Мы женаты почти шесть лет. Я по-прежнему обожаю своего мужа. Наша любовь свободна от сложностей, страхов и сомнений. Это больше того, о чем я могла мечтать в детстве. Кстати, глаза у него самые прекрасные – голубые…
Аморе
Сердце остается не там, где живешь, а где живет любовь.
Я родилась и выросла в Канаде, в итальянской семье. Как и все настоящие итало-канадцы, ценности я исповедовала итальянские, а образ жизни вела канадский. Я даже не говорила на итальянском, когда была маленькой. Тем не менее, когда мне было десять лет, наша семья отправилась в путешествие на свою историческую родину. В то время я была очень зажатой, носила очки с толстенными линзами, а про прическу лучше вообще не говорить. Поэтому я никак не могла знать, что меня ждет в Италии.
На площади городка, где выросла мама, – Миньяно-Монте-Лунго – я встретила самого красивого, самого уверенного в себе тринадцатилетнего мальчишку, какого когда-либо видела. Его звали Людовико. Он катался на велосипеде, красивый как бог, с улыбкой, от которой светилось все вокруг. Для меня он был практически взрослым мужчиной. Однажды он купил для меня джелато – итальянское мороженое, – причем за свои деньги! Мое сердце выпрыгивало из груди, стоило оказаться рядом с ним. Я боялась даже посмотреть на него – настолько его обожала. Конечно, я никому ничего не говорила о своих чувствах: ни маме, ни двоюродным сестрам. Я страшно стеснялась. Кроме того, я вообще не понимала ни слова из того, что он говорил (хотя на слух это было прекрасно). Через месяц мы покинули Италию. Мне грустно было расставаться с новым волшебным миром и своей первой любовью.
Время шло, и в старших классах я уже не так часто вспоминала городок Миньяно, однако мне страстно захотелось выучить итальянский. Несколько лет я учила итальянский… и говорила просто ужасно. Но все же могла связать пару слов на этом прекрасном языке… что было достаточно для моего следующего приключения.
После школы мы с мамой решили еще раз посетить Европу, включая, конечно, Италию. Сидя в самолете, я думала о людях, которых не видела много лет. Двоюродные сестры и братья, другие родственники… и Людовико. При мысли о нем все внутри сжалось. Что он подумает обо мне сейчас, когда я выросла? Сочтет ли меня достаточно привлекательной?
Я до сих пор помню то чувство, что охватило меня, когда он затормозил позади нас на своем мотоцикле. На мне была джинсовая мини-юбка, и я умирала от жары. Мы с мамой бродили по улочкам Миньяно и почти никого не встречали: похоже, все жители попрятались по домам от изматывающей жары. Но он не прятался. Я обернулась и увидела его верхом на мотоцикле, в солнечных очках и с широкой улыбкой на лице.
– Ты помнишь этого молодого человека? – спросила, улыбаясь, мама.
«КОНЕЧНО!» – хотелось закричать мне. Какой же он был красивый!
Меня как будто ударило молнией. Слава богу, на этот раз он тоже что-то почувствовал, потому что следующие несколько дней не отходил от меня ни на шаг.
Наконец у нас появилась возможность остаться наедине. Мы поехали кататься на мотоцикле. Людовико представил меня всем своим друзьям и наконец признался в своих чувствах… сказал, что любит и хочет, чтобы я осталась здесь, в Миньяно. Конечно, я призналась, что тоже люблю.
Мы наслаждались компанией друг друга еще один день, но потом надо было уезжать. У меня будто вырвали сердце из груди. Хуже того, мама поняла, что происходит, и попыталась отговорить меня от отношений на расстоянии. Это было ужасно! Ему я сказала, что обязательно вернусь, а он обещал ждать.
Уже приехав в Канаду, я выплакала все глаза. Родители, как могли, утешали меня.
– Если это твоя судьба, то все обязательно получится, – говорили они.
Глупо было пытаться утешить меня такими избитыми фразами. Я даже думаю, они сами не верили в эти слова.
Прошло десять лет. Мне исполнилось двадцать восемь, и настало время следующего приключения. На протяжении этого времени я встречалась с парнями, но не встретила ни одного, за кого хотелось бы выйти замуж.
В один прекрасный день мама заявила, что Людовико приезжает в Канаду на две недели на конфирмацию своего племянника, а по итальянской традиции надо бы пригласить всех на ужин. Я была просто потрясена.
– Не хочу его видеть, – сказала я матери.
– Но почему? – удивилась она.
Как будто ничего не произошло!
Я попыталась объяснить свои чувства:
– Я чувствую себя очень неловко… В последнюю нашу встречу мы обещали ждать друг друга, а прошло уже десять лет… Это позор.
На самом деле я боялась, что моя жизнь после встречи с ним изменится. Что он разбудит во мне все то, что было так глубоко спрятано. Я не хотела, чтобы мое сердце было снова разбито, не хотела быть бесконечно несчастной от того, что любимый так далеко от меня.
