Она явилась к нам прямо от Бога. Это неописуемый дар.
Время пролетит. Однажды она станет взрослой девушкой, готовой выпорхнуть в мир и подарить ему то, зачем явилась. Нам будет мучительно тяжело расставаться с ней, но мы знаем, что нельзя оставить ее себе. Она пришла, чтобы научить нас, подарить нам радость, сделать нас цельными и воссоединить нас с Богом.
Чутье
Моя первая беременность подходила к концу, и я была прикована к постели. После того как у меня едва не случился выкидыш, мы решили не рисковать. Целые дни напролет я болтала со своей малышкой и наслаждалась ее движениями. Она приветствовала меня каждое утро в девять, как по часам, а потом двигалась, танцевала, искала удобное местечко для отдыха, а потом двигалась снова.
За две недели до предполагаемой даты рождения Анжелики я проснулась и ничего не почувствовала. В одной из моих книжек для беременных было написано, что такое возможно, поэтому я попыталась расслабиться. Но закончилась передача Фила Донахью, в десять утра на экране появилась Опра, а малышка все не двигалась, и я не на шутку встревожилась. Поэтому я позвонила доктору.
Что же заставило меня позвонить? Это чутье, шестое чувство, которым матери ощущают своих детей.
– Не волнуйся, – сказал он мне. – Такое постоянно происходит. Беспокоиться нужно, только если она не двигалась восемь часов.
То же самое было написано в книге.
И вот тогда сработала мое «чутье». Мне было плевать на мнение экспертов – я знала, что случилось неладное. Я сказала доктору, что еду к нему, чтобы проверить сердцебиение дочки. Я слушалась своего инстинкта, и мне было все равно, что меня сочтут истеричкой.
Муж приехал с работы в клинику, где медсестра уже подключала меня к монитору. Сердечко моего ребенка билось ровно, но слабо. В 11:30 ультразвук показал, что двигается только ее сердце!
Меня примчали в больницу в состоянии шока, доктор велел делать экстренное кесарево сечение. Неужели мой ребенок умрет? Медсестра провела нас мимо регистратуры.
– Для вас уже все готово!
Я как будто попала в сцену из сериала «Скорая помощь». Муж еще не успел припарковаться, как меня увезли на каталке в операционную с капельницей, подключенной к руке.
Во время операции я изо всех сил сжимала руки мужа – хоть бы Анжелика выжила! Когда ее вытащили, она была вся синяя. Доктор шлепнул ее раз, два, снова. Господи, пожалуйста, не забирай ее. А потом она закричала, и это был самый прекрасный звук на свете. Сквозь слезы мы поцеловали дочку и поприветствовали ее в нашем мире. Пуповина обвилась вокруг нее, и если бы я не позвонила вовремя, мы бы ее потеряли.
Что же заставило меня позвонить? Это чутье, шестое чувство, которым матери ощущают своих детей. Я бесконечно благодарна небесам за то, что мой материнский инстинкт включился еще до того, как я официально стала матерью, подсказав мне, что нужно сделать для спасения моего ребенка.
А что же моя Анжелика? Сейчас она – здоровая и не по годам развитая десятилетняя девочка. Угадайте, какая у нее любимая история.
– Мамочка, а расскажи еще раз, как я родилась.
Она похожа на нас
За три месяца до появления первенца я начала собирать детские вещички. Часть этих вещей принадлежала мне – их сохранила моя мама. Другая часть досталась от моего папы – их сберегла бабушка. А некоторые вещи мама и бабушка связали заранее, дожидаясь этого великого события.
У меня было несколько платьиц, одно из них папино – длинное, хлопковое, белое, – оно было самое красивое и изящное. А еще были две распашонки, ботиночки и крохотные шапочки, которые мы вначале примерили на кулак моего мужа.
Я не большая рукодельница, но мне было важно самой сделать подушки, лоскутные одеяльца и бордюр для колыбельки, в которой будет спать мой ребенок. Я видела свои детские фотографии в длинной белой ночной рубашке, и мне казалось, что младенцу будет правильно именно так начинать свою жизнь. Поэтому я смастерила одну ночную рубашку, украшенную белым узором из дырочек, атласными ленточками и бантиками. Это была первая вещь, которую я сделала своими руками, – и вышло прекрасно.
Затем я пошла за покупками. Подгузники, бутылочки, погремушки, соски, пеленки и коляска, детское автомобильное сиденье, правильно подобранные прорезыватели для зубов. Нужно много вещей, чтобы воспитывать современного ребенка так, как положено.
Мягкие новые вещи были разложены в бледно-желтой комнате, которая скоро станет детской. Там уже попахивало детской присыпкой. Пока мы ждали, я сама играла с этими вещами.
Долго ждать не пришлось. Она родилась в назначенный день, тем же способом, которым на свет появился великий Цезарь. Ее личико было красным от того, что она двадцать один час силилась попасть в наш мир, зато у нее была прекрасная правильная лысая головка, которая выглядела великолепно. Восемь фунтов и полторы унции, девятнадцать с половиной дюймов, 12:53 пополудни 5 января 1980 года.
