Говорят, что Бог всегда помогает. До того памятного дня я сомневалась в этом. Однако теперь моя жизнь изменилась. Если бы не волонтер и не ее щедрый подарок, мое Рождество было бы совсем другим. У меня не было бы запасов, я бы не надеялась начать карьеру и зарабатывать на жизнь, и мое будущее не выглядело бы таким хорошим, как сейчас. Я благодарю того волонтера, продовольственную кладовую и всех людей, которые помогают нуждающимся. Да благословит вас всех Господь. Желаю вам чудесного Нового года – я знаю, что таким он и будет.
Благодарный друг
Это был тот редкий случай, когда мне посчастливилось не только сделать что-то хорошее, но и узнать продолжение этой истории. Может ли быть награда ценнее?
Маргарет Нава
Снежный ангел
Лучший способ найти себя – это потерять себя в служении другим.
Я не могла поверить, что идет снег. В Огайо никогда снег не выпадал так рано. Помню, как я впервые ехала в Цинциннати, чтобы погостить у друзей на День благодарения – стояла прекрасная теплая осенняя погода. Но на этот раз я очутилась в самом эпицентре Великой Метели 1977 года.
Мои друзья умоляли меня остаться еще на несколько дней, но я отказалась. Я никогда не умела сидеть на месте – в моменты тишины меня переполняли эмоции. Я думала о моем муже, сержанте Чарльзе Андерсоне.
Моя вторая половинка и защитник, единственный человек, который, как я была уверена, никогда не оставит меня. Мы только поженились, а через месяц он погиб, разбившись на вертолете во время военных учений.
Итак, я проехала Колумбус, то есть была где-то на полпути между Кливлендом и Цинциннати, как вдруг погода ухудшилась. Хлопья снега превратили землю и небо в сплошную размытую белую пустоту.
Мои мысли вновь вернулись к Чаку. Он никогда не переставал удивлять меня. Чудесным образом он мог исправить любую ситуацию. Я так хотела бы, чтобы он был со мной, однако, как бы сильно я в нем ни нуждалась, этого больше никогда не случится.
Со мной в машине был мой сын, восьмилетний Сэм. Я встретилась с ним взглядом в зеркале. Нам нужно было срочно найти место, чтобы остановиться. К счастью, сквозь белую пелену я разглядела зеленый знак с надписью «Зона отдыха». Здесь мы сможем переждать бурю.
Я затормозила. Лампочка на панели опасно мигнула – бензобак был почти пуст. Но это не имело значения, раз для нас нашлось теплое местечко. Я припарковалась на стоянке и, оставив сына ждать на заднем сиденье, пошла проверить, что внутри.
С трудом я добралась по снегу до коричневого павильона. Еще снаружи мне показалось странным, что в его окнах не горит свет. Дверь была заперта. Единственная остановка на много миль, и мы не могли войти! Мое сердце сжалось. Все силы, которые держали меня на плаву после смерти мужа, исчезли. Я села в снег и разрыдалась.
Там он нашел меня. Опустился на колени рядом и спросил:
– Что случилось?
Захлебываясь рыданиями, я выдавила:
– Мой муж умер. Он погиб при крушении вертолета.
– За границей? – спросил он.
Я слабо кивнула.
– Я читал об этом в газете.
Я в недоумении подняла на него глаза. Как этот незнакомый человек мог знать, о чем я говорю?
– Я тоже летал на вертолетах во Вьетнаме, – объяснил он.
Незнакомец рассказал, что работает водителем грузовика в супермаркетах Fazio’s. Сегодня он отставал от графика и уже собирался вернуться на дорогу, но затормозил, чтобы спросить, не может ли он чем-нибудь нам помочь. Я ответила, что моя машина не может проехать по снегу. Он предложил мне следовать за его грузовиком, по утрамбованному снегу. Но это не сработало: мы увязли в сугробе задолго до того, как выехали на трассу.
Незнакомец вылез из кабины и через снег пробился к моей машине. Сначала он помог выбраться мне, а затем повернулся, чтобы забрать моего сына.
– У него костыли? – в недоумении спросил он.
Сэм временно пользовался костылями из-за вывиха лодыжки.
В конце концов этот парень поднял Сэма на руки и отнес в свой грузовик. Он отвез нас в ближайший отель. Подъехал к парадной двери и остановился прямо перед знаком «Грузовики с полуприцепами запрещены». Убедившись, что мы с Сэмом устроились в номере, он сказал, что у него есть расписание, которое он должен соблюдать, и повернулся, чтобы уйти.
Я не знаю, почему он решил затормозить на той остановке, откуда он приехал и как узнал о смерти моего мужа. Только в тот момент мне почему-то показалось, что мой муж все еще присматривает за мной.
На пороге он замешкался. Посмотрел на меня и сказал:
– Я все никак не мог понять, почему мне удалось вернуться из Вьетнама живым. Но теперь я знаю – это было для того, чтобы я мог быть здесь сегодня вечером и помочь вам.
Потом он закрыл дверь, и больше я его никогда не видела.
