я могу ухватиться за дверную раму и изо всех сил тяну за нее, сопротивляясь силе движущегося автомобиля. Другие машины спокойно проезжают мимо. Никто не останавливается. Никто не притормаживает. Никто, кажется, ничего не замечает. К тому времени, когда до них доходит, что посреди 82-й трассы бежит сумасшедшая женщина, держась за дверную раму движущегося автомобиля, становится слишком поздно. Такое просто невозможно.
Как можно остановить движущийся автомобиль? Попытаться обогнать его? Но тогда он меня просто переедет. Я, конечно, нахожусь в достаточно хорошей физической форме для сорокачетырехлетней матери двоих детей, но остановка движущихся машин не входит в мою фитнес-рутину.
Внезапно я слышу СЛОВА. Они не рождаются в моем воспаленном мозгу, а исходят откуда-то извне. Как будто я чувствую их.
«Просто. Продолжай. Тянуть».
Я продолжаю тянуть, и машина начинает потихоньку тормозить. К счастью, нога водителя соскользнула с педали газа, когда он потерял сознание. Но я нахожусь со стороны пассажира, поэтому никак не могу дотянуться до рычага переключения передач или тормоза.
В этот момент нас догоняет еще одна женщина. Она бежит рядом с дверью со стороны водителя. Когда машина замедляется, ей удается дернуть за рычаг. Не знаю, на какую передачу она ее переключает, но двигатель издает ужасный хрустящий звук. Меня охватывает радостное чувство: «Мы сделали это!»
Следующая проблема: машина остановилась на центральной полосе, вокруг нас в обоих направлениях продолжает двигаться транспорт, а нам нужно помочь этому человеку. Быстро! Женщина звонит 911. Но водитель не дышит. У него нет пульса. Значит, у нас в запасе есть не больше пяти минут.
Мысли скачут в моей голове: «Нужно делать искусственное дыхание». «Невозможно сделать искусственное дыхание человеку, сидящему в машине». «Помню ли я вообще, как делать искусственное дыхание?» Вытащить этого мужчину и отнести его через поток машин на обочину я не могу. К тому времени, когда приедет скорая помощь, он будет мертв.
И тут рядом останавливается черный внедорожник. Его водитель подходит к нам быстрым шагом.
– Я парамедик, – говорит он.
Я отступаю назад. Врач подтверждает, что у пожилого мужчины действительно нет пульса, быстро отстегивает ремень безопасности и выносит его на тротуар.
– Присмотрите за моими детьми! – бросает он мне через плечо.
Заглянув во внедорожник, я вижу двух малышей, пристегнутых в автокреслах.
Я подхожу к пассажирскому окну, чтобы осмотреть пожилую женщину. Мягкие седые локоны обрамляют ее лицо. В глазах стоят слезы. Руки дрожат на коленях.
– С ним все будет в порядке? – шепчет она.
– Надеюсь, – отвечаю я.
Жаклин Кремер
Соседи
Все мы на этой земле не просто так. Я считаю, что отчасти смысл нашего существования заключается в том, чтобы раздавать маленькие факелы и вести людей сквозь темноту.
Настал день, когда мой муж пробормотал: «Я больше не люблю тебя». При этом он смотрел в пол. В окно. На потолочный вентилятор. Куда угодно, только не мне в глаза. «Я нашел другую, – сказал он, – и хочу развестись». Вот так закончился мой тридцатипятилетний брак. Злая, расстроенная, ошеломленная и наполненная невыразимой тревогой, я сняла небольшой дом и переехала в район, где не знала ни единой души.
Уже на следующий день после переезда стало ясно, что по крайней мере один из моих новых соседей был дружелюбным. У задней двери я обнаружила пакет с подарками. Внутри была квадратная металлическая кормушка для птиц и три кулечка с ягодами и орехами. В записке, которая прилагалась к пакету, было сказано:
Меня зовут Джули, я живу по соседству. Не знаю, любите ли вы птиц, но в нашем районе их много. Наслаждайтесь!
Я повесила кормушку на ветку дерева перед кухонным окном, и уже через несколько минут к ней прилетели красные кардиналы, синицы и пушистые дятлы. А я почувствовала себя немного менее несчастной и одинокой.