Зачем младенцу все эти подробности? Потому что все в них удивительно и важно, вот почему.
Когда ее положили мне в руки, я принялась разглядывать ее личико, а она открыла глазки, посмотрела мне в глаза и улыбнулась. Знаю, говорят, что младенцы не улыбаются. На это заявление я отвечаю: «Ха!» А ей я сказала: «Привет».
Еще во время сборов мы с мужем долго выбирали имена из длинного списка. Мы решили, что девочку назовем Кэтрин, а мальчика – Бенджамин. А второе имя ребенку достанется от моего папы: Линдси. И конечно, фамилия – Феррис.
Кэтрин Линдси Феррис.
Когда я по телефону объявила родителям о ее рождении и назвала им ее имя, папа попросил повторить его снова. Это очень обрадовало меня как новоиспеченную мать – ведь в тот момент мой образованный и красноречивый отец лишился дара речи.
Когда пришло время привезти малышку домой, мы нарядили ее в папино изящное платьице, маленькую симпатичную шапочку и пару кружевных ботиночек, которые оказались ей велики.
Когда первые друзья, с которыми мы поговорили, спросили, как она выглядит, я выпалила:
– Она похожа на нас!
Я даже не задумывалась об этом до того момента. Но через десять месяцев это заметил еще один человек – судья, который разрешил нам удочерить ее.
Мама
Я стала мамой не так, как все. Я могла забеременеть, но мы с мужем решили вначале усыновить ребенка-инвалида, желающего попасть в семью.
Мы знали, что на нас станут косо смотреть и донимать грубыми вопросами, но все же чувствовали, что это правильный путь. Я еще рожу ребенка, и это будет невероятный и особенный опыт. Я знаю это, потому что однажды вечером уже стала мамой.
Мы решили усыновить двух братьев – пятилетнего Джесси и четырехлетнего Марио. Нам показали фотографии этих мальчиков, сделанные в день, когда их нашли. Они выглядели такими истощенными и больными, что мы перестали сомневаться в нашем решении. Мы приняли их всей душой еще до нашей первой встречи. Но готовы ли они принять нас в свою жизнь?
Кто-то купает ребенка в ванне или кормит его, а я сидела, скрестив ноги, на полу чужого дома, безуспешно пытаясь соединить два кусочка пластика, чтобы построить подводную лодку из «Лего» с одним из моих новых сыновей.
Я не могла отвести взгляда от лиц моих мальчиков. Руки Марио так и летали над катером, который он строил, поглядывая на меня, чтобы убедиться, что я все еще не ушла. Он был прекрасен – длинные ресницы трепетали на его щеках, огромные карие глаза пристально изучали игрушку, зажатую в руке. Я не могла поверить, что ему четыре года – он был таким крохотным, больше похожим на двухлетнего ребенка, а от воспоминания о фотографии, которую я видела раньше, мое сердце сжималось. Теперь он стал пухленьким – и резво передвигал своими крепкими ножками, бегая за игрушками, которые ему хотелось показать нам. Он был таким счастливым, таким доверчивым.
Джесси, напротив, казался намного старше своих пяти лет. Его день рождения был только через несколько месяцев, но его поведение больше соответствовало восьми– или девятилетнему. Он был очень серьезным и страшно переживал о благополучии и поведении своего брата. Несколько раз за вечер он поправлял Марио и заботливо крутился вокруг него, чтобы убедиться, что незнакомые новые родители не навредят братику, которого он защищал и растил всю свою еще недолгую жизнь.
Я поняла, что он подарил мне возможность стать мамой. И возможно, я смогу дать ему шанс побыть ребенком.
Неужели однажды он позволит нам взять всю ответственность на себя и станет вести себя как ребенок – не снова, а в первый раз в жизни? Я надеялась, что Джесси еще может довериться взрослым и впустить их в свое юное сердце. Неужели я взвалила на себя непосильную ношу?
– Мама, передай мне детальку, – услышала я тоненький голос.
Потом этот голос прозвучал вновь, уже громче:
– Мама, передай детальку, пожалуйста.
Опекунши Джесси как раз не было в комнате. Я повернулась, чтобы сказать ему об этом, но осеклась, когда поняла, что он смотрит на меня.
Мама?..
– Ты… ты это мне, Джесси? – тихонько спросила я.
Он кивнул головой и показал мне за плечо:
– Мне нужна вон та деталь, на столе.
Я потянулась за спину, взяла с кофейного столика синий кусочек пластмассы и передала ему. Джесси улыбнулся.
– Спасибо, – вежливо сказал он, ставя фрагмент конструктора на место.
– А можно я тебя обниму? Ты не против? – Мне было немного страшно просить его об этом.
Джесси засомневался, потом посмотрел на меня. Я видела, что он усердно раздумывает. Неужели он доверится мне?
Потом Джесси кивнул.
– Ладно, – сказал он, откладывая лодку в сторонку.