«Я люблю тебя, мама». Я уверена, она знала.
Я стояла у кровати и держала руку, которая когда-то держала мою. Ее дыхания почти не было слышно. Я крепко держала ее, не готовая отпустить.
Медленно моя мама открыла глаза. Она посмотрела на меня с улыбкой и прошептала: «Я люблю тебя». С этими словами она перестала дышать.
Некоторое время я стояла, не в состоянии сделать движение. Пришло одиночество. Слезы катились по моему лицу, мне нужны были ее объятия, ее помощь в трудные моменты.
«Она просто спит», – сказала я себе. Красивое лицо, всегда скрывавшее боль, сейчас было умиротворенным.
Все кончилось. Больше я не могла ничего сделать. Когда я покинула палату и пошла по коридору, жизнь продолжалась, как обычно. И снова те же самые слова песни зазвучали у меня в голове.
…память нам поможет
И все моменты воскресит,
Все дни для нас соединит
И целый мир у ног положит.
«Я люблю тебя, мама».
Я уверена, она знала.
YOU AND ME AGAINST THE WORLD в исполнении Пола Уильямса и Кена Арчера. ©1974 Almo Music Corp. (ASCAP). Все права защищены. Печатается с разрешения WARNER BROS. PUBLICATIONS U.S. INC., Miami, FL 33014.
Праздник моей мамы
Перестав смотреть на мать глазами ребенка, я увидела женщину, которая помогла мне
стать собой.
Почти пять лет назад на праздновании своего 80-летия моя мать, находившаяся в полном здравии и выглядевшая великолепно, закрыла глаза и умерла в моей гостиной комнате.
На протяжении года я не могла найти этому разумного объяснения, войти в ритм жизни и заполнить пустоту, образовавшуюся после ее смерти.
Мама была мне дороже жизни, гораздо дороже, чем мамы для других. Эта женщина из окна автомобиля читала лекции о вреде курения кучке подростков, пойманных за вредной привычкой. Она заставала нас за просмотром музыкальной телепередачи American Bandstand и, фыркнув, спрашивала о танцорах на экране: «Почему эти дети не играют на улице?!»
У нее был вспыльчивый характер, и она была забавной. Она была наделена смелостью и честностью, но больше всего в ней было милосердия. На протяжении тридцати лет она с моей тетей Грейс управляла летним лагерем для девочек. Они получали невероятное удовольствие, наблюдая, как молодежь обретает уверенность в себе и счастье.
Мама поздно вышла замуж и испытала всю боль, когда очень скоро семейная жизнь сошла на нет. Несмотря на это, она вырастила двух девочек в радости, не оглядываясь назад. С мамой мы были в безопасности, от нее исходила любовь к нам.
– Будьте осторожными с вашими молитвами, – однажды сказала она нам. – Я молилась за детей всю свою жизнь. – Мама сделала паузу, чтобы дать понять, что имеет в виду. – Я никогда не молилась за мужчину. – В ее глазах промелькнул блеск.
За месяц до того как маме исполнилось восемьдесят, моя сестра Нэн, я и наши мужья обсуждали план празднования ее дня рождения.
– Вместо того чтобы отмечать его в октябре, – предложил один из нас, – почему бы не сделать это в декабре, когда вся семья соберется в Новой Англии? Как насчет 20 декабря?
За восемь недель до торжества я разослала приглашения. Внутри каждого из них была детская фотография нашей мамы с подписью: «Как же эта милая, прилежная и тихая малышка изменилась?» На оборотной стороне была свежая фотография мамы с широкой улыбкой. «Чтобы лично увидеть это, – было написано под ней, – приходите на торжество по случаю ее 80-летия».
На настоящий день рождения 26 октября сестра прислала маме кольцо нашей бабушки с камнями, соответствующими месяцам рождения каждого из ее четверых внуков. Мама была в восторге. Я подарила ей часы с большим циферблатом и пиджак со стоячим воротником, сшитый в Китае. Он прекрасно подошел бы ей, но она сразу же отложила его.
– Я надену его на наш праздник в декабре, – торжественно заявила мама.
Прошел октябрь и ноябрь, приближалась дата празднования. Нэн с семьей прилетела к нам из Флориды. Торжество мы собирались отмечать в моем доме, и в утро праздничного дня все рано встали. Мы болтали и смеялись, начищая серебряные приборы, доставали фужеры и делали пунш. За ночь выпал снег, добавив ноту волшебства.
Еще до двух часов дня Нэн позвонила маме и предупредила, что я отправилась за ней.
– Я словно невеста, – сказала мама Нэн по телефону.
Она так и выглядела, невеста, одетая в китайский пиджак со стоячим воротником. Ее лицо сияло.
Когда она вошла в мою гостиную, все повернулись и стали аплодировать.
– Ох, что тут сказать… – воскликнула она, кланяясь.
Было видно, как она смутилась и расчувствовалась.