Однако есть вещи, которые неизбежно случаются. Как только наши глаза встретились, все прошедшие годы словно испарились. Мне снова было восемнадцать, а ему двадцать один. Чувства пробудились с новой силой. Я даже испугалась, насколько сильнее они стали. Когда пришло время отъезда, он сказал:
– Я не собираюсь ждать тебя еще десять лет. На этот раз мы будем вместе.
Как только наши глаза встретились, прошедшие годы словно испарились.
Мы снова были юными, а наши чувства пробудились с новой силой.
После долгих прощаний, слез, испытаний и страданий он переехал в Канаду. На следующий год мы поженились… Словно в подтверждение того, что мечты сбываются и от судьбы не уйдешь!
Незабываемый
Никогда не сдавайтесь – никогда, никогда, никогда, никогда…
Я была разведенной одинокой женщиной. Дети разъехались из нашего дома в Далласе кто куда, и замужество меня больше не интересовало. Искать достойного мужчину я тоже устала. Самые лучшие отношения у меня были с Гарри, еще в институте, тридцать лет назад. Из Массачусетса он перевелся к нам в Техас, потому что здесь ему предложили грант на обучение как хорошему футболисту. Как и многие влюбленные, мы говорили о свадьбе.
В юности, испугавшись трудностей, я рассталась с возлюбленным… и спустя 30 лет все еще вспоминала о нем.
Однако, когда Гарри повредил спину, ему пришлось уехать в Массачусетс на операцию. В итоге он потерял грант. Учитывая стоимость авиаперелетов, наши дальнейшие отношения были невозможны. Его будущее было поставлено на карту: он хотел стать тренером и заниматься любимым делом. Все в моей жизни тогда перевернулось. Я очень страдала, поэтому решила порвать с ним еще до его отъезда. После этого мы всего один раз поговорили по телефону. Почти 3000 км между нами – это слишком много. По крайней мере, так тогда казалось мне.
Спустя тридцать лет я все еще вспоминала Гарри, особенно листая альбом, в котором хранила газетные вырезки обо всех его достижениях. Я всегда следила за его успехами. Он был высоким, красивым мужчиной, с потрясающим чувством юмора и неповторимым бостонским акцентом. Моей маме он тоже нравился, и она очень расстроилась, когда узнала о разрыве. Отец, напротив, боялся, что Гарри утащит меня за собой в Новую Англию. Он непрестанно рисовал мне страшные картины выживания на мрачном севере. Позже я поняла, как эгоистично вел себя отец: мне было так мало лет – переезд в Массачусетс и так казался мне чем-то невероятным, и без его комментариев.
Когда моя собственная дочь уехала учиться, я все чаще в мыслях стала возвращаться к Гарри. Стоило услышать песню Барри Манилоу «Weekend in New England»[15], как я вспоминала о нем. Я тут же переключала радио на другую станцию, но оттуда мне пела Риба Макинтайр «Whoever’s in New England»[16]. Я все время думала о том, что было бы, если бы операция Гарри прошла настолько успешно, что его отправили бы во Вьетнам, как многих тогда. Или ему удалось окончить колледж и стать тренером, как он мечтал? Если так, то, скорее всего, он был женат, имел кучу детей – в точности как у его родителей.
Наступил март. В один из выходных я пошла пообедать с соседом. В кафе был мужчина из Нью-Гемпшира, и я снова вспомнила Гарри. На следующий день я решила посмотреть телевизор. На одном из каналов шел концерт «Bee Gees», и как раз звучала песня про Массачусетс, довольно популярная во времена моей юности, во времена наших с Гарри встреч. Почему-то именно эта песня стала последней каплей. Не выдержав, я воздела руки к небу и простонала:
– Ну хорошо-хорошо… Я попробую связаться с ним.
Когда Гарри уезжал из Техаса, он думал, что я разлюбила его. Так что я в любом случае задолжала ему объяснение своего поведения тогда. Мне хотелось узнать, как сложилась его жизнь: я надеялась, что он жив и здоров.
Я позвонила в справочную, и оператор дала мне данные единственного Гарри Богарта, которого смогла найти в Бостоне. Набрав номер, я слушала гудки и думала, что же ему сказать. Что, если включится автоответчик? Оставить сообщение? О чем я могу сказать после тридцати лет разлуки? Что, если трубку возьмет его жена?
Я даже самой себе не могла объяснить, почему мне так хотелось позвонить ему. Все, что я хотела, – это объяснить, почему бросила его тогда, когда была нужна ему больше всего. Благодаря отцу страшные картинки поселились в моей голове, а одна мысль о расстоянии, которое разделяло бы нас, решись я сохранить отношения, пугала меня невероятно. В конце концов, денег у нас тогда тоже не было.
Через пару гудков я услышала в трубке мужской голос:
– Слушаю.
– Могу я услышать Гарри Богарта? – спросила я.