На следующий день налетел внезапный зимний шторм. Снег покрыл тротуар и дорогу перед домом. Ветки деревьев гнулись под тяжестью льда. Температура снизилась почти до нуля. Я грелась, вышагивая туда-сюда по комнатам и разминая руки. Даже если бригады городских рабочих расчистят дороги, они не расчистят проезд. Как я доберусь до продуктового магазина? А если отключат электричество, как я согреюсь? В доме имелся камин, но топить его было нечем.
Снег наконец перестал падать, однако стрелка термометра не сдвинулась с места. Лед не таял. Пару дней спустя я выпустила собак во двор и стояла на крыльце в ожидании, пока они закончат свои дела. И тут увидела, что сосед напротив чистит лопатой подъездную дорожку. Я представилась и узнала, что его зовут Джерри.
– У меня нет лопаты, – сказала я. – Можно одолжить вашу, когда закончите?
– Конечно, – ответил он. – Я оставлю ее рядом с вашей входной дверью.
Через некоторое время я обнаружила, что рядом с моей дверью лежит лопата для уборки снега. Правда, она уже не была мне нужна. Потому что кто-то расчистил мою подъездную дорожку. И оставил на крыльце несколько вязанок сухих дров.
Но на этом история зимней бури не закончилась. В тот же вечер, уже в сумерках, в мою дверь позвонили. На пороге стоял бородатый мужчина с полиэтиленовым пакетом.
– Меня зовут Чак, – сказал он. – Я живу выше по улице.
Он указал на дом в сотне метров от моего, на его подъездной дорожке был припаркован ярко-красный пикап с огромными шинами.
– Я знаю, что вам, жителям нижней части дороги, трудно вытащить свои машины в такую погоду. Поэтому я принес вам это.
В пакете было молоко, хлеб, яйца и несколько банок супа. Прежде чем я успела поблагодарить его или отдать деньги, Чак повернулся и ушел.
Не сомневаюсь, что он отправился к другому соседу.
Потом наступила весна. С ее приходом у меня появился шанс отплатить за доброту, которую соседи проявили ко мне во время долгой одинокой зимы. Сажая семена циннии, которые я собрала с клумбы в своем старом доме, я отложила горсть для Джули – та, кто любит птиц, обязательно полюбит и циннии. Когда Джерри упомянул, что они с женой уедут из города на несколько дней, я предложила покормить их кошку и забрать почту. Для Чака я испекла самое вкусное блюдо из своего арсенала – лимонный пирог с меренгой.
Но на этом я не остановилась.
Пожилой мужчина, который с трудом доходил до конца своей подъездной дорожки, чтобы взять газету? Я бросала ее ему на крыльцо каждый день. Молодая женщина с малышами-близнецами, которая жила по соседству? Я предлагала присмотреть за ними по утрам в понедельник, чтобы она могла одна сходить за продуктами. Маленькая девочка, которая никак не могла освоить езду на двухколесном велосипеде? Я бежала рядом с ней по улице, придерживая велосипед за сиденье, и кричала: «Крути педали!», пока она наконец не поехала самостоятельно.
Доброта порождает доброту. И цепь любви становится все длиннее.
Дженни Айви
Тайный садовник
Доброта – это золотая цепь, которой скреплено общество.
После уборки в доме и подвале мы с Джо предвкушали приготовленный на гриле стейк, свежий салат, хлеб с корочкой и бокал «Каберне Совиньон» в честь проделанной работы.
Однако в тот момент, когда я уже наливала вино, Джо раздвинул жалюзи на кухне и увидел поросший сорняками холм, который мы шутливо называли Йеллоустоном.
– Энни, я больше не могу это откладывать. Завтра первым делом я должен пойти на холм и выполоть эти сорняки.
Мы купили этот дом двадцать пять лет назад – в то время Йеллоустон не причинял нам никакого беспокойства. Джо говорил: «Ничего страшного, Энни. Я могу подниматься туда раз в неделю и убирать сорняки меньше чем за час».
Тогда нам было чуть за тридцать. Сейчас Джо шестьдесят, почти столько же и мне. Даже в молодости Джо приходилось надевать ботинки для гольфа с металлическими шипами, чтобы справиться с работой. Все чаще мы оставляли этот холм неухоженным на несколько недель, и с годами он превратился в уродливое месиво из высоких сорняков.
В тот вечер мы съели наш стейк с хлебом и салатом. Вино же пригодилось скорее для того, чтобы утопить в нем наши печали, чем для того, чтобы отпраздновать преображение подвала.
– Нам лучше пораньше лечь спать, Энни. Завтра я объявляю войну сорнякам, а война никогда не бывает легкой.