Пришло время резать торт и делать торжественные поздравления в этой матриархальной семье. Мы собрались в гостиной. Во время тоста я зачитала два документа, которые мы с мамой вынули из глубин ее письменного стола. Они были написаны ее отцом, нашим дедушкой, умершим тридцать лет назад.
Один из документов с несколькими маленькими конвертами, вложенными в кожаный кисет, был подписан его аккуратным и отчетливым почерком: «Счет Кэролайн по годам». В каждом из конвертов лежали 5 долларов, которыми отмечались важные этапы жизни мамы (первые «за умение ползать и ходить, кушать с ложки», вторые «за начало учебы в школе» и так далее).
Другим было письмо, написанное по случаю ее 20-летия, когда она была студенткой колледжа. «Как славно должно быть в двадцать лет, – писал он. – В этом возрасте, благодаря Богу, я был преисполнен надежд и отваги, которые меня никогда не покидали. У меня было отличное здоровье, и я не боялся сравнивать себя с другими. Но я и не мечтать не мог, что когда-нибудь стану отцом такой замечательной дочери, как ты…»
Пока я зачитывала это все, слезы покатились по лицу матери. Я закончила тост, и мы подняли фужеры.
Мама повернулась к сестре и сказала:
– О Боже. Ты почувствовала это? Словно он был здесь с нами.
Возможно, он и был, так как двадцать минут спустя мама покинула нас, чтобы воссоединиться с ним. Она сидела в гостиной, в своем любимом кресле с подголовником, общалась со всеми и держала блюдо с выпечкой на коленях. Затем мама закрыла глаза, и ее не стало – так легко и изящно.
Мама была мне дороже жизни, гораздо дороже, чем мамы для других.
В последующий год во мне развились страх и нервозность. Я стала представлять, как все любимые люди умирают на моих глазах. Я забывала о назначенных встречах, разбила машину. Чувство скорби было долгим и всепоглощающим. В дождливый апрельский день, в силу своей недальновидности, я в первый раз привезла своих троих детей на ее могилу.
Могила была неухоженной и осела почти на 8 дюймов. Мы сидели под дождем на основании большого надгробного камня и плакали. Затем мы заехали в торговый центр, чтобы немного отвлечься. Там стоял колодец для загадывания желаний, и мы кинули в него несколько монет.
– Я пожелала, чтобы бабушка была счастлива там, где она сейчас находится, – сказала моя третьеклассница-дочь.
– Я знаю, что бабушка счастлива, и поэтому загадала, чтобы и мы были счастливы, – сказала ее сестра, учащаяся в шестом классе.
– Я просто кинул монету в темноту, – жалостно промолвил их трехлетний брат.
Время шло, и излечило всех нас. Я вспомнила все важные разговоры с мамой за несколько месяцев до ее смерти. Однажды вечером, за пару недель до ее праздника, мы общались по телефону, просто так, без всякой цели. Мы всегда так делали. Вдруг ее тон изменился.
– Ты так добра и милосердна, Терри. Ты даришь столько света людям. У вас с сестрой есть этот дар: стремление к жизни…
Тут я ее остановила:
– Мама! Это ты не меня описываешь, а себя.
Возможно, той прошлой осенью она старалась передать нам все самое важное, в последний раз отметить все ценности, по которым жила. Или это было чем-то более загадочным. Я не знаю. И не узнаю никогда. И хотя пустота после ее смерти осталась до сих, я чувствую, что земля уже не уходит у меня из-под ног.
Со временем я стала принимать, что закрытие ее «Счета с годами» было не злой шуткой, а чем-то иным – началом и празднованием всей ее жизни в окружении любящих людей.
С того момента я каждый день ношу ее часы с большим циферблатом. И всегда рассказываю ее истории.
– Знаешь, ты очень напоминаешь свою мать, – все чаще и чаще слышу я от людей.
Куда уходят умершие, самые близкие и родные люди? – спрашиваем мы себя. Конечно, мы не знаем. Но я чувствую, что моя мать где-то очень близко. Внутри или вокруг. В до боли знакомом блеске глаз одного из моих детей. И в зеркале тоже.
Ребенок без матери
Только с появлением первого ребенка я поняла, как сильно меня любила мама.
Смерть моей матери была быстрой и жестокой. Вечером пятницы у нее обнаружили кишечный вирус, в понедельник ее не стало. Не было даже времени попрощаться. Я не готова была ее потерять. Но как объяснить смерть матери двухлетнему ребенку? Я спросила отца, какой была моя реакция.
– Ты была слишком мала и легко отвлекалась, – сказал он.
Его краткий ответ означал, что он не собирается обсуждать со мной смерть моей матери.
Практически у всех героев из моих детских книг не было матери: у Золушки, Дамбо, Бэмби и Белоснежки. Маленькая Энни была сиротой. Дороти растила тетушка Эм. Лишение матери – излюбленный прием писателей, позволяющий им раскрыть своего героя и вызвать к нему больше симпатии.
И я действительно любила персонажей детских книг, не только потому, что они были брошены и беззащитны, но и потому, что у нас было что-то общее.