Глория Госс
Глава 2просто правильные слова
Начиная с сегодняшнего дня относитесь к каждому встретившемуся вам человеку так, как будто он умрет к полуночи. Проявите к нему всю заботу, доброту и понимание, на которые вы способны, и делайте это, не думая ни о каком вознаграждении. Ваша жизнь никогда не будет прежней.
Тебе это нужно больше, чем мне
Добрые люди – самые лучшие люди.
«Кот в шляпе» [3] для моего сына – это все. У него уже есть книга, фильм, футболка. Но теперь он бежит в сувенирный магазин международного аэропорта Берлингтон и требует, чтобы я купил ему сборник рассказов Доктора Сьюза за 24,95 доллара. Я соглашаюсь в надежде, что это поможет нам пройти контроль безопасности, сесть в самолет и добраться до Чикаго без капризов.
Мы заходим в самолет, и я чувствую, как каждый из пассажиров, глядящих на нас с притворной вежливостью, думает: «О, отлично, семья. Пожалуйста, только не садитесь в проходе рядом со мной». Кажется, я даже слышу, как стюардесса говорит: «Вы можете разместить своего ребенка в верхнем отсеке или в пространстве под сиденьем перед вами». Или мне это почудилось?
Наконец мы находим свои места. Сын садится у окна, жена – в центре, а я занимаю место у прохода. И тут в самолет заходит «крутой парень» – мужчина примерно моего возраста. Он одет в концертную футболку и рваные джинсы, а на его iPhone играет панк-рок 1970-х годов. Этот парень олицетворяет все то, кем был я сам до рождения ребенка. Мужчина садится у прохода с другой стороны. Мне так и хочется сказать ему: «Слушай, чувак, ты, может, думаешь, что расслабишься и будешь наслаждаться полетом? Но это не так. На следующие 2300 километров ты – часть моей семьи. Так что пристегнись покрепче – будет трясти!»
Мы взлетаем.
Самолеты не предназначены для детей. Здесь нет ямы для мячей и игровой площадки, а iPad может отвлечь ребенка лишь до поры до времени. Чтобы занять сына, мы с женой по очереди ходим с ним от хвоста до кабины пилота. Однако в районе Буффало мы попали в зону турбулентности и должны были занять свои места.
Самолет трясет, у сына от перепада давления начинают болеть уши. Наш ребенок вообще с трудом переносит скопление людей и чрезмерную нервную нагрузку. Мы с женой не можем ничего сделать, кроме как обнять его и пережить этот момент. Но катастрофа все равно приближается.
Я смотрю на крутого парня, а он смотрит на меня, пытаясь налить в стакан ром и колу. Я хочу сказать: «Слушай, извини, если мы портим тебе время в полете, но у нас тут кризис, и если кому-то в этом самолете и нужно выпить, так это мне!»
Сын засыпает от усталости. И та же волна усталости накрывает всю нашу семью. Я просто сижу, слушаю гул двигателя и тупо разглядываю каталог, засунутый в карман сиденья переднего кресла. Скорее бы уже начать снижение в Чикаго.
И тут кто-то ударяет меня по плечу.
Это крутой парень. Он протягивает мне две порции рома и диетическую колу и говорит:
– Тебе это нужно больше, чем мне.
Я беру стакан: сладкий вкус пуэрториканского рома и горького аспартама – это самый успокаивающий напиток, который я когда-либо пил.
Мы начинаем разговаривать, и он рассказывает, что вырос в Вермонте, а сейчас живет в Лос-Анджелесе. Он работает в «бизнесе».
– Вы смелый человек, если берете ребенка в самолет, – говорит он. – У меня трое детей, и я не вожу их из Лонг-Бич в Малибу. У вашего сына аутизм?
– Да, – отвечаю я и рассказываю ему о некоторых трудностях и некоторых успехах.
Он не говорит: «Должно быть, это тяжело» или «Ты отличный отец». Просто слушает, позволяя мне хоть на несколько минут почувствовать себя человеком. Этот парень превращает самый ужасный полет в моей жизни в самый запоминающийся.
Всякий раз, когда у меня происходит душевный разговор с человеком, которого я больше никогда не увижу, мне хочется сказать что-то вроде: «Пусть Вселенная будет к тебе благосклонна», но в итоге я никогда не говорю ничего столь поэтичного. Вот и в этот раз после приземления в Чикаго я бормочу: «Эй, если ты когда-нибудь снова окажешься в Вермонте…»
Он с улыбкой прерывает меня:
– …Я остановлюсь в отеле.
Затем мы с семьей входим в международный аэропорт Чикаго О’Хара. Сын быстро находит книжный магазин и требует, чтобы я купил ему второй экземпляр той же книги.
Спасибо тебе, крутой парень, пусть Вселенная будет к тебе благосклонна.
Майкл Кингсбери
Значит, ты станешь учителем?
Помните: когда вы думаете, что все потеряно, будущее остается.
Весна 1968 года. Я стою на обочине не слишком оживленной дороги недалеко от Кортланда, штат Нью-Йорк, и пытаюсь поймать попутную машину. Мне позарез нужно вернуться в университетский городок, расположенный в ста двадцати километрах отсюда. Я не ходил на занятия уже две недели и подумываю о том, чтобы бросить учебу. В руках картонный знак с нацарапанным на нем словом «Онеонта».