Мои друзья дали мне намного больше, чем крышу над головой, транспорт и деньги. Они научили меня тому, что значит семья. Рэтт приютил щенка белого сибирского хаски и назвал его Хоусхэд. Моя мама периодически приносила в дом животных и сразу отдавала их, стоило им сделать что-то «не так». Но Хоусхэду сходили с рук все его шалости, никто не собирался от него избавляться. Потому что он тоже являлся членом нашей маленькой семьи. Хоусхэд был хорошим псом.
Однажды ночью, поднимаясь в свою комнату, я услышал разговор Эндрю и Рэтта. В то время в доме гостили еще два человека, и в результате хозяева вынуждены были спать на полу в гостиной. «Почему мы спим здесь? Почему мы вообще позволили такому случиться?» – в шутку сетовал Эндрю. Я невольно засмеялся. Эти ребята и правда были такими – они всегда многим жертвовали.
В конце концов я все-таки съехал. Комедийная сцена приняла меня, а вскоре я стал получать роли второго плана в кино и на телевидении. Недавно моя комедия про клоунов-убийц под названием Killjoy’s Psycho Circus была выпущена Робертом Родригесом на канале El Rey Network в самый пиковый час.
И вот я стою под светящейся вывеской Improv в Онтарио – десять лет назад я заработал здесь первые деньги. Сегодня я – звезда этого шоу. Это мое выступление и мои фанаты.
За эти десять лет многое изменилось. Рэтт Скотт вернулся в Вирджинию, чтобы возглавить семейный бизнес. Теперь у него свой дом и реальные проблемы, вроде установки обогревателей или починки крыши. Эндрю Кроулет стал председателем приемной комиссии нескольких колледжей в районе Фресно. Он женился и обзавелся двумя детьми. Мои знакомые по тусовкам выросли. Мы все еще общаемся, правда, не особо часто. Жизнь поступает так со всеми.
Я ни за что бы не выжил без Рэтта и Эндрю. И сколько бы концертных залов ни покорились мне, я буду помнить их доброту всегда. Голливудская мечта? Да, это она.
Тим Чизмар
Вопрос безопасности
Забота дает вам мужество.
– Спасибо, что даете мне возможность помочь вам, – говорит Мэтт.
Мы с сыном живем одни, и с недавних пор я, чувствуя себя уязвимой, решила нанять рабочего из ICU, чтобы установить камеры наблюдения. Тому есть свои причины – мою машину, припаркованную возле подъезда, уже дважды пытались взломать.
И все же появление Мэтта застало меня врасплох. У этого мужчины были холодные голубые глаза, нежные черты лица, бледная кожа, темные волосы с легкой проседью и какая-то неземная аура.
Не знай я, что это специалист по камерам наблюдения, то решила бы, что это ангел, спустившийся с небес, чтобы спасти меня.
– Это я должна поблагодарить вас за то, что вы так быстро отреагировали на мой вызов, – отвечаю я.
Потом я, смущаясь, рассказала ему о друзьях своего двадцатиоднолетнего сына Зака, которые по ночам перелезают через наш забор.
– Моя собака начинает рычать и лаять, и я слышу, как кто-то шумит во дворе.
Мне стыдно признавать, что мой мальчик не задумывается о чувствах, которые я при этом испытываю. Как и за то, что я как мать не могу взять ситуацию под контроль. Мэтт понимающе кивает головой.
Мы обходим территорию, он дает мне советы:
– Основная задача установки камер наблюдения – захват угла обзора в 360 градусов. Все входы и выходы должны находиться в поле зрения камеры со всех сторон. Для достижения оптимального результата необходимо правильно расположить технику…
Какая у этого мужчины история? Точно военный.
Мой обычно свирепый пес по имени Лео вылетает из кухни и бросается к Мэтту, словно к давно потерянному члену стаи, облизывая его и ласкаясь.
– Извините, – еще больше краснею я. – Обычно он ведет себя гораздо спокойнее… Лео! Отстань от человека.
Но ураган нежности Лео не так просто унять.
– Так как Лео уже считает вас членом семьи, могу ли я задать вам личный вопрос? – через некоторое время спрашиваю я.
– Конечно.
– Что у вас за акцент? Немецкий? Датский? Русский?
– Это не совсем акцент. Скорее – культурный элемент, – туманно отвечает Мэтт и продолжает обход участка. Лео хвостиком следует за ним.
Следующим утром Мэтт возвращается, чтобы установить камеры. В результате к концу дня я уже могу заглянуть в свой iPhone или iPad, чтобы увидеть все происходящее снаружи. Наконец-то камеры помогут отпугнуть грабителей и ночных гостей! Я чувствую себя защищенной.
Мэтт периодически звонит, чтобы поинтересоваться, насколько я удовлетворена работой системы наблюдения, и всегда заканчивает разговор словами: «Я рядом, если понадоблюсь. Вы можете без колебаний звонить мне».
Я не знаю, как реагировать на его доброту, но мне приятно слышать эти слова. При этом мне трудно отделаться от мысли, что такое внимание – всего лишь обычный рабочий протокол. Незнакомые люди никогда не предлагают ничего подобного всерьез.
Однажды утром, после долгой бессонной ночи, сопровождающейся беспрерывным лаем собаки, мне пришлось просматривать запись с камер. Я увидела своего сына, который курил и выпивал в одиночестве в саду до самого рассвета.
Именно в этот день мне в очередной раз позвонил Мэтт. И вдруг… слова сами полились из меня, словно вода из прорванной трубы:
– Я думала, что он не пьет алкоголь… не принимает вещества, его отец был алкоголиком в завязке… я думала, что он осознает опасность…
Я не смогла остановиться, пока не рассказала всю трагическую историю зависимостей нашей семьи от начала и до конца.
Мэтт выслушал меня, не перебивая. Лишь сказал, что «ему правда жаль, что установка камер привела к таким огорчительным последствиям». И добавил, что считает меня «хорошей мамой».
– Спасибо за то, что вы в меня верите, – бормочу я, еле подбирая слова.
Мэтт, как обычно, интересуется, может ли он чем-то мне помочь. Я на миг задумываюсь. Можешь ли ты зайти и поговорить с Заком? Но в итоге я благодарю его за предложение и отклоняю его.
С каждой следующей ночью я узнаю все больше секретов сына. Поверить в то, что мой ребенок курит и пьет алкоголь, очень сложно. Я должна что-то с этим сделать, такое больше не может продолжаться. Так нельзя. Я должна серьезно поговорить с ним. Но что, если он разозлится, убежит и вообще возненавидит меня?
Когда Мэтт опять позвонил, я почувствовала, как от его голоса успокаиваются мои напряженные нервы. Всхлипывая через каждое слово, я проговорила:
– Мой мальчик… он в беде… у него проблемы, как у отца… и мне страшно.
– Я должна сегодня же поговорить с Заком, он не может продолжать жить со мной, если откажется от помощи.
Мэтт интересуется, во сколько я собираюсь говорить с сыном.
– Вечером, часов в шесть.
– Все будет хорошо. Вы – хорошая мама. Вы просто делаете то, что должны. И он тоже сделает правильный выбор, – говорит он.
И я, растрогавшись от этих слов, снова начинаю плакать.
– С вашего позволения, я припаркуюсь у вашего дома в шесть часов вечера и буду контролировать периметр. Если Зак решит бежать, я последую за ним, чтобы удостовериться в его безопасности.
В первую секунду я импульсивно отказываюсь от его предложения. Ведь я – как остров, я смогу обо всем позаботиться сама.
– Барбара, – говорит Мэтт. – Мне кажется, вам нужна помощь. Я хочу помочь. Если понадоблюсь, буду снаружи, в своей машине.
Мы с Заком встречаемся в гостиной ровно в шесть, и я вижу, как в это же время серебристая Honda паркуется возле наших ворот. Я вижу силуэт Мэтта на водительском месте и сразу расслабляюсь.
– Зак, присядь… мне нужно кое-что тебе показать, – начинаю я и включаю видео с камер наблюдения. Я боюсь как его реакции, так и своей собственной. Но стоит мне почувствовать тревожный тремор, я бросаю взгляд в окно. Я не одинока.
– Кажется, Зак, тебе нужна помощь.
Он сидит, уставившись на свои руки.
– Ты не можешь продолжать заниматься саморазрушением, если собираешься жить в этом доме. Я хочу, чтобы ты записался на прием в реабилитационный центр.
Я снова выглядываю в окно, чтобы посмотреть на машину Мэтта.
– Хорошо, мам. Я схожу туда.
Мы заключаем друг друга в объятия.
«Он согласился на лечение! – пишу я Мэтту. – Я отвезу его туда завтра утром».
«Хорошая работа, – откликается он. – Я уезжаю. Не стесняйтесь звонить, если я понадоблюсь».
Барбара Лодж
Еще раз спасибо
Если вы не можете вознаградить, то должны поблагодарить.
В холодный воскресный день мы с мужем возвращались после празднования Дня благодарения у моих родителей, которые жили в Буффало, Нью-Йорк. Вдобавок к нашему багажу мы везли домой две коробки вещей из моей детской спальни: фотоальбомы из старшей школы и различные награды, а еще захватили с собой гостинцы с праздника.
Я отлично провела время, мои родители с радостью приняли моего мужа. Мы были совсем молоды – по двадцать с небольшим лет, женаты всего два с половиной года, то есть находились на той стадии отношений, когда решения о том, у кого мы на этот раз будем проводить праздники, принимались мирно. Родственники моего мужа жили в Вирджинии, так что мы не могли проводить время со всеми одновременно.
В августе 1977-го мы купили желтый Subaru. В то время эта марка считалась экзотической. Мой отец обожал автомобили, так что они с мужем быстро сблизились, обсуждая все плюсы и минусы нашей покупки.
Мы уже преодолели половину пути, когда пошел снег. Однако никто из нас не придал этому большого значения. Мы менялись местами примерно раз в час, как только появлялась возможность остановиться на обочине.
Муж как раз был за рулем, когда все вокруг стало белым. Это случилось неподалеку от города Эри, штат Пенсильвания, на трассе Интерстейт-90. Как выяснилось позже, эта дорога была печально известна среди водителей нулевой видимостью во время метели.